Само выражение это принадлежит писателю Василию Розанову. А взято оно из его знаменитых теперь «Опавших листьев. Короб второй», что были опубликованы в 1915 году. Мысль же писателя, в полном своем виде, такова.
«Вся» цивилизация XIX-го века» есть медленное, неодолимое и, наконец, восторжествовавшее просачивание всюду кабака.
Кабак просочился в политику – это «европейские (не английский) парламенты».
Кабак прошел в книгопечатание. Ведь до XIX –
го века газет почти не было (было кое – что), а была только литература.
К концу XIX-го века газеты заняли господствующее положение в печати, а
литература – почти исчезла.
Кабак просочился в «милое хозяйство», в «свое угодье». Это – банк, министерство финансов и социализм.
Кабак просочился в труд: это фабрика и техника.
Раз я видел работу «жатвенной машины». И подумал: тут нет Бога.
Бога вообще в «кабаке» нет. И сущность XIX- го века заключается в оставлении Богом человека».
Конечно, интуитивно вполне ясно, что имел в
виду писатель в этих своих словах. Тем более, что ясность эта дана нам
«через перечисление». И все же читатель, счастливо избегнувший влияния
«печати» и воспитанный «на литературе», мог бы задать, однако, вопрос: а
что ж такое есть, в розановском понимании, «кабак сам по себе»?
Попробуем сами же, и ответить на него.
Как человек своего времени (1856-1919)
Розанов безусловно был приобщен к античным штудиям. И как обладатель
классической образованности, он, вслед за лучшими умами России, включал
великую античную культуру в свой личный духовный опыт, а как
профессиональный литератор – пускал ее в интеллектуальный общественный
оборот.
Конечно же, вместе с такими современниками
как П.Юркевич, Владимир Соловьев или молодой Алексей Лосев, Василий
Розанов не избежал духовного очарования со стороны «божественного
Платона». И потому – то ему была известна такая платоновская мысль:
человеческое общество состоит из «душ». А уж душа – то, это не только
то, что на человечьем пастбище всемирной материи «пасется», но и то
самое, что в свою очередь эти общественные человеческие стада уверенно
пасет.
Мысль вроде бы и банальная…Однако такая «классическая банальность» несет в себе весьма актуальные следствия.
Так, по Платону, Государство - это то, что
состоит из человеческих душ. И потому – то «строй Государства» и
«настрой человеческой души» – это одно и то же. Другими словами, по
«одному» вполне можно судить и о «другом». «Одно и то же» в Обществе, в
Государстве и в душе – это, по Платону, есть «справедливость». Тот
великий Закон, управляющий Космосом и душой, который является общим как для богов, так и для людей …
Нечто подобное же можно и о Цивилизации
сказать, ибо она тоже состоит из душ. Душа человеческая может быть выше
себя – то есть стать «божественной». Она может пасть ниже себя – то есть
стать бездушной. Поэтому, по логике и по жизни, может родиться
«душевная цивилизация», «бездушная цивилизация», наконец,
«цивилизованная», либо «нецивилизованная душа».
Между тем, осознавая вполне, что душа
является одновременно и пасущей и пасомой, Василий Розанов, вслед за
Платоном и «мировым философским цехом», состоящим из его учеников, не
впадали в ошибку, весьма и весьма типичную для школяров и обывателей,
недавних и текущих времен. А именно: из того, что цивилизация состоит из
человеческих душ, вовсе не следует, будто все то, что в Обществе
состоит из человеческих душ и есть непременно цивилизация, - полагали
справедливо они! Тонкость эту, которую во многих страницах своих
сочинений страстно пытался донести до нас русский писатель, смог
пояснить уже ученик Платона гениальный Аристотель.
Взяв в руки его знаменитую «Метафизику», мы
вслед за Василием Розановым, обнаружим там фундаментальный
«метафизический закон» человеческой души. А выглядит он, между прочим,
так: «вещь» – «материя и форма вещей» – «форма самих форм» – «ум» –
«мышление, то есть коловращение ума» и, наконец, - «мышление самого
мышления, то есть Бог». Если «цепочка» эта сохраняется и работает, то
имеет место «ПРЯМО – душие». А если она не работает, то перед нами
предстает «КРИВО – душие», так часто встречающееся среди людей…
Понятно, что как в душевно – личном, так и в
общественно –институциональном мироустроении, Бог Аристотеля – это
высшее, итоговое и «заведующее» формообразование каждой человеческой
души. Формообразование, которое, по закону «Метафизики», есть у всех
человечьих душ. А потому – то цивилизация без Бога – это, своего рода,
«заведение без … Заведующего». Или, скажем так, жизнь души (и душ!) без …
Царя в голове.
Если, например, нитку жемчуга лишить ее
сквозной основы, завязанной на конце своем в удерживающий все «узелок» –
бусинки рассыплются в полнейшем беспорядке. А если из Общества изъять
государство, а из Государства, например, изъять «нить справедливости»,
чей узелок находится «у Бога в руках», то души людские, словно жемчужные
горошины, разбегутся в полнейшем беспорядке, кто куда. Наступает полное
смятение вещей, мыслей и форм – неизбежный результат «сломанной»
метафизики человечьих душ.
Вот те фундаментальные резоны, которые и
позволили русскому писателю и мыслителю выдвинуть свою многомудрую
формулу душестроительства, а именно: Кабак = цивилизация – Бог!
Итак, с «царской полнотой» нарисованная
картина человеческой души в старой метафизической традиции такова: вещи
относятся к мыслям, а мысли относятся к вещам, и всем этим круговым
движением Бог «заведует», обо всем «знает» и над всем этим «царит». При
условии, что Истина и есть Царь богов и людей …
Между прочим, в истории всемирной
цивилизации имеет место целая эпоха, когда эту роль «метафизического
заведующего» пытался оспорить у Бога сам человек. Вопрос, как именно
душе относиться к другим душам и как ей относиться самой к себе, он стал
решать «сам». Предварительно не позаботясь, однако, чтобы эту «свою
самость» ни где – либо, но именно в лоне Истины и найти! По мнению
А.Лосева (см. его книгу «Эстетика Возрождения») эпоха эта не завершена
еще и сейчас. А мы живем нынче на излете ее. (Тема, которую так же
поднимали в своих трудах Розанов и Сергий Булгаков, Гегель и Эккерман
…).
Как выяснил век XX-й, человек, дерзнувший
занять в собственной душе роль «Царя в голове», породил такой вариант
цивилизации, в которой хаосом смятенной души оказались уже захваченными
сама же религия и сам Бог. То есть, крайний вариант открытой
Возрождением религии само-обожения, в хаосе которой
систематически «путаются» между собою Церковь и … кабак. А вот, когда
кабак выдает себя людям за «божественный лад» самой души, то рождаются
такие прелести XIX и XX веков, как: а) религия … без Бога; б) Бог … без
Истины; в) суета вместо Веры, т.е. СУЕ – верие и т.д. и т.п.
Так в духовном итоге века и появилась «светская религия» криводушия.
Это именно она, одержимая «культом собственной личности», родила и свой
весьма специфический вариант, а именно: идеологию «культа личности
ближайшего начальства». Тот самый идеологический институт современного
мещанства, который победоносно подмял под себя христианское движение с
«Евангелием» в веке XIX-м, а затем рабочее и коммунистическое движение с
«Капиталом» – в веке XX-м.
Кстати сказать, «кабак» – это ведь то самое
место в жизни, где душа мается, горюет и плачет. Спрашивается, почему?
Да потому, что человек, впадая в «метафизический хаос» несправедливости,
путается не только «в других», но путается… и сам в себе. Что такое
«моя рука», «моя голова», «мое тело», «мой дом» или «моя профессия» – он
знает. А вот, что такое «я - Сам»? – увы, нет! В итоге свое «живое
тело» (как «тело духовное» так и «материальное», как «органическое» так и
«неорганическое») он, сам же себе наступая «на пятки», путает то с
бездушными вещами, то с безжизненной душой …
Вот как эту цивилизованную (т.е.
организованную) «маяту души» обрисовал Розанов сам: «Очень хорошо
«расположение образования» в стране: от 8-ми до 22-х лет – прилежное
учение. «Долбеж», от которого не поднимаешь головы. От 22-х до 35- ти –
корректная служба, первые чины и первые ордена. В 35 лет – статский
советник. Женат (с приданным) и первые дети: ну, это – «кухня и
спальня». Достигнув статского советника – карточный стол, мелок, и пока –
он проигрывает начальству, а потом – ему будут проигрывать подчиненные.
Тогда он будет уже действительный статский советник.
Потом умрет. И в черной кайме «жена и дети» извещают, что «после тяжелой болезни» Иван Иваныч, наконец, «скончался».
Однако, по законам, открытым мировой
философией, справедливость – это то, отрицание чего ее же и …
утверждает. Просто в этом случае она приобретает форму рока или судьбы.
Ибо, ежели душеустройство осуществляется вне Истины, «без Бога», то и
справедливость восстанавливает себя иррационально, «безбожно» стало быть …
Иногда, правда, человеческий индивид, за
счет личной культуры ухитряется придать грозному лику «поруганной
Истины» черты милого лукавства. Когда же начинает лукавить целая эпоха,
то возникает то, что именуют «иронией Истории» или «хитростью мирового
Разума». Рождается «Мистика Истории» в которой, по невольному согласию,
сотрудничают друг с другом справедливый человек и суровая судьба. А вот
как иллюстрирует это Розанов, в виде своего лукавого поучения
гимназистам:
«Это здоровая реакция на «глупости», что гимназисты не учатся.
- Не учитесь, господа. Ну их к черту. Шалите,
играете. Собирайте цветы, влюбляйтесь. Только любите своих родителей и
уважайте попов (ходите потихоньку в церковь). На экзаменах «списывайте» –
в удовлетворение министерской ненасытности.
В 20 лет, когда уже будете женаты, начинайте полегоньку читать, и читайте все больше и больше, до самой смерти.
Тогда она настанет поздно, и старость Ваша будет мудрая.
… а то вас с детства делают старичками, а в
старости предложат жениться. «Ибо уже так мудр, что можешь теперь
воспитывать детей», которых теперь родить не можешь.
Вы им скажите, взрослым:
- Нет, папаша: я буду за книгами и бумагой,
за письменным столом и делами сидеть – под старость. Ибо будет ум
«вершить дела». А теперь я – глупенький, побегу в поле, нарву цветов и
отнесу их девочке».
«Кабацкая природа» цивилизации или «цивилизованная
суть» кабака станет нам понятной, если вслед за автором «Опавших
листьев», «Людей лунного света», «Апокалипсиса нашего времени» и
классиками русской философии, мы обратимся к знаменитой 7-й книге
Платона о «Государстве». А именно, к его мифу о Пещере, рассказ о
котором Платон завещал всему разумному человечеству. (То есть всем тем,
кто способен не путать «разумное с рациональным», а «мистическое с
неразумным». Кому хорошо известны «мистические проявления разума» с
одной стороны, и «рациональное неразумие» со стороны другой). Помните? В
пещере живут люди. Они плотно прикованы к своим «местам», лишь едва
имея возможность водить глазами и головой. Они видят лишь тени и голоса
того, что происходит «на самом деле» у них за спиной. Там за спиной
горит пещерный огонь, который бросает тени проносимых вещей и людских
фигур. А еще дальше и выше есть выход из пещеры, за пределами которой –
Солнце и весь мир …
Наше резюме этой знаменитой притчи таково.
Существует «человек Пещеры», «Человек Солнца» и «Человек Истины». Солнце
– это наглядный образ Истины, или, как позднее стали говорить теоретики
познания, «чувственная схема» его. Находясь в Пещере, человек может
быть либо свободным, либо закованным. Но и, даже освободив свое тело,
научившись отличать тени вещей от самих вещей и освещающего их огня, он
все равно остается при этом «пещерным». Свободный и просвещенный житель …
пещеры! – это ли не прогресс?
Свобода – вещь важная. Но это важное - еще
далеко не все. Дело в том, что, находясь в Пещере, человек оказывается
без Солнца. А вот, выйдя к Солнцу путем неимоверных усилий и личных
жертв, счастливчик вдруг оказывается «вне Пещеры» и, следовательно,
вынужден обретаться … без людей! Счастье же без людей – вещь,
разумеется, весьма и весьма сомнительная. Вот почему, на наш взгляд,
Платон предусмотрел и обратный путь – от Солнца назад в Пещеру, к
закованным сородичам своим. Как выяснилось из платоновского мифа,
возвратившегося счастливчика – солнцепоклонника не ждет ничего хорошего.
Более того, при излишней настойчивости, обретенное им знание Солнца,
может принести злые насмешки или даже смерть …
Но вот, что оказывается бесконечно важным:
без такого горького урока, полученного в результате обратного
возвращения от Солнца в Пещеру к полумраку и цепям, путь Человека к
Истине был бы весьма и весьма не полон. Не – Истенен, стало быть! Что и
доказал своим личным философским уроком учитель Платона Сократ.
«Солнце Истины» возможно лишь на истинном
пути жизни и познания. Платон назвал его греческим словом «п а й д е й
я». Это – руководство к изменению всего человека в его существе. Ближе
всего, хотя и не вполне, к имени пайдейя подходит наше слово
«образование» Противоположное пайдейе – « а п а й д е в с и я», т.е.
необразованность. Пайдейя, как постижение существа Истины, есть «полнота
образования», этой самой Истиной, – нашей человеческой души.
Умение ориентироваться в Пещере с
«пониманием» (у свободного, т.е. раскованного) и «без понятия» у
закованного наглухо человека можно назвать просто знанием. Знание
же, обретенное вне Пещеры – есть ф и л о-СОФИЯ. А вот, философия,
постигшая Истину во всей ее горечи и полноте – это уже просто С О Ф И Я.
Абсолютная Истина, стало быть …
Софийность – это полнота образования.
«Полная образованность» – это софийность, - вот в чем суть! То же самое,
но несколько иными словами, вкратце скажем так: душа «образованная» есть хозяйка цивилизация. Но зато цивилизация властно и жестоко господствует над «необразованной» душей.
… Ежели, рискуя перед нашим читателем впасть
в школьный педантизм, привести пояснения дополнительные, то детали
софиологии могли бы выглядеть и так: как в этом случае указывали
авторитетнейшие мыслители XX века Алексей Лосев, Мартин Хайдеггер и
Алексей Потемкин, «техне» есть тот минимум человеческого умения, которое
есть во всем. Но из этого, однако, вовсе не следует, будто «все и есть
техне»! Скажем, специфическое умение Человека Абсолютной Истины
(Софиолога) и Человека Солнца (философа, точнее «метафизика») следует
обозначить греческим словом «эпистем». В свою очередь, человек Пещеры,
который путает даже вещи с их тенями, обладает умением, достойным
названия «докса» («мнения»), то есть того, что может быть, а может и не
быть. Что же касается «техне» не в общем, а в собственном его смысле
слова, то означает оно «знание правил» и характеризует, по – видимому,
человека Пещеры уже освободившегося от грубых и примитивных оков. Это –
прогресс. И состоит он, по меньшей мере, в том, что твердое правило – не
путать вещи и тени! – есть приобретение несомненное.
В общем, «софийность», «техника» и «докса»
относятся друг к другу как «мудрость» у софиолога, «разум» у философа,
как рассудок и мнение у обывателя, проще говоря … Кстати сказать,
рассудок и мнение порой могут доходить до без – рассудства. Все же
«трое» – несомненно, люди здоровые, ибо держат любое мнение на здравом
поводке. Между тем как мудрость есть техне, и мнение есть техне, но
мудрость и мнение отличаются друг от друга, как небо от земли.
Но, как звезда падает с неба на землю прямо в
болото, так, порой, и София неожиданно снисходит до «софистики». А
падение мудрости до псевдомудрости происходит в душе, которая, по словам
Платона, похожа на голубятню и где безнадежно перепутаны все знания
(летучие формы вещей), ибо господствует птичий переполох. Путаница в
познающей душе, без претензии на солидность, очевидна всем. И для нее
имеются подходящие термины, как то: «сумасшедший», «чокнутый»,
«невежда», «неуч», «тупица» или «балбес». Однако, претензия на
солидность чаще всего проявляется в том, что («здравый» и «ученый»)
рассудок, расправив крылышки и почистив на них перья, гордо заявляет:
«Раз ничто невозможно без рассудка (техне) – значит рассудок может все!»
Ну, почти как в популярной песне из знаменитого фильма «Волга – Волга».
Помните? « … а потому, что без воды, и ни туды, и ни сюды!»
Такая агрессия рассудка в каждую новую эпоху
всемирной истории человечества проявляет себя всякий раз по – разному.
Последние полтора века - в виде так называемой «социологии», которая
есть форма так называемого «позитивизма», что в свою очередь, выступает
историческим примером «заблудившегося разума» или «рационализма» …
Сама социология смотрит на Человеческое
общество как на «Социум». И в этом специальном взгляде, вообще – то,
несомненно есть свой резон. Так, еще Сократ упоминал о человеке как
«ручном животном»; у Платона в его диалогах встречаем философа как
«божественного пастуха человеческих стад» и определение софиста, как
изощренного охотника за «людским скотом», что удобно «пасется» в судах,
риторических ристалищах, на рынках и городских площадях; у Аристотеля
помним знаменитое определение человека как «политического животного»; по
Вольтеру, люди – это «несчастные мыслящие животные»; у Канта человек
есть «животное, которое нуждается в господине»; Гегель писал о «духовном
животном царстве»; Фридрих Ницше – о людях как «стадных животных»;
М.Хайдеггер констатировал, что человек суть «трудящееся животное» , а
авторитетный советский философ Мих. Лифшиц определял человека как
«животное с Царем в голове» … Вот эту – то традицию смотреть на
сообщество людей как «социальных животных», где, как и в Платоновой
Пещере, царствует Рассудок, скромная «наука Социология» копит и хранит.
Однако, в специфических условиях нашего
нынешнего времени, социология с апломбом навязывает это свое видение
Обществу, агрессивно распространяя свой «пещерный взгляд» на все (в том
числе, и прежде всего, на «солнечные»! ) стороны Человеческого Бытия.
Скромное, но достойное место «обычной науки»
об обществе как социуме, обретенное для нее ее же классиками и
творцами, социология сохранит и приумножит лишь тогда, когда ее
специалисты – социологи перестанут рядиться в «софиологов». То есть,
бросят ставшую нынче модной хулиганскую манеру свое групповое незнание и
личную необразованность выдавать публике за «точку зрения» в науке. И
на этом основании агрессивно вторгаться во все человеческие отношения
(особенно в воспитание и образование!) создавая всякие лже – «логии» по
потребу дня.
С особой тревогой за наше общество и за
подрастающее поколение прежде всего, нужно сказать: так называемые
«социологию образования», «воспитания» или, например, «социологию
личности» и «культуры» имеет моральное право разрабатывать лишь тот
специалист, который свой взгляд на мир лично способен оснастить и
скорректировать так: человек как «животное социальное» есть существо
«универсальное», «метафизическое», «разумное», «мыслящее» или, (что по
нравственному счету суть одно и то же) есть «тварь Божья». Все это –
Великие Истины, которые грамотному специалисту обязаны быть известны из
софиологии, философии, диалектики, метафизики. Из науки логики и из
теологии, наконец. Истины, за которые все человечество вместе и каждый
из нас в отдельности уже давным-давно и весьма дорого заплатил …
В противном же случае, если и дальше пайдейя
Платона будет систематически подменяться «социологией образования»
современных профессоров, наступит новый 9-й вал псевдонаучной
педагогической халтуры, будет новый «кабак» и новая большая беда.
(Кстати, огромное число привыкших выживать в любых условиях, вузовских
кафедр, как-то: «научного коммунизма», «исторического материализма» и
т.п., имитируя науку и образовательно-воспитательную деятельность, уже
шустро поменяли свои прежние ортодоксальные вывески, воссоздав
широчайшую «инфраструктуру» этой беды.)
… Между прочим, гипертрофированно -
социологический взгляд на общество может, как выясняется, приносить
порой и положительные научные плоды. Это бывает в том случае, когда сам
предмет научного познания оказывается гипертрофированно социален.
Речь здесь у нас идет о социологическом
романе «Зияющие высоты», что был написан логиком по профессии
Александром Зиновьевым в 1976 году и за публикацию которого автор
поплатился высылкой из страны в году 1978. Грамотный выбор научного
предмета (в котором мы узнаем явственные черты так называемого
«развитого социализма») позволили ему совершить два открытия. В одном
случае он переоткрыл феномен «социальных животных», живо описав их в
терминах «социального индивида», «крысиной социальности», а так же в
понятиях «начальства» и «интеллигенции» … А в другом – А. Зиновьев вновь
обнаружил для нас, открытый еще Иммануилом Кантом, феномен
«общественного рассудка», поименованный им же в своих трудах
«цивилизацией». Для современного читателя интересно отметить: по
убеждению ученого, когда в условиях крысиного социума из социального
животного вырастает вдруг разум, совесть, художественный или научный
талант, то оказывается, что акцию подавления проснувшегося «царя в
голове», осуществляет в первую очередь интеллигенция. И уж потом, так
сказать «по должности» и наущению коллег, это начинает делать и
нерасторопное начальство. Словом, агрессия против Истины, Свободы и
Творчества идет, как оказывается, именно из профессиональной среды. Так обстоит дело по социологии. (По «Евангелию» же, впрочем, дело обстоит тоже точно так …)
В условиях цивилизации, по Канту, рассудок
применяет себя к жизни не через разум, а… сам. В результате
«рассудочного применения рассудка», его «самочинности» он становится по
началу «не мудрым», потом перестает быть «рассудком здравым», затем «не
рассудительным», потом «неумным» и, наконец, «окончательно общественным»
и без-рассудным. Так во всемирной истории и по Канту.
В условиях же развитого социализма, по Зиновьеву, человек не живет, а выполняет «историческое мероприятие». То есть, функционирует как
«социальная вещь». Подмена «Человеческого Бытия» «общественным
мероприятием» заставляет человека терять разум в пользу социального
животного (что иногда называет «социализацией»). Как именно? Поначалу он
ведет себя не-человечно, потом без-человечно и, наконец,
анти-человечно, «социализированно», дабы сподручнее было выполнять
ценные указания по … улучшению общественного бытия! Однако, именно в
силу этого, он сам же и становится агрессором против стада социальных
животных, т.е. анти-социальным существом. И вот тут-то, по законам
социального стада, на него и обрушивается ответная репрессия в порядке
самозащиты Социума. То есть, реакция таких же социальных животных, как и
он сам.
Так, весьма своеобразно, объясняет логик А.Зиновьев социальную природу недавних политических репрессий в нашей стране …
Коль скоро сломанная метафизика человеческой
души рождает социальный автоматизм «безрассудного рассудка»,
поясняющего и культ личности Сталина («Хозяин») и эпоху Хрущева
(«Хряк»), то та же самая логика Социума, позволяет современному
читателю, вслед за Зиновьевым, Розановым, Аристотелем и Платоном,
восстановить такую вот иерархию ее, а именно: культ личности Сталина –
культ личности ближайшего начальства – культ собственной личности,
наконец. Так что, с позиции «Метафизики» как «вечной науки»,
социологический роман А.Зиновьева «Зияющие высоты» – это книга не
столько о прошедших, сколько - о будущих временах …
… И свою личность, живущую по Закону Правды, Истины и Справедливости и культ собственной личности, подчиняющейся «законам» не-справедливости, заблуждения и кривды, любой и каждый человек обнаруживает …у себя самого.
Однако мы знаем, что в Социуме, как бы для
приобщения к самой Истине, имеются, так сказать, «специальные места».
Принято полагать, что таким вот местом, где человек общается с человеком
исключительно по поводу «Царя в голове», является вузовская кафедра
философии, в частности Университет. Считается, что здесь философ ни при
каких обстоятельствах не скатывается до уровня «идеологического
животного» (т.е. функционера идеологической машины Социума), что во всех
случаях жизни он есть «Человек Истины» и больше (точнее, и меньше!) -
ничего. Предполагают повсеместно, что университетская кафедра философии –
это место, где Истина не просто «пребывает» и хранится. На кафедре с
Истиной добросовестно работают, там ее любовно шлифуют и детализируют,
дабы придать ей систематическую форму Истины Абсолютной.
А такой мастер «абсолютного умения», по
традиции, носит гордое имя «профессор философии» или «доцент». И это не
случайно! Ведь даже абсолютного «мастера Вселенной» – самого Бога –
издавна именовали скромным греческим словом - «демиург» …
Знатокам истории культуры, однако, известно,
что общественное доверие к «кафедре философии» как храму Истины,
сыграло с обществом и самой же философией злую шутку. А именно: вместо
методически развитой Истины публика получает «методику» … без Истины. То
есть, солидно обставленную, доцентско – профессорскую суету. И уж затем
эта «суета сует» предлагается, от имени Университета, всему обществу
как образец и «философская норма» всегосударственного «царя в голове».
Отмеченный нами факт далеко не нов. Вот как
разъяснял его немецкий писатель и ученый Георг Кристоф ЛИХТЕНБЕРГ (1742 –
1799) в своих знаменитых теперь «Афоризмах»: «Он торговал чужими
мнениями. Это был профессор философии»; «Разве это уж такой редкий
случай, когда философия лишает возможности философствовать»?; «Он
поглотил много мудрости, но все это словно попало ему не в то горло»;
«Большая разница между тем, чтобы «учить разуму» и «быть разумным»…»;
«…Знание средств без применения их на деле и даже без способности и
охоты применять их – вот то, что обыкновенно сегодня называют ученостью»;
«Когда людей станут учить не тому, что они должны думать, а тому, как
они должны думать, то тогда исчезнут всякие недоразумения»; «Психолог
сам убивает материю, а затем утверждает, что она мертва»; «Как
танцмейстер и учитель фехтования никогда не начинает с изучения анатомии
рук и ног, так и здоровая, полезная философия должна брать свое начало
из чего – то высшего, чем … отвлеченные умствования … Это философия не
профессорская, а человеческая.»; «Едва ли можно говорить о философах. В
Европе их с трудом наберется около дюжины, прочие же – магистры, доктора
и профессора философии».
А вот как различали философа, с одной
стороны, и «социальное животное, занимающееся метафизикой», со стороны
другой, иные знаменитости.
Мыслитель XIX века Людвиг ФЕЙЕРБАХ (1804 –
1872): «Первый признак настоящего философа – не быть профессором
философии», - весьма радикально утверждал он. В свою очередь Фридрих
НИЦШЕ (1844 – 1900) сам очень рано став профессором университета и
столкнувшись по этому поводу с восторгами семьи, нетерпеливо возразил
матери и сестре: «Подумаешь, какое событие – стало на свете одной пешкой
больше, вот и все»!
Русского писателя Василия РОЗАНОВА называли
«русским Ницше». Вот что, в свою очередь, писал он: «Делянов сказал,
когда у него спросили, отчего Соловьев (Влад.) не профессор:
- У него мысли.
… Профессор должен быть балаболка. Это его стиль. И дождутся, когда в обществе начнут говорить:
- Быть умным – это «не идет» профессору. Он будет черным вороном среди распустивших хвост павлинов».
Здесь, пожалуй, было бы уместно и скромное
свидетельство автора этих строк. Так, по моим многолетним наблюдениям,
если, например, у вас на глазах рабочий завода случайно впал в
логическое затруднение, то это, как правило, вызывает в нем самом
замешательство, а на лице краску стыда. А вот работник вузовской кафедры
философии, уличенный в логических заблуждениях, профессиональной
неряшливости или даже житейском обмане, за редким исключением, не только
«противоречий» не стыдится, но даже впадает в апломб. Когда же
возникает явное расхождение между Истиной и мнением ближайшего
начальства, то мотив частной пользы в разрешении таких «апорий» всегда
одерживает верх.
Конечно, «кафедра» сама по себе весьма
неплохое и даже нужное устройство цивилизации. Ведь Истина любит жить «в
мыслях», а работать с мыслями следует только «логично», то есть
методично, детально, систематически и всерьез. По существу своему к а ф е
д р а есть то самое «техне», которое даже «Мудрости» необходимо для
целей божественных, человеческих и прочих нужд своих. Но современная
кафедра, увы, не академия Платона, и не аристотелевский лицей. Сегодня
логика здесь уступает место методике, и эта «техническая» мешанина
преподносится, ни много, ни мало, как «София» сама по себе. Истине это,
конечно, полностью противоречит, зато частной пользе – нет! Мотив
«частной пользы» – это ни что иное, как Истина, погребенная «культом
собственной личности», культом «своего профессора», «точкой зрения нашей
кафедры» и т.д. и т.п. В такой – то «софистической» атмосфере немудрено
перепутать между собой философию и социологию, людей с «социальными
животными», а современное высшее образование, с платоновской «пайдейей».
Даже сам философский факультет сознательно
организован по софистической модели высшего образования, где подлинно
софиологическим критериям отведена весьма жалкая декоративная роль.
Именно здесь плохая социология хочет быть «как философия», а плохая
философия сама не прочь на такую социологию походить. Философский
факультет – это место, где попраны старинные метафизические законы
душестроительства. Где душа студента мается, тоскует и плачет, отдавая
все свои разумные силы на поддержание «пьяной» гармонии и хаотического
«порядка».
Именно в традиционной атмосфере
«университетской философии» было буквально оболгано большинство
классиков мировой философской науки; по этой причине основные
мировоззренческие синтезы XIX и XX веков были существенно затруднены,
либо же не состоялись совсем; многие человекоустроительные идеи мировой и
отечественной философии, направленные на благоустроение Социума, были
нейтрализованы, либо даже использованы во зло.
Возьмем, для иллюстрации, простейший пример.
… В конечном счете вся современная цивилизация построена на одном фундаменте. Называется он - рабочая сила.
Рабочая сила – это превращение человеком
своей способности к труду в свою же частную собственность. А чтобы в
этом качестве ею было бы удобно пользоваться, такой частный собственник и
становится «наемным работником», то есть лицом наемного труда у другого
лица.
Само собой понятно, что коль скоро имеется
носитель рабочей силы, то есть и пользователь ее потребительских
качеств, то есть организатор. В мировой истории им выступал и
рабовладельческий римский император, и феодальный европейский князь и
современный капиталистический предприниматель. В XX–м веке история
распорядилась так, что пользователем этой «цивилизованной вещи» побывал и
партийно ассоциированный государственный администратор. В народе это
лицо прозвали «начальник», а на кафедрах официального
марксизма-ленинизма называли руководителем советским, социалистическим….
А теперь бросим взгляд на Россию века XX-го.
Его начало было ознаменовано симптомами народного возрождения,
национального и социального. Первое было обозначено русской религиозной
философией и вообще православным христианством. А второе - русским
марксизмом. Что между ними общего? Общим у них было то, что оба
рассматривали так называемый «рабочий вопрос» как грустное
обстоятельство современной цивилизованной жизни.
- Быть рабочей силой – недостойно Твари Божьей, - говорил христианский философ.
- Быть наемником – недостойно Человека, - вторил ему русский марксист.
Трагедия русской истории в том и состоит, что мотивы
возрождения национального и социального резко и катастрофически
столкнулись между собой. Как именно? А в виде двух вариантов
человеческого коллективизма: социально-классового вместо национального, с
одной стороны, и национально-духовного вместо классового, со стороны
другой. Победила нелогичность! А в 1922 году победивший позитивизм
выслал в политическую ссылку своих философских оппонентов на
«философском пароходе». Уехало за границу «философское зеркало» народных
проблем. Но сами-то проблемы эти в Росси остались: «тварь Божья» была
торжественно устранена, а на ее место торжествующе заступила рабочая
сила, то есть «социальное животное» как «экономическая вещь»!
Может возникнуть недоуменный вопрос: но ведь
синтез-то этот извращен был «тогда», а не «сегодня»! Дескать, на
пароходе-то как раз и была частично выслана та самая злополучная
«кафедра», что мешает объединить между собой мысли и идеи так, как того
требует сама же Жизнь.
Увы, увы! Не «злополучная кафедра» была услана от
философии, а наоборот, остатки первоклассной (то есть классической)
философии были окончательно «с кафедры» удалены. Сама-то «кафедра»
полностью восторжествовала, хоть и под объективно чуждой ей этикеткой
«марксизм-ленинизм». И в конце XX-го века свой лукавый, позитивистский
взгляд на человека как «социальное животное» и «рабочую силу» она удачно
отстояла и утвердила сполна. Этим и объясняется та душевная
безболезненность, легкость и элегантность, с которой многочисленные в
стране кафедры «научных коммунизмов», «истматов» и «диаматов» охотно
перешли в лоно казалось бы формально чуждой им науки - позитивистской
социологии.
Будет несправедливо утверждать, будто бы правды обо
всем этом никто до сих пор не сказал. О том, что в специализированных
идеологических и ученых учреждениях официального марксизма господствует
философия без … мышления; этика без…. Нравственности; эстетика без…
чувства прекрасного; политэкономия без ….хозяйского взгляда на
национальное богатство России; социализм без … культуры; марксизм без ….
Маркса; а научный коммунизм без …. Коммунистического мировоззрения
порой писалось даже в государственных и партийных документах. А вот о
том, что «советская цивилизация» в России фактически последние
десятилетия оказалось без «Царя в голове», внятно, отважно и громко
сказали лучшие философские имена.
- В 50-е – 70-е годы, о том, что официальный
«диамат», заражен чуждым диалектике комплексом позитивизма, а «научный
коммунизм» заражен современными рабовладельческими идеями, убедительно и
талантливо сказал классик советской философии Эвальд ИЛЬЕНКОВ.
- В 60-е годы диагноз о зараженности советской науки позитивизмом подтвердил талантливый автор Павел КОПНИН.
- В 1973 году прозвучал «выстрел в ночи». Это
была монография ростовского философа Алексея ПОТЕМКИНА под названием «О
специфике философского знания». Наличие «рабовладельческого комплекса» в
современной официальной философии и социализме было им блестяще
подтверждено. Срочно сработала профессиональная репрессия против
ученого. На философском факультете УрГУ была организована яростная
компания по его дискредитации. Кадры для шельмования в избытке нашлись.
Привлекались даже карьеристы-студенты. Псевдонаучная истерика
свердловских «незнаек» была представлена как мнение широчайшей научной
общественности. Это позволило применить «оргвыводы» против ученого на
уровне ВАКа.
Но А.В.Потемкин не сдался. В 1980 году выходит его
новая монография под названием «Проблема специфики философии в
диатрибической традиции», тиражом всего лишь I тыс. экземпляров. Здесь
он весьма убедительно сказал, что современная кафедральная мертвечина одинаково чужда всем великим мировоззрениям человечества, основывающимся сознательно на Диалектике. Чужда мировоззрениям как «марксистским», так и «немарксистким». На сей раз вчерашние критики решили удушить принципиального коллегу заговором молчания и новыми интригами на уровне ВАКа.
- В 1985 году прозвучал голос упомянутого
выше автора Михаила ЛИФШИЦА. На протяжении минимум полувека, в разные
лихие времена, он рыцарски отстаивал честь философской науки. На сей раз
в его блестящей книге под названием «В мире эстетики» была выведена на
солнечный свет алхимия современной университетской философии. Суть ее –
культ собственной личности «модного профессора философии», который свои
неряшливые измышления почему – то норовит назвать «…непременно
марксизмом». И на этом основании навязать их студенту филологу,
философу, педагогу и журналисту в виде обязательной учебной дисциплины.
И вновь последовала истеричная реакция
профессиональной среды. А потом и удавка молчания, несмотря на
высочайший научный уровень и немалый уже (в 10 тыс. экземпляров) тираж.
*** *** ***
Так что же утверждает С О Ф И О Л О Г И Я,
которую не следует путать ни с социологией, ни с плохой «философией»,
похожей на нее? Проще говоря, утверждает она то, что когда общество подчиненно Социуму,
то жизнь человеческая находится в кризисе и упадке. Но и, наоборот,
когда социум подчинен Обществу, то люди благоденствуют и жизнь их
гармонично идет вперед.
Такова одна из основных и с т и н софиологии.
Однако в России в с е г о XX–го в е к а
ярчайшим и драматическим фактам удушения И С Т И Н Ы в среде ее же
кафедральных жрецов несть числа …
июнь 1993 г.
Опубликовано: УГТУ-ИМИР, МОЛЧАНОВ В.А. К 80-летию Э.В.ИЛЬЕНКОВА: ДОКЛАД К VI МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ “ИЛЬЕНКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ-2004”, Екатеринбург-Москва, 2004. С. 7-16.
Кандидат философских наук Валерий Молчанов
Комментариев нет:
Отправить комментарий