Богдан Грицкив
Предисловие
СТАЛИНИЗМ… НЕТ, МАРКСИЗМ
Чтобы подавить – нужно возглавить.
Так и поступила элита КПСС, когда
она сконвертировала власть в деньги,
отбросила мешавшийся коммунистический
бантик и стала править по-капиталистически
уже легально. Дабы отмежеваться под
взглядами с Запада, элита вместе с
монархистами, шовинистами и либералами
начала судорожно поливать грязью
большевиков. Заметьте: ни один сталинист
никогда не попытался опровергнуть ложь
либералов о Ленине.
Дабы обелиться, дабы отмежеваться
от того, что сама элита, ее отцы и деды
настряпали, чтобы избежать критики со
стороны марксистов-ленинцев, элита
вместе с либералами возглавила критику
сталинизма. На эту удочку власти с охотой
клюнули сталинисты.
Вот что пишет Петя Силин из
Алтайского края: «Бесконечные стоны
ваши про Сталина и смакование
фальсифицированных документов присланных
в 1993 году, перелопаченных до неузнаваемости
в Англии для Ельцина, помогают буржуазии
отпугивать мировое сообщество и молодёжь
от новых социалистических преобразований
в мире.»
Какие новые социалистические
преобразования в мире, от которых
отпугивают мировое сообществе –
неведомо.
Обратите внимание: 99% критики
либеральной власти – в адрес Ленина.
Все фильмы… О Сталине – почти ничего!
Сталин, сталинисты – нужны либеральной
власти.
«Если у вас нет никаких документов,
значит, вы всё получили от Сванидзе», -
ничтоже сумняшеся продолжает Петя.
То, что мы не либералы, что мы,
объединение «Рабочий», против капитализма,
против власти, против либералов, против
США - знает не только Россия, но и весь
мир. Ни один сталинист не пострадал в
борьбе с капиталом, даже с престижной
работы не уволили. Они не знали голода,
ночевок на полу у друзей. Это нас
увольняли, это нас убивали.
Но беда в том, что мы начали
критику сталинизма – и критику КПСС в
целом! - когда Горбачева с Ельциным,
Сванидзе и пр. даже в проекте не было. В
1983 году.
Мы не пользовались, как
диссиденты, никакими зарубежными
материалами, у нас их просто не было.
Нам не совали «Континенты» и «Посевы»
западные спецслужбы. Мы исходили
исключительно из советских материалов
сталинского периода. Мы исходили
исключительно из легальных книг Маркса,
Энгельса, Ленина.
Конечно, мы люди, мы
не звери. Потому мы не может
оправдывать сталинские репрессии, или
приговаривать «ой, какие мы нежные» по
поводу фашистских пыток в сталинских
застенках. Это мы первые высчитали
реальное, а не выдуманное сыном
Антонова-Овсеенко, Авторхановым.
Конквестом, Хрущевым число жертв
сталинизма. По коэффициентам смертности
мы определили, что число избыточных
смертей (без уголовников) за время
правления Сталина без учета ВОВ – 4-5
млн. Факты пыток доказаны.
Если у нас нет «тугамента», это не значит,
что его нет в архивах, архивные документы
свидетельствуют – сталинские фашисты
пытали невиновных.
Ну, вот, пожалуйста –
мнение зверей, на кремлевском сайте
«Макспарк»:
«ИСТОРИКИ ПРИЗНАЛИ СТАЛИНСКИЕ РЕПРЕССИИ
ПРАВОМЕРНЫМИ
Лада Русская перепечаталa из top.rbc.ru
вчера в 17:33
6 оценок, 87 просмотров Обсудить
(55)
По итогам круглого стола, посвященного
освещению истории XX века в школьных
учебниках, ученые пришли к согласию по
большинству спорных вопросов той эпохи.
Так, например, «сталинские репрессии»,
по словам заместителя директора Института
российской истории Сергея Журавлёва,
«были признаны правомерными», но только
«в логике диктатуры пролетариата».
Обсуждать содержание единого учебника
истории специалисты будут еще минимум
полтора месяца, а окончательную версию
«исторического стандарта» представят
президенту первого ноября.
По итогам круглого стола, посвященного
освещению истории XX века в школьных
учебниках, ученые пришли к "консенсусу
по большинству трудных вопросов той
эпохи", сообщил газете "Коммерсантъ"
заместитель директора Института
российской истории Сергей Журавлев.
События и процессы, согласия по которым
в научной среде нет, нужно будет, по его
словам, "вариативно" преподносить
в школьных учебниках. …
Сложился консенсус и в отношении
сталинских репрессий, прежде всего тех,
что имели место в 1937-1938 гг. Все участники
обсуждения согласились, что это не было
"спонтанным явлением". Репрессии,
по словам С.Журавлева, были "правомерны
в логике диктатуры пролетариата, которую
установили в стране большевики".
Установки, которыми в советские времена
оправдывались массовые репрессии
("пятая колонна" при угрое мировой
войны), а затем их порицали ("перегибы"
НКВД), теперь признаны несостоятельными.
Ради сохранения научного подхода
историки категорически отказались от
характеристик "эффективный менеджер"
или "кровавый палач". …
Особым вопросом стала Великая Отечественная
война, хотя консенсус по этой теме был
достигнут. Близки ученые к согласию и
в оценке перестройки. Реформы Михаила
Горбачева признаны позитивными, но
слишком запоздалыми. …»
Но нас интересует оценка
правления Сталина с классовой точки
зрения.
Однажды Николай Лебедев, член
нашего Союза коммунистов, выступал на
собрании трудового коллектива одного
из пермских заводов. Он задавал руководству
завода, отпетым сталинистам, вопросы:
«Это так, да? А это так? Это и есть
социализм, да?» «Да», - отвечали руководители
завода. «Ну, так знайте, что это социализм
по Дюрингу!»
Были разные определения строя
в СССР. «Переродившееся рабочее
государство» - у троцкистов. «Бюрократический
социализм» - у Восленского, Месароша и
др. Есть «мутантный» социализм у
Бузгалина, «деформированный социализм»
у члена пермской КПРФ, философа В. В.
Орлова. Мы же даем марксистское
определение.
Собственность, писал
Маркс в письме Анненкову, это не отношение
человека к вещи. Это отношение между
людьми по поводу вещей. Со времен римского
права отношения собственности
подразделяются на пользование (аренда
и пр.), владение и управление (распоряжение).
Например, семья Фордов в 80-е владела
лишь 10% своих акций. Но была полновластным
хозяином, хотя контрольный пакет в США
определен в 22,5%.
Таким образом, управленец,
госчиновник является собственником.
Буржуа. Таким образом, Сталин был главным
буржуа. Весь слой советских управленцем
прямо подпадает под ленинское определение
классов.
А дальше в силу вступает закон
соответствия общественного сознания
общественному управленческому бытию.
А вы думали – почему элита КПСС так
быстро переквалифицировалась в
капиталисты?
Капитализм – это такой способ
производства, при котором рабочая сила
становится товаром. Поскольку в СССР
существовал институт найма рабочей
силы, поскольку рабочие нанимались,
продавали свою рабочую силу, то в СССР
был капитализм. Государственный
капитализм. Гайдар хотел еще и рынка
рабочей силы, армии безработных. Это не
суть – в Японии существовал институт
пожизненного найма, не хуже, чем в СССР.
Ни одному определению советской
власти или социализма СССР не
соответствовал. Зато, как видим,
соответствует определениям капитализма.
Мы, марксисты, понимаем,
что смерть одного человека не может
послужить началом смены способа
производства. Так могут думать только
отмороженные сталинисты. Не может приход
одного человека, Хрущева или Ельцина,
во власть изменить систему. Так думала
только домарксова история, история
царей, а не классов. Но сталинисты, как
попугаи, повторяют: «Реставрация
капитализма, реставрация капитализма.»
Они даже не понимают, какую
антикоммунистическую чушь они повторяют.
Мне отрадно, что всё
больше людей приникает к марксизму,
осваивает политэкономию, то есть,
начинает понимать историю. Одна из работ
Богдана Грицкива посвящена классовому
анализу сталинского периода.
Конечно, есть недочеты.
Например, указано, что в 1928 г.
СССР превзошел по валу зерна уровень
1913 года, тогда как он только едва
приблизился. И не только по зерну, но и
по мясу, яйцам, молоку.
Во-вторых, стоило бы отметит:
утверждение, что рабочие с радостью
приняли акционирование, мягко говоря,
неверно. По-разному дело было. Кто
за акционирование бастовал, кто
вылетел в акционирование еще до
принятия пакета законов об акционировании.
А другие коллективы голосовали против
акционирования, отменяли его, кто-то
шел в прокуратуру, кто-то дрался за
акции с начальством... Кто-то вообще
равнодушно. По-разному было.
В-третьих, когда говорят об
оплате по труду, нужно уточнять, что по
овеществленному, а не по живому.
В-четвертых, в марксовой схеме
"с" - ... как бы... не переносится.
Увеличить V можно за счет снижения
издержек в "с". Можно увеличить М
за счет новых технологий и пр.
В-пятых, крестьянин - не только
антагонист как собственник. У него
двойственная природа, он еще и труженик.
В том плане, что социализм есть
госсобственность на основные средства
при политической власти рабочих, т.е.
когда государство - в руках рабочего
класса, рабочий - тот же собственник. А
в плане того, что опыт Сталина с
куплей-продажей земли успеха не имел,
крестьянин стал просто сельскохозяйственным
рабочим, а рабочие прикупили себе
земельные участки...
В-шестых, не согласен насчет
несменяемых спецов. Человек из низов
тоже может сесть в кресло и, в силу своей
руководящей привилегированности, будет
избираться многажды.
В-седьмых. Дело вовсе не в том,
что членами партии становились крестьяне.
Или интеллигенты. Можно быть хоть с
Марса. Дело в том, что управление,
распоряжение - есть отношение
собственности. Управленец есть
собственник. А общественное бытие
управленческого слоя определяет его
общественное сознание.
Однако в целом работа
Богдана Грицкива интересна, заслуживает
внимания, направлена, в отличие от
апологетов Сталина, как раз на классовую
оценку истории СССР. Читаем!
Борис Ихлов, секретарь
исполкома российского политобъединения
«Рабочий»
***
В «Рабочем классе» №
20 (651), май, 2013 г. опубликована статья Л.
Прибытковой «Демонтаж. Как КПСС разрушала
социализм в СССР»
Демонтаж страны автор статьи
сводит к таким положениям:
- Хрущёв и его окружение начали
перевод «социалистического
хозяйствования на
мелкобуржуазные рельсы»,
«нанесли удар по сталинской политике
постепенного преодоления
товарно-денежных отношений
между городом и деревней»;
- XXII съезд КПСС был
съездом теоретических невежд и предателей
коммунизма;
- «Хрущёву не нужны
были знания науки о социализме, ему
достаточно было его хозяйской интуиции,
крестьянского
мелкобуржуазного чутья.
А для его окружения знания заменялись
чинопочитанием».
- Забвение
высокопоставленными членами партии
положений работы Сталина «Экономические
проблемы социализма в СССР»
- Невежественное
руководство КПСС своей
политикой разрушало социализм. Брежнев,
Косыгин, ЦК КПСС плохо
усвоили высказывания Ленина
о том, что хозяйственный расчёт означает
переход на коммерческие и капиталистические
начала.
- Горбачев и Рыжков реализовали
в политических решениях экономические
программы «советских» (читай, буржуазных)
учёных Шаталина, Попова, Абалкина,
Аганбегяна, Петракова, Гайдара, Ясина,
Бунича.
- Рабочие
заводов и шахт были счастливы
акционированию предприятий.
Дескать, с тоталитаризмом будет покончено,
надоело всевластие центра, теперь сами
будем распоряжаться своей
собственностью
А уж вполне справедливый
выпад Л. Прибытковой против антикоммунистов,
но с
выпячиванием на первый план их
еврейского происхождения
(Чубайс, Новодворская, Немцов, Хакамада,
Дерипаска, Фридман), – попахивает
весьма и весьма дурно.
Мы видим, что Л. Прибыткова,
начисто отбросив
классовый подход, выводит
свои доказательства из
невежества тех или иных
государственных деятелей, незнания
ими работ классиков
марксизма, из экономических
взглядов доброго десятка маститых
буржуазных
учёных, невесть откуда взявшихся в
«развитом социалистическом обществе»
Примерно на таких же
позициях стоит Феликс Гореликов (см.
его книгу «О причинах гибели СССР»,
Луганск, 2013, тираж 200 экз.), руководители
многих партий, называющих себя
коммунистическими.
Доводы Л. Прибытковой
не только не прояснили вопрос, сколько
породили ещё большую массу
других вопросов:
- Откуда у Хрущёва, которого
Сталин взрастил с младых ногтей, опекал
и вёл за руку по ступенькам, переводя с
одного поста на более высокий другой,
– откуда у него взялось и не
выветрилось «крестьянское
мелкобуржуазное
чутьё»?
- Как Сталин мог
просмотреть такое? Почему тогда Хрущёва
не расстреляли заодно с Н.А. Вознесенским?
- Откуда в окружении
Хрущева взялось чинопочитание?
А разве до Хрущёва ничего подобного не
было?
- Как могло такое случиться, что
всего за каких-то три
года после смерти вождя,
КПСС успела переродиться до
такой степени, что делегаты ХХ съезда
(а среди них были командиры рот и
батальонов, командиры партизанских
отрядов, командующие армиями и фронтами,
которые в годы войны смотрели смерти в
глаза) дали возможность
Хрущёву дочитать доклад до конца,
не заглушили его топотом ног и гулом
недовольства?
- Почему это вдруг
рабочий класс,
вместо
того, чтобы в 1991 г. стать на
защиту своих завоеваний, был
счастлив акционированию предприятий
и т.п.
- Ощущал ли рабочий класс себя
хозяином в стране,
собственником средств производства?
- Если же не ощущал,
тогда каким же был общественный
строй в СССР?
- Какие метаморфозы
произошли с рабочим классом
страны Советов, почему рабочие
отнеслись к этому строю как
к чему-то чужому,
казённому?
Вот что, на наш взгляд,
должно стать предметом
исследований учёных и
публицистов, пишущих на данную тему.
***
На наш взгляд, правление Хрущёва
было не началом, а
концом демонтажа общественной
системы, существовавшей в СССР.
Так не бывает,
чтобы многомиллионная партия переродилась
в мгновенье ока, в течение
каких-то трёх лет. Разложение
и перерождение партии, крах
советской системы начались задолго
до ХХ съезда КПСС. Корни этого
единого процесса (перерождения партии
и советской системы) следует искать в
самом начале становления советской
власти, когда ускоренными темпами шёл
процесс бюрократизации и
партии и советского государственного
аппарата.
Но сама бюрократизация
общественных отношений была всего лишь
слепком, следствием, вытекающим
из экономической отсталости
страны, существованием в
СССР различных экономических
укладов, даже докапиталистических,
патриархальных.
Л. Прибыткова совершенно обоснованно
приводит соответствующие высказывания
Ленина о том, что «мелкое
производство рождает
капитализм и буржуазию
постоянно, ежедневно,
ежечасно, стихийно и в
массовом масштабе». Приводит
обоснованно, но этим и ограничивается.
Л. Прибыткова за
деятельностью отдельных личностей
(Горбачёв, Рыжков), их советников (Шаталин,
Попов, Абалкин, Аганбегян,, Петраков,
Гайдар, Ясин Бунич), не
смогла разглядеть борьбу классов,
называя перестройку всего лишь
предательством,
неким верхушечным
переворотом.
Сами по себе
«высокопоставленные члены
партии» мало что значат,
если они не опираются
на определённые слои, группы, классы.
А эти последние, повторимся, не
могли сформироваться за
какие-то три-четыре
года после смерти Сталина.
Поэтому, для того, чтобы понять
глубинные экономические причины
ДЕМОНТАЖА, следует возвращаться
к истокам, в 20-е и 30-е годы
прошлого века и даже ранее.
Зри в корень,
– говорил Козьма Прутков.
На наш взгляд, причины демонтажа
кроются в том, что одновременно
действовали, наложившись друг на друга,
четыре составляющие единого процесса:
1. С
1917 по 1991 годы постоянно менялась
классовая структура советского
общества, менялась
расстановка и соотношение классовых
сил. А эти изменения, в свою
очередь, вызывались сохранением в СССР
различных экономических
укладов, их доли в общественном
производстве, изменением соотношения
между этими укладами.
2. Следующей
составляющей является бюрократизация
советского общества как системы
управления посредством отрядов
чиновников. Этот процесс был
неизбежным
так как вызывался объективными
причинами, низким уровнем
развития производительных сил.
Это можно назвать внутренними
причинами.
3. К внешним
причинам следует отнести
деятельность Коминтерна (как успехи,
так и недостатки) и
4.
Происки империализма, которые не
прекращались ни на один день с 1917 по
1991 гг.
Внутренние и внешние причины
действовали одновременно,
накладывались друг на друга, переплетались
друг с другом, оказывали обоюдное
взаимообратное влияние
друг на друга.
Рассмотрим каждую
составляющую причину более подробно.
1. Эволюция
общественно-экономических укладов
в СССР в 1917-1991 гг.
В 1918-1921 гг. Ленин в
работах «О «левом» ребячестве и
мелкобуржуазности», «О продовольственном
налоге» говорил об элементах
общественно-экономических укладов,
имеющихся в России.
«Перечислим эти элементы:
1) патриархальное, т.е. в значительной
степени натуральное, крестьянское
хозяйство;
2) мелкое товарное производство (сюда
относится большинство крестьян из тех,
кто продаёт хлеб);
3) частнохозяйственный капитализм;
4) государственный капитализм;
5) социализм
Россия так велика и так пестра, что все
эти различные типы общественно-экономического
уклада переплетаются в ней. Своеобразие
положения именно в этом».
ПСС, т. 43, стр. 207
В докладе XVII
съезду партии (январь-февраль 1934 г.) И.В.
Сталин по этому поводу говорил следующее:
«… Ленин считал, что из всех этих укладов
должен в конце концов возобладать
социалистический уклад. Мы можем теперь
сказать, что первый»
(патриархальное натуральное
хозяйство – БГ),
«третий» (частнохозяйственный
капитализм – БГ)
«и четвёртый» (государственный
капитализм – БГ)
«общественно-экономические уклады уже
не существуют, второй
(мелкотоварное производство – БГ)
общественно-экономический уклад оттеснён
на второстепенные позиции, а пятый
общественно-экономический уклад —
социалистический
уклад является безраздельно господствующей
и единственно командующей силой
во всём народном хозяйстве».
И. Сталин. Сочинения, т. 13, стр.
309
На Чрезвычайном VIII
Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936
г. в докладе «О проекте Конституции
Союза ССР» И.В. Сталин говорил,
- что купцы
и спекулянты изгнаны из торговли,
а весь товарооборот находится теперь
в руках государства, кооперации и
колхозов,
- что народилась и
развилась новая советская торговля,
торговля без спекулянтов,
торговля без капиталистов,
- что полная
победа социалистической системы
во всех сферах народного хозяйства
является теперь фактом,
- что эксплуатация
человека человеком уничтожена,
ликвидирована, а социалистическая
собственность на орудия и средства
производства утверждена, как незыблемая
основа нашего советского общества,
- что не стало
класса капиталистов в области
промышленности. Не
стало класса кулаков в области
сельского хозяйства. Не
стало купцов и спекулянтов
в области товарооборота. Все
эксплуататорские классы
оказались, таким образом, ликвидированными,
- что грани
между рабочим классом и крестьянством,
равно как между этими классами и
интеллигенцией — стираются,
а старая классовая исключительность —
исчезает. Это значит, что расстояние
между этими социальными группами всё
более и более сокращается.
- что экономические
противоречия между этими
социальными группами падают,
стираются.
См. И. Сталин. Вопросы ленинизма.
Издание одиннадцатое. 1952, стр. 548, 550, 551.
Сегодня, 75 лет спустя,
мы можем утверждать, что подобные
заявления были преждевременными,
желаемое выдавалось за действительное,
состояние дел приукрашивалось. Названные
И.В. Сталиным уклады до конца не исчезли,
а только сжались, затаились. Равным
образом сохранялись элементы спекуляции,
эксплуатации, сохранялась экономическая
основа для противоречий между крестьянством
и рабочим классом.
Давайте проследим
эволюцию каждого уклада с 1917 по 1991 гг.
Патриархальный уклад
базируется на натуральном хозяйстве,
то есть таком способе производства,
когда все произведённые продукты
потребляются самими
же производителями. С 1917 по
1928 гг. в нашей стране существовало
примерно 25 миллионов крестьянских
дворов. И каждый из них производил
продукты частично для
собственного потребления,
то есть, вёл натуральное
хозяйство, а другую часть
продуктов поставлял на рынок и тем самым
вёл мелкотоварное производство. С
началом коллективизации натуральное
хозяйство никуда не исчезло. Наоборот,
с принятием 17 февраля 1935 г. Вторым
всесоюзным съездом колхозников-ударников
Примерного Устава
сельскохозяйственной артели
(который затем был утверждён Советом
Народных Комиссаров и ЦК ВКП(б)),
приусадебному хозяйству
колхозников
был дан толчок
для дальнейшего развития.
Устав определял, какая площадь земли
отводится домашнему хозяйству, сколько
голов скота разрешалось содержать и
т.п.
Например, каждый
колхозный двор в районах кочевого
животноводства, где земледелие не имеет
почти никакого значения, а животноводство
является всеобъемлющей формой хозяйства,
может иметь в личном
пользовании от 8 до 10 коров
и, кроме того, молодняк, 100—150 овец и коз
вместе, неограниченное количество
птицы, до 10 лошадей, от 5 до 8 верблюдов.
(Эти данные приводятся также в учебнике
Политэкономии под редакцией К.В.
Островитянова. Учебник выдержал четыре
издания в 1954, 1955, 1959, 1962 гг.
По этому учебнику учились миллионы
советских студентов).
Далее зададимся вопросом:
если в личной
собственности колхозника
имеется 2-3 коровы с молодняком, 2-3
свиноматки с приплодом, два десятка
овец и коз, неограниченное число кроликов
и птицы, то куда будут направлены
экономические интересы
этого колхозника? Понятно, что на
личное подворье. Подсобное
натуральное хозяйство существовало и
во время войны и в послевоенные годы.
Следовательно, оно существовало задолго
до прихода к власти Хрущёва.
Второй уклад
(мелкотоварное производство, большинство
крестьян из тех, кто продаёт хлеб) также
никуда не исчез,
хотя был значительно потеснён.
Мелкотоварное производство не сводится
исключительно к торговле хлебом, – это
более широкое понятие. Мелкотоварное
производство вырастает
непосредственно из
натурального хозяйства,
постоянно сопутствует ему, переплетается
с ним, переходит из первого во второе и
наоборот. Как только крестьянская семья
(а также ремесленники, кустари) начинают
продавать продукты
своего подворья, – тем самым
этой стороной (частью) своей деятельности
они переходят в
категорию мелкотоварного производства.
А поскольку 25 миллионов крестьянских
дворов вели приусадебное хозяйство,
постольку они не могли
не вступать между собой в
торговые отношения. При самой
первой малейшей возможности между
производителем и потребителем появлялся
посредник – перекупщик, спекулянт.
Этим самым мелкотоварное
производство ежедневно и
ежечасно рождает собой
капитализм. В послесталинский
период мелкотоварное производство
получило своё дальнейшее развитие.
«В 1980 г. доля продукции
произведённой в личных подсобных
хозяйствах составляла: 64% по картофелю,
33 по овощам, 31 по мясу, 30 по молоку, 32 по
яйцам. Поголовье скота в личных подсобных
хозяйствах населения на 1 января 1982 г.
составляло: крупный рогатый скот – 23,4
млн. голов (20,2 % к общему поголовью), в
том числе коровы – 13, 4 млн. (30,7 %); свиньи
– 14,2 млн. голов (19,4 %); овцы и козы – 30,7
млн. голов (20,7 %)».
(См.: Народное хозяйство СССР. 1922-1982, с.
271;
См. также: Политическая экономия
социализма
(В цифрах и фактах). М. «Высшая
школа», 1983, с. 18)
Таки образом мы видим,
что мелкотоварный
уклад сохранялся на протяжении всего
периода существования СССР
с 1917 по 1991 гг.
Третий уклад
(частнохозяйственный капитализм) в
довоенные и послевоенные годы сократился
до минимума, но до
конца никогда не исчезал. Он
сохранялся в виде теневой
экономики, подпольных
миллионеров и т.п. (Люди, подобные Корейко
из романа Ильфа и Петрова существовали
во все времена советской власти). Под
вывеской всевозможных контор типа «Рога
и копыта» маскировались торговые
обороты, работающие на
частный интерес. Образно
говоря, этот уклад сжался в куколку и
при первых же благоприятных условиях
превращался в бабочку. (Иногда утром
подходишь к вчерашнему костру. Кажется,
что он совсем потух. Но бывает, что под
золой ещё тлеют головешки. Если насыпать
сухих листьев, то костёр вспыхнет с
новой силой. Примерно так обстояло дело
с некоторыми общественно-экономическими
укладами в СССР. Казалось, что они уже
совсем исчезли. Но они «тлели» где-то в
глубине и при первой благоприятной
возможности возрождались снова и снова).
В 1936 году в материалах, связанных с
подготовкой и принятием Конституции
говорилось, что в СССР исчезла
спекуляция, уничтожена
эксплуатация человека
человеком. Но никто не станет отрицать,
что спекулянты во все времена наживали
большие суммы денег. В отношении этого
Ленин говорил, что «Деньги,
это — свидетельство на получение
общественного богатства … деньги –
это свидетельство на получение дани со
всех трудящихся, деньги – это остаток
вчерашней эксплуатации… каждый, имеющий
деньги, имеет
фактическое право на
эксплуатацию».
Разлагающее влияние (с точки зрения
построения нового общества) дельцов
теневой экономики на окружающих всегда
выше их удельного
веса, оно не прямо пропорционально
их количеству. Всё это нашло своё
отражение в художественной литературе
и кино: «Золотой телёнок», «Двенадцать
стульев», «Берегись автомобиля»,
«Бриллиантовая рука», «Следствие ведут
знатоки» и др.
В качестве примера
сошлёмся на книгу Осокиной Е.А. «За
фасадом «сталинского изобилия»:
Распределение и рынок в снабжении
населения в годы индустриализации.
1927–1941.– М.: «Российская политическая
энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. – 271 с илл.).
На архивных материалах, включая и
документы архива ОГПУ/НКВД, автор
показывает, что в стране всегда
существовал обширный
подпольный рынок товаров и
услуг. Легальный рынок был только видимой
вершиной айсберга. Его подводную часть
составлял необъятный черный
рынок. Под вывесками
государственных, общественных,
кооперативных учреждений, под
прикрытием патентов на
индивидуальную деятельность, колхозной
торговли, шефских отношений развивалось
частное предпринимательство.
Формы экономической мимикрии
частного капитала, который
маскировался под социалистическое
производство и торговлю, были разнообразны.
Вот несколько выдержек
из книги:
«Фининспекция и карательные органы
ликвидировали «фирму» и привлекали
ее организаторов к суду, вменяя в вину
не только неуплату налогов, но и применение
найма рабочей силы, продажу по
рыночным ценам, погоню за прибылью».
«Спекуляция являлась одним из наиболее
распространенных экономических
преступлений 30-х годов. Баснословные
цены черного рынка выкачивали
сырье и товары из сферы легальной
экономики: государственных
магазинов, мастерских кустарей, хозяйств
крестьян, колхозов. Черный рынок
паразитировал на социалистическом
хозяйстве».
«Государство было не в состоянии
подавить огромный черный рынок. Он
не исчезал при появлении грозных
постановлений, а изобретал
новые формы мимикрии… Огромные
размеры этих преступлений определялись
во многом вынужденно подпольным
характером частного предпринимательства».
«В периоды, когда административный
контроль ослабевал и антирыночные
мероприятия стихали, рынок быстро
отвоевывал экономическое пространство
у планового хозяйства. Один из примеров
тому — бурное развитие в годы второй
пятилетки личного подсобного хозяйства
крестьян на основе
незаконной частной аренды и даже
купли-продажи колхозных земель».
«Миллионерами
подпольного бизнеса становились,
в первую очередь, работники государственной
торговли — директора и
заведующие складов, магазинов, баз,
продавцы. Они ничего сами не
производили, но имели
доступ к товарному фонду страны,
что открывало широкие возможности для
спекуляции… Партийно-советское
руководство, работники судебно-следственных
органов, органов правопорядка взаимовыгодно
обменивались услугами с работниками
государственной торговли, которые
богатели и повышали свой социальный
статус за счет махинаций с товарами».
Таким образом, мы видим,
что третий уклад
(частнохозяйственный
капитализм) в виде спекулянтов,
директоров торговых баз и магазинов,
цеховиков, подпольных миллионеров,
дельцов теневой экономики также
сохранялся
на протяжении всего периода с 1917 по 1991
годы. Можно с уверенностью говорить,
что именно представители
этого уклада, с точки зрения
своих классовых
интересов более всего были
заинтересованы в
ликвидации Советской власти
Четвёртый уклад
(государственный капитализм, когда
частные капиталистические предприятия
не выступают против советской власти,
а работают по планам советского
государства), зародившись в первый годы
советской власти, также ни
куда не исчезал, а продолжал
здравствовать в виде
кооперации, колхозов, которые
Ленин без всяких двусмысленностей
относил к госкапитализму, говоря, что
«кооперация есть
тоже вид государственного капитализма,
но менее простой, менее отчётливо-очерченный,
более запутанный». (См.
ПСС, т. 43, стр. 225).
В одном из совместных
постановлений ЦК ВКП(б) и Совнаркома
СССР речь идёт о том, что некоторые
колхозы после выполнения обязательных
поставок государству хлеба по твёрдым
ценам, оставшийся хлеб
придерживают до весны, в ожидании роста
цен. То есть колхозы ведут
себя как кулаки.
В постановлении ЦК
ВКП(б) и СНК СССР от 19 апреля 1938 г.говорится,
что «правления колхозов затрачивают
значительные средства деньгами и натурой
на наём рабочей силы
извне». Постановление
обязывает установить, что «наём
вольнонаёмной рабочей силы
в исключительных случаях… не допускать
злоупотреблений и нарушений Устава
сельхозартели, запрещающего пользоваться
наёмным трудом из
неколхозников». («КПСС в
резолюциях…», М. 1985, т. 7, с. 26, 29).
Но что означает «наём
вольнонаёмной рабочей силы»,
«наёмный труд из
неколхозников»? Это означает,
что имели место случаи, когда рабочая
сила была товаром! А поскольку
колхозов насчитывалось более двухсот
тысяч, постольку счёт этих вольнонаёмных
шёл на миллионы, что даёт право говорить
о ещё долгом и долгом сохранении
остатков капиталистических отношений.
(Позднее эту вольнонаёмную рабочую силу
стали называть шабашниками. Работа этих
бригад всегда была связана с «лишними»
паспортами на «мёртвых душ», завышением
объёмов выполненных работ, другими
приписками, взятками и «откатами»
руководителям совхозов, колхозов,
строительных управлений и т.п.).
Апологеты бюрократического
социализма сразу поднимут вопли: в СССР
рабочая сила не могла
быть товаром, поскольку
рабочий класс сам-де являлся собственником
средств производства и,
следовательно, не мог сам себе продавать
рабочую силу. Народная
мудрость давно уже дала ответ на этот
вопрос, но в виде фольклора. (У армянского
радио спрашивают: «Пьют ли советские
рабочие армянский коньяк?» Радио
отвечает: «Конечно, пьют. Только не
непосредственно, а через своих лучших
представителей – директоров заводов,
секретарей парткомов, председателей
завкомов»).
Примерно так, как рабочие
«пили» коньяк, точно так они являлись
собственниками средств производства
– не непосредственно, а через своих
лучших представителей. Уже к концу
1920-х годов рабочие
были оттеснены от участия в
управлении производством. Рабочие не
имели возможности распоряжаться
материальными, денежными, трудовыми
ресурсами. Всё это уже перешло в руки
управленцев, начальства. Только начальство
могло передавать средства производства
от одного предприятия другому,
распоряжаться финансами (право первой
подписи на банковских документах,
заверенное печатью), передвигать
громадные людские ресурсы из одного
конца страны в другой. Всё это делалось
для трудящихся, но не через самих
трудящихся (Ленин). А это не
есть социализм. Это есть
всевластие бюрократии.
(Здесь будет уместно напомнить, как в
кампанию 1989 г. по выборам народных
депутатов СССР бюрократия, например,
через военкоматы призывала на военные
сборы тех или иных неугодных кандидатов,
тем самым, лишая их участия в самой
избирательной кампании. За уклонение
от военных сборов могла последовать
уголовная ответственность. Этот пример
показывает, кто на самом деле распоряжался
людскими ресурсами).
В постановлении ЦК
ВКП(б) и СНК СССР от 27 мая 1939 г. «О мерах
охраны общественных земель от
разбазаривания» говорится о незаконных
прирезках к приусадебным участкам
колхозных земель, когда колхозный двор
обманным путём на долю якобы выделяющихся
членов семьи, получает дополнительный
участок. В результате этой практики
колхозная земля приносится в
угоду частнособственническим и рваческим
элементам, использующим
колхоз в целях спекуляции
и личной наживы. «В ряде
колхозов, – говорится в постановлении,
– установилась такая практика, когда
приусадебный участок колхозника
превращается на деле в
частную собственность
колхозного двора, которой распоряжается
не колхоз, а колхозник по своему
усмотрению: сдаёт его
в аренду, сохраняет приусадебный
участок в своём пользовании, несмотря
на то, что не работает в колхозе… Все
эти и тому подобные факты… приводят к
тому, что приусадебное хозяйство теряет
характер подсобного хозяйства и
превращается иногда в
основной источник дохода колхозника».
(«КПСС в резолюциях…», т. 7, стр. 109-110)
То есть речь идёт об
элементах частной
собственности, о том, что
колхозы и кооперативы, будучи предприятиями
госкапиталистическими, имели поползновения
к тому, чтобы при первом удобном случае
вести себя как коллективный
капиталист. Всё это вместе
взятое говорит о том, что официальные
заявления о ликвидации эксплуататорских
классов, об уничтожении эксплуатации
– были преждевременными.
Остаётся рассмотреть
пятый
общественно-экономический уклад
— социалистический,
который, как считалось, уже в довоенные
годы являлся безраздельно господствующей
и единственно командующей силой во всём
народном хозяйстве.
Но и на предприятиях
«последовательно социалистического
типа» применялась оплата «по
труду», что по Марксу является
остатком капитализма, «узким
горизонтом буржуазного права».
Отсюда следует, что и социалистический
уклад не был
социалистическим вполне,
так сказать, в чистом
виде.
Для подтверждения этой
точки зрения мы обратимся к книге «СССР
и страны капитализма», вышедшей в 1937
году в Партиздате ЦК ВКП(б) тиражом
4,5 миллиона (!!!) экз. (Под
редакцией А. Стецкого, Л. Мехлиса, Е.
Варга и В. Карпинского). По категоричности
утверждений, ясности, чёткости и
лаконичности формулировок угадывается
рука И.В. Сталина. Сталин не мог не
редактировать эту книгу, поскольку ей
отводилась огромная пропагандистская
роль, как и, в своё время, книге Н. Бухарина
«Азбука коммунизма».
В разделе «Советский
Союз – страна социализма» (стр. 37-60
названной книги) говорится, что уже в
течение первой пятилетки была осуществлена
индустриализация
страны, был построен фундамент
социалистической экономики, в итоге
второй пятилетки «в СССР
бесповоротно
победил социализм,
построена в основном первая
фаза коммунизма…
окончательно уничтожены
эксплуататорские классы…
осуществляется социалистический
принцип распределения
по труду… рост благосостояния колхозников
ведёт к сближению уровня жизни в городе
и деревне».
Рассмотрим более
внимательно высказанные положения.
«С индустриализацией
страны построен
фундамент социалистической
экономики»
Марксизм утверждает, что
индустриализация
той или иной страны, уничтожение мелкого
раздробленного крестьянского хозяйства
и создание крупнотоварных сельскохозяйственных
предприятий (латифундий), – всё это
является задачей
капитализма. И если в СССР
пришлось решать задачи индустриализации
и создавать крупные сельскохозяйственные
предприятия, то только в
силу отсталости и недостаточного
развития капитализма в царской России.
Поэтому заявлять, что с проведением
подобных мер был
построен фундамент
социалистической экономики, – это, в
лучшем случае, не корректно.
Более того, по Марксу,
точкой отсчёта, началом
низшей фазы коммунистического общества
должен быть такой высокий
уровень капитализма, при
котором он (капитализм) уже исчерпал
все свои возможности
для дальнейшего
развития. Только
с этого момента (само собой
разумеется, что после проведения
коммунистической революции и установления
диктатуры пролетариата) после мук родов
начинается низшая
фаза коммунистического
общества. Только начинается, но не
заканчивается!
«в
СССР бесповоротно победил социализм»
Сегодня, 75 лет спустя, нам видно,
что социализм
ни у нас, ни в других странах не
победил бесповоротно. Иначе
он бы существовал и по сегодняшний день.
Революцию в России Ленин видел только
как составную часть
мировой революции. Эта мысль
проходит красной нитью через все работы
Ленина. Он часто говорил, что мы
не застрахованы, что мы можем
быть отброшены назад, что
наша задача состоит в том, чтобы как
можно дальше вперёд продвигать дело
нашей революции, часто задавался
вопросом: достигла ли Октябрьская
революция уровня 1793 г. во Франции.
«Построена
в основном первая фаза коммунизма»
Как уже сказано выше, в 1936 году
СССР даже ещё не
приблизился к началу первой
фазы коммунизма. И на это были объективные
причины. А заявлять о
построении первой фазы, как
о свершившемся факте – это
уж слишком! Эта фраза имела пропагандистское
значение, но экономически обоснована
не была.
«окончательно
уничтожены
эксплуататорские классы»
Выше уже говорилось о том, что
для осуществления эксплуатации не
обязательно иметь какой-то официальный
титул и т.п. По общему правилу сущность
эксплуатации состоит в
возможности присвоения
результатов чужого труда. А
это последнее очень просто осуществляется
посредством денег,
нажитых спекуляцией, в теневой экономике
и т.п. Если бы эксплуататорские классы
были окончательно
уничтожены, тогда некому было бы в
1985-1991 гг. добивать
то, что осталось от советской власти к
тому времени.
«осуществляется социалистический
принцип распределения
по труду»
По Марксу и Ленину распределение
по труду ни в коей мере не
является социалистическим принципом.
Это есть «узкий
горизонт буржуазного права»,
которое (право) достаётся в наследство
от старого общества. Новое общество с
помощью своего пролетарского государства
вынуждено
осуществлять контроль за мерой труда
и мерой потребления, то есть контролировать
выполнение буржуазного принципа.
По-другому люди просто не приучены жить,
да и предметов потребления на всех не
хватает.
«… рост благосостояния
колхозников ведёт к
сближению уровня жизни в городе и
деревне… победа колхозного
строя в деревне… и строительство
совхозов… являются решающим шагом
к уничтожению противоположности между
городом и деревней»
В 1941-1952 гг. автор этих строк жил
в небольшой деревушке Орловской области.
Даже в 1952 году (не говоря о 1937 г., когда
была издана рассматриваемая нами книга)
мы не имели понятия об электричестве,
радио, пользовались керосиновыми лампами
(зачастую даже не фабричными со
специальными стёклами, а гильзами из-под
снарядов), о кроватях не имели представления
– все покатом спали на русской печи, в
холодные зимы корову заводили в сенцы,
а овец – в жилую комнату, где стояла
печь. Но и в этой комнате в вёдрах,
стоявших на полу, вода за ночь покрывалась
корочкой льда. Весной, когда таял снег,
ходили по полям и выбирали мёрзлую
картошку, из которой пекли оладьи. Точно
так было во всех окрестных деревнях. В
нашем быту почти ничего не изменилось
по сравнению с серединой XIX
века. Точно также, как и пишет А.Н.
Энгельгардт в своих «Письмах из деревни»,
у нас ходили толпы нищих и просили
кусочек хлеба. (В скобках заметим, что
в развитых европейских государствах
уже до войны в деревнях было электричество,
радио, водопровод, канализация, дороги
с твёрдым покрытием и другие достижения
цивилизации. Но никто же не говорит о
том, что у них был социализм. Всё зависит
от того, какому классу
принадлежит государственная власть).
Хочу спросить тов.
Прибыткову и других её единомышленников:
наше деревенское бытиё 1952 г. – это
социализм? О каком раскрепощении
женщин можно вести речь (стр.
56-57 названной книги), если от зари до
зари они работали на колхозном поле. А
после этого нужно было ещё обихаживать
и домашнее хозяйство, приусадебный
участок, которым кормилась вся семья,
потому как хлеба, полученного в колхозе
«за палочки» (трудодни), в лучшем случае
хватало до нового года.
Может быть, в далёком
Иркутске трудно во всё это поверить, но
пусть Л. Прибыткова опросит жителей
центральной России, переживших те годы.
Сегодня, 75 лет спустя,
нам отчётливо видно, что подобные
утверждения о сближении уровня жизни
в городе и деревне были преждевременными,
были приукрашиванием
действительности, стремлением
выдать желаемое за действительное.
Социализму (низшей фазе) стали необоснованно
приписывать некоторые черты, присущие
только высшей фазе коммунизма. Отрицалось
наличие в нашей стране негативных
явлений (преступность, алкоголизм,
проституция и т.п.). Дело доходило до
того, что некоторые вообще говорили об
отсутствии противоречий в
социалистическом обществе. Социализму
стали придавать нечто самодовлеющее,
наделять его чертами самостоятельной
общественно-экономической формации,
превращать в фетиш, в священную корову.
Дружбу рабочего
класса и колхозного крестьянства
советская бюрократия выводила из
однотипных форм собственности
(государственной и колхозно-кооперативной),
единой цели (построение коммунизма),
руководства классами со стороны единой
коммунистической партии, – но не из
экономического положения и экономических
интересов этих классов.
Далее мы сошлёмся на
исследования Карла Каутского, которые
он приводит в книге «Диктатура
пролетариата». (Перевод с немецкого
Ф.А. Боброва. Екатеринославское
книгоиздательство «НАУКА». 1919).
«Пока существует феодализм,
крестьяне и низшие городские классы –
лучшие союзники. Так было со времени
немецкой крестьянской войны 1525 г. до
французской революции 1789 г. Но как скоро
буржуазная революция заканчивается,
начинается переход крестьян
во враждебный городскому пролетариату
лагерь».
«В России октябрьская революция
1917 года скорее выполнила то, что было
во Франции в 1789 г. – смела
остатки феодализма, сделала
крестьянина энергичнейшим защитником
вновь созданной земельной собственности.
Тем самым революция вновь укрепила
частную собственность и товарное
хозяйство. Даже беднейшие крестьяне
не думают об уничтожении принципа
частной собственности на землю.
Крестьянин, после разрушения крупных
имений, стал сильнейшей опорой
частной собственности».
«Интерес крестьянина к революции
тот же час потухает,
как только обеспечена новая частная
собственность. Исчезает
у крестьянина интерес
и к своему союзнику – городскому
пролетариату. В деревне только
сельские пролетарии, которые живут не
продажей сельскохозяйственных продуктов,
но продажей своей рабочей
силы, имеют общий интерес с городским
пролетариатом».
«Чем больше крестьянское производство
перестаёт быть производством для
собственного потребления, чем больше
оно производит на рынок, – тем больше
крестьянин заинтересован в
высоких ценах на свои продукты».
«Но это приводит крестьянина в
противоречие не с крупным землевладением
(тут их интересы общи), а с
городским населением, прежде всего
рабочими, которые
большую часть своих доходов расходуют
на средства питания, а потому чрезвычайно
заинтересованы в низких
ценах на продукты сельского
хозяйства».
«Крестьянин одинаково
заинтересован в высоких
ценах не продаваемую им
сельскохозяйственную продукцию и
в низких ценах не покупаемые им
продукты индустрии».
«По отношению к частной
промышленности крестьянину безразлично,
какими мерами достигаются эти низкие
цены: за счёт заработной платы или
прибыли».
«Иначе обстоит дело с
государственным хозяйством. Чем
выше его (государственного хозяйства)
прибыль, тем ниже государственные
налоги, которые, в основном, падают на
крестьян».
«Отсюда следует, что крестьяне в равной
степени заинтересованы как в высоких
прибылях государственных предприятий,
так и в низких ценах на их продукты. А
это означает более низкую заработную
плату.
И здесь снова проявляется источник
антагонизма между крестьянином и
индустриальным рабочим. Этот антагонизм
тем резче, чем обширнее государственное
хозяйство».
Для большей наглядности
поясним эту мысль К. Каутского формулой:
W
= c
+ v
+ m
Из формулы видно, что при высокой
прибыли m
достигнуть низких цен W
можно только за счёт снижения зарплаты
v,
поскольку в данном случае перенесённая
стоимость c
есть величина неизменяемая.
Получается, что
объективно, сам того не осознавая,
крестьянин заинтересован в низкой
зарплате рабочих на государственных
предприятиях.
«… возникновение антагонизма между
крестьянами и индустриальными рабочими
есть неизбежное
явление, которое с необходимостью
вырастает из данных
экономических условий»
«… самые богатейшие в сельскохозяйственном
отношении области бывшей России
отторгнуты от нее. Если так все и
останется, если отделится еще и Сибирь,
тогда Россия перестанет быть страной,
вывозящей хлеб и другие средства питания,
тогда цены
сельскохозяйственных продуктов ее
будут определяться ее внутренним, а не
внешним рынком. Но это и есть то
состояние, в котором при
товарном производстве всего
скорее и резче проявляется антагонизм
между крестьянином и индустриальным
рабочим…»
«Нынешняя Великороссия после
Брест-Литовского мира перестала быть
аграрным экспортирующим государством
и приняла такую хозяйственную форму,
при которой всего скорее и сильнее
порождается
экономическая борьба между крестьянами
и индустриальными
рабочими…»
В работе «Пролетарская
революция и ренегат Каутский» (ноябрь
1918 г.) Ленин лишь вскользь коснулся этого
вопроса:
«… наш теоретик доказывает
новую мысль о заинтересованности
крестьян в высоких ценах на хлеб, в
низкой заработной плате городским
рабочим и т.д. и т.п. Эти новые мысли,
кстати сказать, тем скучнее изложены,
чем меньше обращено внимания на
действительно новые явления послевоенного
времени, например, на то, что крестьяне
требуют за хлеб не денег, а товаров,
что у крестьян не хватает орудий, которых
нельзя достать в необходимом числе ни
за какие деньги. Об этом ещё особо ниже».
Ленин, ПСС, т. 37, стр. 308-309
На наш взгляд, тот факт,
что Ленин не стал развивать дискуссию
о заинтересованности крестьян в высоких
ценах на хлеб, был вызван тем, что в
ноябре 1918 г., когда Ленин писал свою
работу, он не ставил себе главной задачей
рассматривать экономические основы
отношений рабочего класса и крестьянства.
Главным на тот момент для Ленина было
добить II
Интернационал и его вождя Каутского и
приступить к созданию III
Коммунистического Интернационала, что
и произошло через четыре месяца, в марте
1919 г. Доказать, что диктатура пролетариата
есть самая широкая демократия.
Мы утверждаем, что все
вышеприведенные рассуждения К. Каутского
нашли своё подтверждение в Советской
России 1921-1928 гг., когда в 1928 г. в городах
начался голод,
и пришлось вводить карточную
систему. И это при том, что к
этому времени по валовому
сбору зерна СССР превзошёл
уровень России 1913 г. Всё дело в том, что
не хватало товарного
хлеба! По той причине, что
крестьяне, будучи заинтересованы
в высоких ценах на хлеб, не
спешили его продавать, а потребляли его
в своём домашнем хозяйстве.
Но и после проведения
коллективизации и колхоз в целом, как
предприятие госкапиталистическое, так
и отдельный колхозник, как продавец
продуктов со своего приусадебного
участка, – все они вместе также были
заинтересованы в более
высоких ценах на свою продукцию
и в более низких ценах
на продукцию промышленных предприятий.
К. Каутский продолжает:
«… советское правительство
в состоянии уничтожить в достаточной
мере капиталистическую собственность,
превратить многих капиталистов в
пролетариев, но
это не равнозначно установлению
социалистического производства.
А если последнее не удастся, капитализм
снова воскреснет, он должен воскреснуть,
и, вероятно, очень скоро, а диктатура
пролетариата произведет только смену
лиц. На место
нынешних капиталистов, превратившихся
в пролетариев, станут пролетарии или
интеллигенты, сделавшиеся капиталистами.
При этом особенно выиграют те, кто
своевременно станет на сторону того
правительства, которое сумеет выйти из
совершающегося хаоса сильным и способным
сохраниться до восстановления нормального
порядка»,
История подтвердила и это
высказывание К. Каутского: через 70 лет
после написания этих строк, к 1988 году,
капитализм в СССР всё-таки
воскрес, он не мог не воскреснуть,
не мог не развиться из мелкотоварного
производства, из многоукладной экономики.
Появились и новые чиновники-капиталисты:
вельможи, чинодралы, держиморды и
самодуры.
Подводя итог сказанному о
взаимоотношениях крестьянства и
городского пролетариата, можно утверждать,
что заявления, изложенные в книге «СССР
и страны капитализма», о значительных
достижениях на пути
экономического и культурного подъёма
деревни и ликвидации
противоположности между городом и
деревней (стр. 57) – были
преждевременными,
не соответствовали действительности.
Эти заявления игнорировали
экономическое положение и экономические
интересы во взаимоотношениях
классов.
2. Эволюция
бюрократизма в СССР.
Окрестьянивание
рабочего класса и ВКП(б)
Ленин в работе «Государство
и революция», основываясь на трудах
Маркса и Энгельса, показал, что пролетарская
революция должна разрушить, сломать
буржуазное государство,
заменить
армию, полицию, отряды чиновников
вооружёнными рабочими.
Причём, Ленин не говорил о какой-то
конкретной стране. Он говорил о любой
буржуазной стране, в которой происходит
пролетарская революция.
В теории всё было предельно ясно.
Но осуществить задуманное на практике
оказалось гораздо сложнее.
Второй съезд Советов
провозгласил о свержении
буржуазного правительства и о переходе
всей полноты власти в центре и на местах
в руки Советов
Рабочих и Солдатских депутатов. То есть
на смену буржуазному государству к
управлению пришли сами трудящиеся. А
это, по учению классиков марксизма, уже
не государство, это уже
полугосударство.
Но съезд передал свою
власть постоянным
органам – Всероссийскому
Центральному Исполнительному Комитету
(ВЦИК) и подотчётному ему правительству
– Совету Народных Комиссаров (СНК). А
эти последние для исполнения своих
функций по управлению теперь уже
пролетарским
полугосударством должны
были иметь какой-то хотя бы минимальный
аппарат,
то есть людей, на первых порах хотя бы
принимающих информацию от низовых
структур и передающих вниз распоряжения
и узаконения центральных органов.
Другими словами,
пролетарское государство должно было
обзавестись советскими
служащими, которые занимались
бы исключительно функциями управления
и именно за это получали
бы свою заработную плату. То
есть обзавестись теми
же чиновниками, только
стоящими на службе уже у другого
государства, советского.
Из каких же слоёв
рекрутировались советские служащие?
Во ВЦИКе, Совнаркоме,
в Московском, Петроградском Советах,
исполкомах крупных областных центров
руководящие должности занимали
видные члены партии большевиков,
«рыцари без страха и упрёка», прошедшие
подполье, тюрьмы, ссылки и каторги. В
сельских и городских Советах, в исполкомах
волостей, уездов и губерний к руководству
пришли рабочие,
как члены партии большевиков, так и
беспартийные.
Чтобы советские служащие
не превращались в
чиновников-бюро-кратов в
Конституции РСФСР, принятой в июле 1918
года, предусматривались соответствующие
меры: перевыборы
в местные Советы проводились каждые
три месяца, любого депутата можно было
в любое время отозвать.
Аналогичные меры были записаны а
программе ВКП(б), принятой в марте 1919 г.
В ней шла речь о выборности
судей, о плате
всем чиновникам на уровне хорошего
рабочего и т.п. Но всё это
касалось в основном депутатов и делегатов
съездов. А советские служащие оседали
в различных отделах и оставались на
своих местах даже тогда, когда депутатов
переизбирали. Ленин позднее говорил,
что Советская власть вынуждена
была принять на службу сотни
тысяч старых специалистов
царских времён, зачастую
ярых противников Советской власти.
Вот эти-то несменяемые
специалисты, как прошлые,
царские, так и новые, советские, – и
делали погоду!
Здесь начало начал!
Отсюда идут истоки
бюрократизации советского
общества. Именно бюрократизация не
отдельных чиновников, а всей
системы управления посредством
освобождённых лиц, получающих свою
зарплату исключительно за исполнение
должностей по управлению.
Гражданская война
способствовала укреплению бюрократизма
и в органах советской власти, и в партии,
и в общественных организациях. В
прифронтовой полосе выборы в Советы не
проводились, вместо этого
назначались ревкомы.
Вместо выборов судей назначались
ревтрибуналы.
Партия строилась по
типу военной организации:
вместо выборов – кооптации; постоянные
партмобилизации; резко повышалась роль
центра, а роль нижестоящих организаций
и первичек сводилась к
беспрекословному выполнению решений
свыше («приказы не обсуждаются,
а выполняются»); в декабре 1919 г. появляются
освобождённые секретари
обкомов партии – партийные
чиновники,
будущая партноменклатура.
Размывался и
фабрично-заводской пролетариат. На
фронты гражданской войны и в управленческий
аппарат в первую очередь направляли
рабочих-партийцев. На рабочих местах
их заменяли выходцы
из деревни.
По окончании гражданской
войны была демобилизована пяти миллионная
Красная Армия. Вчерашние красные
командиры и политработники пополняли
управленческий аппарат в народном
хозяйстве и в самой партии. Они привносили
с собой армейский дух,
методы приказов и команд.
Демократический централизм давал крен
в сторону централизма,
демократия отходила на задний план.
Начинал торжествовать централизм
бюрократический.
В 1922 г. Ленин, поправившись
после первого приступа болезни, ужаснулся
засилью бюрократизма
в государственных органах и партии. Он
говорил, что Советская власть держится
тончайшим слоем старой
гвардии большевиков, что
достаточно расколу в этом слое и может
произойти непоправимое. Ленин предупреждал,
что к правящей партии стремятся
примазаться кулаки, нэпманы
и белогвардейцы. Поэтому рекомендовал
почистить
партию примерно до ста тысяч человек.
Вместо этого сокращения
партийная бюрократия,
уже значительно окрепшая к тому времени,
после смерти Ленина, объявила ленинский
призыв в партию. Партия
пополнилась несколькими сотнями тысяч
за счёт крестьян
и молодых рабочих, которые вчера тоже
были крестьянами.
Тончайший слой старой
гвардии стал ещё
тоньше.
Бюрократия всё меньше
и меньше считалась с низовыми организациями.
Партийные съезды и конференции, конгрессы
Коминтерна, Профинтерна, Коммунистического
Интернационала молодёжи (КИМ) проводились
всё реже и реже.
Колхозы, не успев ещё
создаться, тут же начинали бюрократизироваться.
В уже приводимом нами постановлении
СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 19 апреля 1938 г. речь
идёт о том, что нередки случаи, когда
исключение из колхоза производится
правлением колхоза
или даже одним председателем,
в то время, как это решение должно
приниматься общим
собранием артели. Правления
колхозов, не считаясь с мнением общего
собрания, увеличивают затраты
на административно-хозяйственное
управление, не считаются с
утверждённой сметой, самовольно
передвигают средства из одной статьи
в другую и т.п. («КПСС в резолюциях…»,
т.7, с. 24-26). Всё это говорит о том, что
колхозная бюрократия
изначально подмяла
под себя трудящиеся массы.
Но точно также поступал
бюрократия на самых верхних этажах
иерархии. Вместо того, чтобы поступить
по-социалистически, передать решение
того или иного вопроса вниз, самим
массам, бюрократия вводила дополнительную
должность, например, второго секретаря
райкома и обкома, который становился
подгонялой.
Если проследить по
15-ти томному изданию «КПСС в резолюциях…»
принятие тех или иных решений на
общегосударственном уровне, то мы
увидим, что, начиная с 1930-х годов, решения
зачастую принимаются не пленумом ЦК, а
аппаратом ЦК,
без собрания пленума. Но что представляет
собой аппарат ЦК? Это чисто
бюрократический орган.
Партийные чиновники, которые получали
зарплату исключительно за выполнение
своих управленческих функций, не будучи
членами ЦК, выступали от его имени,
подменяли ЦК. Если в первые годы после
революции в ЦК было только два отдела
(Агитпроп и Орготдел, который занимался
учётом и распределением кадров), то уже
к концу 30-х годов имелось множество
отраслевых отделов, которые курировали
деятельность соответствующих наркоматов
СССР, стояли над ними соответствующей
надстройкой. В брежневские годы счёт
отделам ЦК шёл уже на десятки. Но начало
было положено в довоенные годы. Ленин
часто говорил, что социализм – это
творчество самих масс. Вместо этого
бюрократия партийных, советских,
профсоюзных органов, общественных
организаций плодила и воспроизводила
самое себя.
В годы первых пятилеток
в города из деревень
переместились десятки миллионов людей.
Они в большинстве своём стали рабочими.
Но это только по названию. Тысячами
нитей они были связаны со своими семьями,
со своими деревнями, жили
интересами своей деревни,
сохраняли крестьянскую психологию
тружеников, с одной стороны, и вчерашних
мелких собственников,
с другой. Для выработки пролетарской
психологии требуются несколько поколений,
столетия, но никак ни десяток лет.
Наиболее передовые рабочие,
стахановцы,
пополняли ряды ВКП(б). Но по большому
счёту, – это тоже были вчерашние
крестьяне.
В годы Великой
Отечественной войны Советская Армия
также пополнялась в первую очередь за
счёт колхозного
крестьянства. Самые храбрые
из них получали боевые награды, многие
опять же становились членами
партии. После окончания войны
повторилась та же ситуация, как и после
гражданской войны: сотни тысяч командиров
взводов, рот и батальонов заняли различные
руководящие должности,
как в городе, так и в деревне, как на
хозяйственной работе, так и в партии. И
опять же привнесли в повседневную жизнь
методы армейских команд и приказов.
(Ярким примером может быть образ
председателя в исполнении Михаила
Ульянова из кинофильма с одноимённым
названием).
Колхозное крестьянство
в СССР до середины 50-х годов выживало,
в основном, за счёт приусадебных хозяйств,
домашнего подворья. К колхозной
собственности, к работе в колхозе
относились как к чему-то чужому, казённому,
«обязаловке». Жизнь со своего огорода,
продажа излишков продуктов на рынке
(мелкотоварное производство) колхозником
(а не только единоличником) воспринималась
как естественное состояние. А поскольку
рабочий класс России, а затем и СССР
усиленно и ускоренными методами
пополнялся за счёт крестьянства, –
постольку можно говорить, что крестьянство
поглотило собой рабочий класс,
переварило его внутри себя, переделало
его психологию по своему
образу и подобию. Произошло
окрестьянивание
рабочего класса и его партии.
Да, советские рабочие проживали в
городах, работали на шахтах, фабриках
и заводах, но по своей глубинной сущности
это были полукрестьяне
с соответствующими мелкособственническими
взглядами. Соответственно
и партия,
представляющая этот класс, формально
продолжавшая считаться партией рабочего
класса, по своему миросозерцанию, идейной
закалке, марксистскому образованию, к
1953 году была уже далеко не той партией,
которая в 1917 г. шла на штурм капитализма.
С 1961 г., став «партией всего народа»,
КПСС уже официально перестала быть
рабочей партией. Она уже стояла на
точке зрения полукрестьянина,
на точке зрения мелкотоварного
производства. Бывшая
РСДРП стала крестьянской партией.
Говоря в своём Завещании о том, что наша
партия опирается на
два класса, Ленин тем самым
молчаливо признавал, что ВКП(б) уже есть
не чисто пролетарская партия. Но Ленин
видел только начало
процесса. Дальнейшего
перерождения партии,
гибели своих соратников, роспуска своего
детища – Коминтерна, гибели страны
Советов, к своему счастью, ему увидеть
не довелось.
Вот, на наш взгляд,
ответ, почему КПСС, с хрущёвских времён
особенно, так легко поддерживала
все поползновения в сторону
мелкотоварного производства, так легко
на теоретическом уровне отказалась
от лозунга диктатуры
пролетариата. Фактический
же отказ от диктатуры пролетариата,
откат на практике, также начался с первых
дней советской власти под напором
мелкобуржуазной стихии. Но об этом
несколько ниже.
3. Какое же общество было
построено в СССР к 1936 году?
В рассматриваемой нами
книге «Диктатура пролетариата» Каутский
говорит:
«Повсюду следует ожидать фискальных»
(т.е. казённых, касающихся интересов
государственной казны – БГ) «монополий.
Но это свидетельствует о том, что
государственное
хозяйство еще не социализм.
Будет ли это хозяйство социалистическим,
или нет — все
зависит от характера государства»,
Итак, будет ли государственное
хозяйство социалистическим, или не
будет – всё это зависит
от характера государства.
Но именно этот вопрос годом ранее, в
сентябре 1917 г., Ленин уже рассматривал
в работе «Грозящая катастрофа и как с
ней бороться»:
«… то, что немецкие Плехановы (Шейдеман,
Ленч и др.) называют «военным социализмом»,
на деле есть военно-государственный
монополистический капитализм…»
Ну, а попробуйте подставить вместо…
помещичье капиталистического государства
государство
революционно-демократическое…?
Вы увидите, что государственно-монополистический
капитализм при действительно
революционно-демократическом государстве
неминуемо, неизбежно означает шаг и
шаги к социализму!
Ибо если крупнейшее капиталистическое
предприятие становится монополией,
значит оно обслуживает весь народ. Если
оно стало государственной
монополией, значит государство
(т.е. вооружённая организация населения,
рабочих и крестьян, в первую голову, при
условии революционного демократизма)
– государство направляет всё предприятие
– в чьих интересах?
– либо в интересах
помещиков и капиталистов; тогда
мы получаем не революционно-демократическое,
а реакционно-бюрократическое
государство, империалистскую
республику,
– либо в интересах революционной
демократии; тогда это и есть шаг
к социализму.
Ибо… социализм
есть ничто иное, как
государственно-капиталистическая
монополия,
обращённая на
пользу всего народа и постольку
переставшая быть капиталистической
монополией…
… Диалектика истории именно такова,
что война,
необычайно ускорив
превращение монополистического в
государственно-монополистический
капитализм, тем самым необычайно
приблизила человечество к социализму.
Империалистская война есть канун
социалистической революции. И это не
только потому, что война своими ужасами
порождает пролетарское восстание, –
никакое восстание не создаст социализма,
если он не созрел
экономически, – а потому, что
государственно-монополистический
капитализм есть полнейшая материальная
подготовка социализма, есть
преддверие его, есть та ступенька
исторической лестницы, между которой
(ступенькой) и ступенькой, называемой
социализмом, никаких промежуточных
ступеней нет».
ПСС, т. 34, с. 191-193
Здесь мы видим, как Ленин показывает
явление в развитии: крупное капиталистическое
предприятие становится
монополией и обслуживает
весь народ. Если это предприятие стало
государственной монополией,
а на смену помещичье-капиталистическому
государству пришло государство
революционно-демократическое
(«т.е. вооружённая организация
населения, рабочих и крестьян, в первую
голову, при условии революционного
демократизма»), то это последнее
может направлять государственно-монополистическое
предприятие – в интересах тех или иных
классов. Каких?
Далее развитие (речь идёт о
сентябре 1917 г.) может пойти по разным
вариантам, и всё будет зависеть от
характера государства:
1. Если
государственно-монополистическое
предприятие будет направляться в
интересах помещиков и капиталистов,
тогда и государство будет не
революционно-демократическим, а
реакционно-бюрократическим,
империалистической
республикой. (Наподобие
Украины и России образца 2013 г.). Или же
можно сказать иначе: если
революционно-демократи-ческое
государство будет откатываться
назад, к
реакционно-бюро-кратическому государству,
то это последнее будет направлять
государственно-монополистическое
предприятие в интересах помещиков
и капиталистов.
2. И наоборот: если
государственно-монополистическое
предприятие будет направляться
в интересах революционной
демократии – тогда это и
будет шагом к социализму.
Или же сказать иначе: если власть будет
принадлежать революционной
демократии (вооружённым
рабочим и крестьянам), то государство
будет стремиться направлять
государственно-монополистическое
предприятие на пользу
всему народу. Это и будет
шагами в направлении социализма.
Каким же путём пошло развитие
после Октябрьской революции?
Жизнь показала, что в крестьянской
стране диктатура
пролетариата не могла долго
продержаться без союза
с крестьянством. Приходилось
маневрировать, вначале идти на союз со
всем крестьянством
(10 января в Таврическом дворце открылся
III
Всероссийский съезд Советов рабочих,
солдатских и крестьянских депутатов.
13 января к нему присоединились делегаты
III
Всероссийского съезда Советов крестьянских
депутатов. При открытии этого
объединённого съезда
Я.М. Свердлов сказал: «… Перед нами один
из важнейших вопросов: строительство
новой грядущей жизни и создание
всероссийской власти. Мы должны здесь
окончательно решить, будет ли эта власть
иметь какую-либо связь с буржуазным
строем, или окончательно и бесповоротно
установится диктатура
рабочих и крестьян»). (См. об
этом: История КПСС, в 7 томах, том третий,
книга первая. М. 1967, с. 499-508). С лета 1918 г.
пришлось перенести опору на беднейшее
крестьянство и образовывать
комбеды. Затем сливать комбеды с сельскими
Советами. В городе пришлось соединять
фабзавкомы с профсоюзными комитетами,
а эти последние через некоторое время
лишить права на забастовки, лишить права
контроля за администрацией предприятий.
Партийно-государ-ственная бюрократия
отодвинула профсоюзы на задворки,
передав им вопросы соцкультбыта, и
начисто предав забвению ленинское
положение Второй
программы партии о том,
что «профессиональные
союзы должны прийти к
фактическому сосредоточению
в своих руках всего управления
всем народным хозяйством
как единым хозяйственным целым».
(ПСС, т. 38, с. 435)
Под давлением крестьянских
восстаний (Тамбов, Ярославль и др.) и
особенно Кронштадтского мятежа была
принята новая экономическая политика,
допускавшая элементы капитализма в
стране. Это было очередным откатом от
диктатуры пролетариата назад к
революционной демократии.
Но что представляет собой
диктатура рабочих и
крестьян, о чём говорил
Свердлов на III
Объединённом съезде Советов?
Это и есть ничто иное, как
государство революционно-демократическое,
о котором Ленин говорил в работе «Грозящая
катастрофа…». Теперь сущность
государственно-монополистических
предприятий всецело зависела от характера
государства. Не требует
особых доказательств тот факт, что в
последствии экономика СССР была
представлена громадными государственными
монополиями: Уралмаш, Магнитогорский
металлургический комбинат, ГАЗ,
Ростсельмаш, Атоммаш, АвтоВАЗ и т.д. и
т.п.
Были ли эти монополии «предприятиями
последовательно социалистического
типа»? Вот вопрос вопросов.
Если следовать логике
Ленина в том, что сущность предприятия
определяется характером государства,
а, начиная с 1920-х годов, советское
государство
всё более и более бюрократизировалось,
– то отсюда мы делаем вывод о том, что
в этом случае государство направляет
предприятие на службу в
первую очередь самой бюрократии.
Но массам продолжают внушать, что всё
делается на благо всего народа.
Но ведь и Карл Каутский в выше
приведенной цитате говорил то же самое,
что «следует ожидать фискальных
монополий», что «государственное
хозяйство ещё не социализм. Будет ли
это хозяйство социалистическим, или
нет – всё зависит от
характера государства».
Сколь угодно можно ругать Каутского
всякими словами. Но ему не откажешь в
научном анализе экономических интересов
тех или иных классов, расстановки
классовых сил. И сегодня, 95 лет спустя
после того, как Каутским была написана
его работа, пусть каждый читатель
самостоятельно задумается, насколько
был он прав в 1918 г,
прозорлив, или,
наоборот, неправ.
Каждому предоставляется возможность
опровергнуть приведенные
выше его высказывания.
Б.П. Курашвили в книге
«Историческая логика сталинизма»,
считает, что к концу 40-х – началу 50-х
годов «переходное состояние
на пути превращения капитализма в
социализм к этому времени было позади.
А впереди – реконструкция построенного
в «диких» условиях примитивного
социализма». Он предупреждает,
что нельзя смешивать понятие переходности
и зрелости
общественного строя. Переходность,
по его мнению, кончается
тогда, когда общественно-экономическая
формация расстаётся
с многоукладностью. Переходный
период, полагает он, закончился у нас с
ликвидацией частной (частнокапиталистической)
собственности и, следовательно,
многоукладности.
Б. Курашвили полагает,
что многоукладность у нас была преодолена
к середине 30-х годов. И он даёт такое
определение:
«Да, социализм был примитивным,
недемократичным,
негуманным, общественная
собственность приобрела форму
государственно-бюрократической.
Но с ликвидацией частной собственности
переходный период всё равно закончился».
Стр. 14-15 названной книги
Отсюда можно сделать
два вывода: во-первых, если некий
общественный строй является примитивным,
недемократичным,
негуманным,
а собственность стала
государственно-бюрократической,
то под определение социалистического
такое общество никак не
подходит. Вернее, назвать
можно как угодно, но суть от этого не
меняется. Во-вторых, перерождение
этого общества началось не
с прихода Хрущёва, а гораздо
раньше, со времён примитивизма,
недемократичности, негуманности,
бюрократизации и т.д., то есть с 20-х годов.
Тот строй, который в
1936 году назвали социализмом, некоторые
называют государственным
(читай, бюрократическим) социализмом.
А этот последний существенно отличается
от того научного
социализма, каким он
представлялся основоположников
марксизма. И тут мы вынуждены отослать
Л. Прибыткову к работе Энгельса «К
критике проекта социал-демократичес-кой
программы 1891 года».
В Эрфуртской программе
1891 г. сохранилось следующее положение:
«Социал-демократическая
партия не имеет ничего общего с
так называемым государственным
социализмом, системой
огосударствления в фискальных целях,
которая ставит
государство на место частного
предпринимателя и тем
самым объединяет
в одних руках силу
экономической эксплуатации и политического
угнетения рабочего».
Энгельс скрупулёзно
вносил свои поправки в проект, вплоть
до ненужности соединительного союза
«и», там, где он (союз) не нужен. Но выше
приведенное положение о
несовместимости программы
социал-демократов с системой
огосударствления – оставил
без изменения.
Более того, Энгельс
писал: «К нашему удовлетворению,
марксова критика одержала полную
победу».
См. Маркс и Энгельс. Соч. Издание
второе, т.22, стр. 235, 623
А ведь это существенный момент:
немецкие социал-демократы (и Энгельс
вместе с ними) считали в 1891 году, то есть
за 100 лет до 1991 года, до распада СССР, что
возможен некий государственный
социализм, предостерегали
от него.
Этот государственный
социализм другие называют
государственным капитализмом, третьи
– бюрократическим социализмом, четвёртые
– казарменным социализмом и т.п.
Мы, в свою очередь,
полагаем, что следовало бы говорить о
переходном периоде, о продвижении к
«низшей фазе коммунистического общества».
Этот термин употреблял Маркс в своей
«Критике Готской программы». Сегодня
мы видим, что речь идёт не о названии, а
о сути. Если отталкиваться от ленинского
выражения о том, что социализм
есть творчество самих масс,
и если бы это в СССР соответствовало
действительности, тогда такой
социализм был бы непобедим.
Тогда в 1991 году на защиту своего социализма
на улицы вышли бы
миллионы людей, и никакой
переворот был бы невозможен.
Однако, они не вышли.
Более того, не только радовались
акционированию, что-де они станут сами
хозяевами, – а говорили, что нам
безразлично, будь то социализм или
капитализм, лишь бы платили гроши.
Следовательно, общественный строй,
существовавший в СССР как в довоенные,
так и в послевоенные годы, рабочие
своим не считали. Не редко
относились к этому строю как к чему-то
чуждому, казённому («всё вокруг колхозное
– всё вокруг моё»).
4. О деятельности
Коминтерна
ВКП(б) изначально была
ведущей партией Коминтерна. После Ленина
командно-бюрократические
методы работы, присущие
ВКП(б), стали переноситься
на остальные секции Коминтерна.
Бюрократическая
верхушка всё меньше считалась
с низовыми организациями. Если в свои
первые годы Коминтерн ежегодно
собирался на свои Конгрессы, то в
последствии они стали проводиться всё
реже и реже. Достаточно
сказать, что шестой Конгресс проходил
через четыре года
после предыдущего, а седьмой (и последний)
Конгресс проводился уже через
целых семь лет. И это несмотря
на то, что вопросов для обсуждения было
более, чем предостаточно.
Возьмём один из
главнейших. К концу 1938 и началу 1939 гг.
уже было ясно, что
новой мировой войны избежать не удастся.
Войны, которая для империалистов была
бы выходом
из
затянувшегося экономического кризиса.
Ранее, 30 лет назад, в аналогичной
ситуации, дорожка уже была проторена
Вторым Интернационалом: Штутгартский
(1907 г.), Базельский
(1912 г.) конгрессы принимали соответствующие
постановления о выступлениях
социал-демократических партий против
возможной войны путём
голосования в парламентах против
военных кредитов.
Но, как известно, в 1914
году с началом войны партии
II Интернационала отказались
от своих предыдущих решений, проголосовали
за военные кредиты, перешли
на позиции социал-шовинизма, на позиции
защиты своего отечества, то есть на
позиции классового
мира со своей национальной буржуазией.
Сформированная 4 сентября
1915 по инициативе В.И. Ленина Циммервальдская
левая, в состав которой вошли:
В. И. Ленин, Г. Е. Зиновьев (делегаты ЦК
РСДРП), Я. А. Берзин (от ЦК Социал-демократии
Латышского края), Ю. Борхардт (представитель
группы Интернациональные социалисты
Германии), Ф. Платтен (Швейцария), К. Радек
(представитель Краевого правления
Социал-демократии королевства Польского
и Литвы), К. Хёглунд (Швеция) и Т. Нерман
(Норвегия), – выступила за
«превращение
империалистической войны в войну
гражданскую» и организационный
разрыв с большинством II Интернационала.
В ситуации, сложившейся
к началу 1939 года,
Коминтерн
на своём конгрессе, будь он созван, мог
бы поступить так же, как
поступила Циммервальдская левая, а
именно, призвать Коммунистические
партии выступить в своих странах за
«превращение империалистической войны
в войну гражданскую». Понятно, что эти
партии подверглись бы таким же гонениям,
как и фракция большевиков в IV
Государственной думе. Но это была
бы классовая позиция,
выражающая интересы
мирового пролетариата.
Однако, к 1939 году
Коминтерн уже был не
тот, что в момент своего
создания. Он выражал интересы
правящей бюрократии, а не
партийных низов. Поэтому никаких
конгрессов не созывалось, а сам Коминтерн
был распущен в мае 1943 года.
1 сентября 1939 года (за
два года до начала Великой Отечественной
войны 1941-1945 гг.) началась Вторая мировая
война. В этот день Германия объявляет
войну Польше, а 3 сентября Англия и
Франция объявляют войну Германии.
Причины Второй мировой войны были те
же самые, что и Первой мировой: одни
империалистические хищники, переживающие
упадок (Англия и Франция) пытались
отстоять свое положение в Европе и свои
колонии. Восходящие империалистические
хищники (Германия, Япония, США), бурно
развивающимся производительным силам
которых давно уже было тесно в рамках
своих национальных границ, пытались
изменить существующее положение вещей
на мировом рынке в свою пользу.
Сегодня, в 2013 году, из деятельности
Циммервальдской левой
можно было бы извлечь ещё один полезный
урок.
Дело в том, что большинство
участников Циммервальдской конференции
провалило проект левых, выступило против
разрыва со II
Интернационалом и лозунга «поражения
своего правительства».
В итоге Циммервальдская
левая проголосовала за манифест,
одобренный большинством, отметив в
особом заявлении недоговоренность,
непоследовательность манифеста и мотивы
своего голосования за него. Вместе с
тем Циммервальдская
левая заявила, что, оставаясь
в общем объединении, она будет
вести самостоятельную работу
в международном масштабе и пропагандировать
свои взгляды. Она избрала
свой руководящий орган — бюро, в состав
которого вошли В. И. Ленин, Г.
Е. Зиновьев и К. Радек.
Действуя внутри
Циммервальдского объединения,
Циммервальдская левая
критиковала непоследовательную
политику его большинства. К началу 1917,
после того, как правое крыло объединения
во главе с Робертом Гримом в результате
дрейфа вправо сомкнулось с
«социал-шовинистами», Ленин поставил
перед левыми вопрос
о разрыве с Циммервальдским
объединением, что в тот момент не
было поддержано.
В 1919 на основе Циммервальдской
левой и был создан III Интернационал.
Сегодня, в 2013 году,
группа восьми партий,
подписавших 6 апреля на Римской встрече
Совместное Заявление, могла бы на своей
предстоящей 15-ой встрече в ноябре 2013 г.
выступить с проектом
резолюции о возрождении Коминтерна
на основании 20 условий, разработанных
в своё время Лениным. При этом, «восьмёрка»,
как и Циммервальдская левая, могла
бы оставаться внутри движения
Коммунистических и рабочих партий,
критикуя последнее за отступление от
идей пролетарского интернационализма,
от задач выполнения пролетариатом своей
всемирно-историчес-кой
миссии.
***
Автор этих строк является
убеждённым сторонником Советской
власти, уничтожения эксплуатации,
отмирания классов. Но власти не
чиновничье-бюрократической, а такой,
которая стремится к
самоуправлению трудящихся
и на этой основе – стремится к
отмиранию государства.
Пролетариату нужно не всякое государство,
а отмирающее государство!
А цель настоящих заметок состоит
в том, чтобы показать читателю, что
именно бюрократия
более всех заинтересована в
сохранении самой себя и своих
привилегий,
в увековечивании государства
(особенно под видом общенародного!).
И если лет через тридцать или пятьдесят
в какой-либо стране (или группе стран)
произойдёт пролетарская революция,
установится Советская власть, а развитие
пойдёт по образцу социализма 1936 г., т.е.
социализма бюрократического, – то такой
«социализм» неизбежно
рухнет: бюрократия
в очередной раз оттеснит
трудящиеся массы
на задворки, а сама превратится в
новых господ.
7 сентября 2013 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий