Есть такая многолетняя дискуссия: одни говорят, что мало рожают из-за бедности, другие возражают, что-де в более богатых странах рождаемость ниже, а в более бедных — выше.
© Стоп-кадр видео
Есть такая многолетняя дискуссия: одни говорят, что мало рожают из-за бедности, другие возражают, что-де в более богатых странах рождаемость ниже, а в более бедных — выше. Умники обязательно добавляют про аграрный-индустриальный-постиндустриальный уклад, эмансипацию и урбанизацию. Особенность этой дискуссии в том, что обсуждается сферический конь в вакууме: рождаемость «вообще». А не конкретно здесь и сейчас, в градах и весях современной России.
Я мониторил эту тему с 2006 года, со времен путинского послания про маткапитал. Перелопатил за это время довольно много статистики и социологии, как в целом по стране, так и в разрезе некоторых регионов. Несколько раз писал про это более развернуто. Но некоторые вещи не грех повторить.
1. На российском рынке труда в его «нижнем» зарплатном сегменте наблюдается растущая обратная дискриминация по половому признаку: при прочих равных работодатель предпочитает женщин. Они более ответственны, менее амбициозны, менее подвержены вредным привычкам, более управляемы и менее склонны к перемене мест. Единственный негативный фактор — дети: один ребенок — норм, два — хуже, три и более — не работник. Впрочем, без детей — тоже плохо (бомба замедленного действия под названием «декрет»). В этом смысле идеальный сотрудник для российской биржи «работающей бедности» — это мать-одиночка с единственным чадом: она будет зубами держаться за работу, не вылетит в декрет и т. д., и т. п. Спрос рождает предложение, если вы понимаете, о чем я.
2. В зоне «работающей бедности» главным фактором, удерживающим семьи вместе, является возможность жить на доход двух работающих супругов. После рождения второго, а тем более третьего ребенка — на работе, а тем более карьере как минимум одного из супругов (сегодня как правило женщины, но уже не обязательно) приходится ставить крест. Даже несмотря на маткапитал и прочие пособия-выплаты, это очень болезненно. Реально на второго-третьего решаются только если есть пенсионеры-родители, могущие выполнить роль неоплачиваемых сиделок (отсюда в том числе боль по поводу повышения ПВ).
3. Нам проели плешь про «доступную среду» для инвалидов-колясочников, но применительно к детям доступность среды ограничивается темой детских площадок и детских садов. Сегодняшняя городская среда за пределами этих резерваций для детей и матерей с детьми полностью недружественна — поди найди паркинг для коляски, пеленальный столик в магазине или место для кормления грудью в кафе. Урбанина — это даже хуже в данном смысле, чем советский микрорайон: мир воркаута и велодорожек это мир для подростков, но не для матерей с детьми. Жизнь с маленьким ребенком в современном городе — адский челлендж, с двумя-тремя и более — подвиг на грани звезды героя.
4. Система настроена так, что рожать выгодно скорее позже, чем раньше. До этого надо успеть получить образование, стаж, продвинуться по службе и т. д. Поэтому первого ребенка рожают (if at all) около 30-ти, а второго… ну, понятно. Один из примеров: если ты «молодой специалист», тебе в отпуске по уходу компенсируют только 60% от зарплаты; если нет — то все 100%. Но это те, кто вообще надеются на гос.социалку. В более ресурсных группах приоритетная стратегия такая: сначала женщина сама создает себе «подушку безопасности» как можно больше (с той или иной долей успеха), а потом уже, за пять-семь лет до климакса, пытается родить, если есть муж — от мужа, а нет — хоть от абы кого. Богатые тоже бедные, вот так.
5. Объективно государство заинтересовано в том, чтобы мужчины пошли зарабатывать, а женщины рожать. Но рынок, а вместе и идеология, ведут ровно к обратному: женщины идут зарабатывать (чтобы исключить зависимость от «этих козлов»), а мужчины (кроме узкой премиальной группы рубящихся за топ-позиции альфачей) вообще низачем не нужны: пока что идут в водилы, охранники и т. п., но скоро и оттуда их уберут роботы. Нет такой модели семьи, чтобы мужчина обеспечивал женщину материально и в то же время относился к ней как к равной — а на меньшее современная женщина не согласна. А значит, нет и почти никаких шансов у многодетной семьи как массовой модели — кроме разве что ее «украинской» версии с мужчиной-«домохозяином» при занятой жене-кормилице. Но на это, в свою очередь, не готовы уже мужчины.
Вывод: проблема демографии — в том, что отсутствуют механизмы, предотвращающие резкое движение вниз в социальной иерархии в случае рождения ребенка. Сегодня это неизбежная расплата за продолжение рода примерно у всех классов, включая даже топ и upper-middle. Демографическая политика — это в первую очередь создание таких механизмов.
Алексей Чадаев
© Стоп-кадр видео
Есть такая многолетняя дискуссия: одни говорят, что мало рожают из-за бедности, другие возражают, что-де в более богатых странах рождаемость ниже, а в более бедных — выше. Умники обязательно добавляют про аграрный-индустриальный-постиндустриальный уклад, эмансипацию и урбанизацию. Особенность этой дискуссии в том, что обсуждается сферический конь в вакууме: рождаемость «вообще». А не конкретно здесь и сейчас, в градах и весях современной России.
Я мониторил эту тему с 2006 года, со времен путинского послания про маткапитал. Перелопатил за это время довольно много статистики и социологии, как в целом по стране, так и в разрезе некоторых регионов. Несколько раз писал про это более развернуто. Но некоторые вещи не грех повторить.
1. На российском рынке труда в его «нижнем» зарплатном сегменте наблюдается растущая обратная дискриминация по половому признаку: при прочих равных работодатель предпочитает женщин. Они более ответственны, менее амбициозны, менее подвержены вредным привычкам, более управляемы и менее склонны к перемене мест. Единственный негативный фактор — дети: один ребенок — норм, два — хуже, три и более — не работник. Впрочем, без детей — тоже плохо (бомба замедленного действия под названием «декрет»). В этом смысле идеальный сотрудник для российской биржи «работающей бедности» — это мать-одиночка с единственным чадом: она будет зубами держаться за работу, не вылетит в декрет и т. д., и т. п. Спрос рождает предложение, если вы понимаете, о чем я.
2. В зоне «работающей бедности» главным фактором, удерживающим семьи вместе, является возможность жить на доход двух работающих супругов. После рождения второго, а тем более третьего ребенка — на работе, а тем более карьере как минимум одного из супругов (сегодня как правило женщины, но уже не обязательно) приходится ставить крест. Даже несмотря на маткапитал и прочие пособия-выплаты, это очень болезненно. Реально на второго-третьего решаются только если есть пенсионеры-родители, могущие выполнить роль неоплачиваемых сиделок (отсюда в том числе боль по поводу повышения ПВ).
3. Нам проели плешь про «доступную среду» для инвалидов-колясочников, но применительно к детям доступность среды ограничивается темой детских площадок и детских садов. Сегодняшняя городская среда за пределами этих резерваций для детей и матерей с детьми полностью недружественна — поди найди паркинг для коляски, пеленальный столик в магазине или место для кормления грудью в кафе. Урбанина — это даже хуже в данном смысле, чем советский микрорайон: мир воркаута и велодорожек это мир для подростков, но не для матерей с детьми. Жизнь с маленьким ребенком в современном городе — адский челлендж, с двумя-тремя и более — подвиг на грани звезды героя.
4. Система настроена так, что рожать выгодно скорее позже, чем раньше. До этого надо успеть получить образование, стаж, продвинуться по службе и т. д. Поэтому первого ребенка рожают (if at all) около 30-ти, а второго… ну, понятно. Один из примеров: если ты «молодой специалист», тебе в отпуске по уходу компенсируют только 60% от зарплаты; если нет — то все 100%. Но это те, кто вообще надеются на гос.социалку. В более ресурсных группах приоритетная стратегия такая: сначала женщина сама создает себе «подушку безопасности» как можно больше (с той или иной долей успеха), а потом уже, за пять-семь лет до климакса, пытается родить, если есть муж — от мужа, а нет — хоть от абы кого. Богатые тоже бедные, вот так.
5. Объективно государство заинтересовано в том, чтобы мужчины пошли зарабатывать, а женщины рожать. Но рынок, а вместе и идеология, ведут ровно к обратному: женщины идут зарабатывать (чтобы исключить зависимость от «этих козлов»), а мужчины (кроме узкой премиальной группы рубящихся за топ-позиции альфачей) вообще низачем не нужны: пока что идут в водилы, охранники и т. п., но скоро и оттуда их уберут роботы. Нет такой модели семьи, чтобы мужчина обеспечивал женщину материально и в то же время относился к ней как к равной — а на меньшее современная женщина не согласна. А значит, нет и почти никаких шансов у многодетной семьи как массовой модели — кроме разве что ее «украинской» версии с мужчиной-«домохозяином» при занятой жене-кормилице. Но на это, в свою очередь, не готовы уже мужчины.
Вывод: проблема демографии — в том, что отсутствуют механизмы, предотвращающие резкое движение вниз в социальной иерархии в случае рождения ребенка. Сегодня это неизбежная расплата за продолжение рода примерно у всех классов, включая даже топ и upper-middle. Демографическая политика — это в первую очередь создание таких механизмов.
Алексей Чадаев
Комментариев нет:
Отправить комментарий