«ЧТО ВОВРЕМЯ В ГОЛОВУ НЕ ПРИДЁТ – ПО ГОЛОВЕ СТУКНЕТ»
Каждый день, склоняясь над приготовлением обеда из
скудных запасов перестроечного времени, домохозяйка слышит из кухонного
динамика дикторские рассуждения о России, её нынешней и завтрашней
судьбе. Не трудно заметить, что эти радиомудрствования ничуть не выходят
за границы идей полуторасотлетней давности, когда в своих знаменитых
«Философических письмах» Петр Чаадаев бился над нашими же сегодняшними
смысложизненными проблемами, но только без суемудрия и нынешней
легковесной болтовни. А точнее, так просто не дотягивают до них.
…Очередное заседание городского семинара по русской
философии как раз и было посвящено историческим урокам чаадаевских
размышлений. Насколько уроки эти поучительны? Этот вопрос все же мог бы
возникнуть. Ведь минуло полтора века, как никак…
Ну, вот, например, один из его афоризмов-прозрений,
который процитировал участник семинара В. Соловьев: «Социализм победит
не потому, что он прав, а потому, что не правы его противники». Мысль,
подхваченная позднее и титаном русской философии Владимиром Соловьевым, и
о. Сергием Булгаковым, и Владимиром Эрном, и Николаем Бердяевым.
Словом, актуальная для истории России мысль. Отнюдь не потерявшая своей актуальности.
С развернутым анализом этой и других важных проблем
выступили на семинаре народный депутат С. Радченко, профессор А.
Ветошкин, доктор философии Ю. Туедыков, кандидат философских наук В.
Князев и другие. Доклад о биографии П.Я.Чаадаева прочел преподаватель
технического колледжа Юрий Бутерус.
…Миросозидающий характер отношений между Востоком и
Западом - такова наиважнейшая проблема, думать о которой завещал нам
один из зачинателей русской философской классики. Из этих вот отношений,
согласно его взглядам, и складывается всемирная история человечества. У
России и русского народа есть здесь свое место и своя мера влияния.
Сам Чаадаев был участником Отечественной войны 1812
года. Участвовал в освободительном походе на Париж. И драматическая
завязка его философских раздумий связана, на наш взгляд, вот с таким
вопросом: как избежать путаницы? Вопрос, который интеллигенция и по сей
день не смогла для себя и для пользы народа своего разрешить.
Судите сами. В том же 12-м году коллизия между
Россией и Францией решалась вооруженным практическим участием дворянских
патриотов. Но ведь, по выражению Чаадаева, те же русские дворяне сами
сплошь и рядом – «французы». То есть в поисках общего языка с
нацианально-исторической Россией сплошь и рядом испытывают трудности
практического порядка… Так вот родилась озабоченность думающих людей,
как бы не смешать одно с другим: отношение своей Родины к Западу и
отношение своего неродного «западного» языка к России.
В истории мировой философии распутывание таких
познавательных клубков, от которых зависит людская судьба, носит
название «критичности». А точнее говоря, «диалектики» или «конкретности»
мысли. И как философ отнюдь не провинциального масштаба Петр Чаадаев
такую «конкретную критичность» проявил вполне.
Всемирное место и призвание России обрисовано им так:
нищета и величие. Резоны его достаточно хорошо известны. «Во Франции на
что нужна мысль? – Чтоб её высказать. В Англии? – Чтоб привести её в
исполнение. – В Германии? – Чтоб её обдумать. – У нас? – Ни на что!» –
восклицает он.
Россия живет как бы без прошедшего и будущего. То есть «вне времени», философски говоря. Хорошо это или плохо? Как посмотреть…
С одной стороны, это ведет к тому, что в мировом
развитии она участвовала до сих пор не столько духом своим, сколько
своей политической массой, оказывая на Европу как бы чисто
неорганическое влияние. А с другой, быть «вне времени» – значит
находиться выше предрассудков своего времени. Пребывать «в Вечности»,
стало быть…
Констатация обоих этих фактов, при неумении их верно
«связать», и рождает до сих пор на Западе идеологию и настроение
«русофобии», переходящие в русофагию.
Между тем, жить «вне времени» – значит быть способным
в любой момент начать принципиально новый временной ряд действий,
свершить деяние, которое на языке Евангелия именуется… «Чудом».
Скажем, по Канту, это означает начало творчества, «Практического Разума», этоса, «Царства Целей».
А по Фридриху Ницше, Лев Творчества приходит из
пустыни и превращается в невинное дитя, способное творить – так говорил
его «Заратустра»… Вот почему и Чаадаев, как истинный философ, замечает:
«Придёт день, когда мы станем умственным средоточием Европы, как мы уже
сейчас являемся её политическим средоточием, и наше грядущее могущество,
основанное на разуме, превысит наше теперешнее могущество, опирающееся
на материальную силу. Таков будет логический результат нашего долгого
одиночества».
Короче говоря, для того, чтобы разобраться с
историческим призванием России, нужно просто избегать «метафизики
понятий». То есть, не допускать «неряшливого» их применения ни в своей
собственной, ни в «общественной голове». Пример подобной неряшливости
Чаадаев находил в аргументах славянофилов, своих друзей-оппонентов.
- Как же так, - недоумевал он, - вы призываете
вернуться к исконной, национальной Руси, исковерканной Петром I, а того в
толк не возьмете, что сами себе уготовили логическую (и историческую)
ловушку. Ведь если возвращаться от Петра назад, то лишь для того, чтобы
вернуть народу его собственную сущность. То есть то, без чего ни один
народ не смог бы существовать… Но народ-то наш русский, если не
ошибаюсь, существует! К чему же возвращаться вы призываете тогда?
Значит, Петр I сделал дело не антинациональное, а глубоко национальное.
Почему народ и позволил ему свое дело сотворить. Рассуждая же иначе, вы
просто не уважаете ни народа, ни царя!..
Словом, разум гласит: всякая вещь должна быть
измерена своей собственной, её одной присущей меркой. В этом правиле -
суть всякой мысли, даже если «вещью» такой является, скажем, сама
Россия… А вот чтоб о России НЕ-мыслить – то тут все резоны хороши!
Можно, скажем, не-мыслить от лица Запада, а можно не-мыслить и от лица
Московской Руси. Была бы на то охота, да нерассуждающая публика…
Так вот, отправляясь от анализа меланхолических
настроений Екатерины Пановой – адресата своих «Философических писем» –
автор переходит к России и всемирной истории, а от них – к теории
познания. Не случайно в «Письмах» появляется тема религии и философии,
естествознания и религии, синтетической мощи и аналитической умелости
человеческого разума. Разум «мировой», «всемирный», «божественный» и
«бесконечный», с одной стороны, и разум «личный» – с другой, вводят в
круг интеллектуальных авторских забот такие имена, как Платон, Кант,
Фихте, Шеллинг, Гегель. Благодаря чему Чаадаев открывает собой ту
плодотворную традицию русской классической философии, которая в нашей
культуре отмечена именами Ф.М.Достоевского, П.Д.Юркевича, его ученика
Владимира Соловьева, Н.Бердяева и др.
В общем, как ни верти, а Истина такова: без уяснения
того, как относится разум «конечный» – к Разуму «бесконечному»… «умом
Россию не понять…».
Всякая же попытка под тем или иным предлогом избежать
такой духовной работы была названа Чаадаевым «блаженным патриотизмом
лени». «Он чужд мне, - говорил автор «Философических писем» позднее в
письмах своим друзьям. – Нам нужен патриотизм не лени, а разума!»
Резоны очевидны. Ведь не случайно говорят в народе: что вовремя не ударит в мысль, ударит в голову…
Свои заметки с очередного заседания Городского
семинара по русской, немецкой и греческой философии «Русский Логос» хочу
завершить мыслью одного из его участников: «То, что мы обречены и
сегодня ломать голову над тем же кругом вопросов, что и Чаадаев 150 лет
тому назад, - сие от нас, к сожалению, не зависит. Но вот то, чтобы в
головоломках этих быть хотя бы на уровне не ниже его самого – это, к
счастью, зависит только от нас самих».
В.МОЛЧАНОВ, кандидат философских наук.
НАУКА УРАЛА, № 12, Апрель 1992.
Учредитель газеты - Уральское отделение Российской Академии наук. И. о. Редактора А.В. Застырец
--------------------------------------------------------------------------------------------
А.С.ПУШКИН - П.Я.ЧААДАЕВУ
------------------------------
19 октября (1836)
Благодарю за брошюру, которую вы мне прислали. Я с
удовольствием перечел её, хотя очень удивился, что она переведена и
напечатана. Я доволен переводом: в нём сохранена энергия и
непринужденность подлинника. Что касается мыслей, то вы знаете, что я
далеко не во всем согласен с вами. Нет сомнения, что Схизма отъединила
нас от остальной Европы и что мы не принимали участия ни в одном из
великих событий, которые её потрясали, но у нас было свое особое
предназначение. Это Россия, это её необъятные пространства поглотили
монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и
оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская
цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести
совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами,
сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что
нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было
избавлено от всяких помех. Вы говорите, что источник, откуда мы черпали
христианство, был нечист, что Византия была достойна презрения и
презираема и т.п. Ах, мой друг, разве сам Иисус Христос не родился
евреем и разве Иерусалим не был притчею во языцех? Евангелие от этого
разве менее изумительно? У греков мы взяли евангелие и предания, но не
дух ребяческой мелочности и словопрений. Нравы Византии никогда не были
нравами Киева. Наше духовенство, до Феофана, было достойно уважения, оно
никогда не пятнало себя низостями папизма и, конечно, никогда не
вызвало бы реформации в тот момент, когда человечество больше всего
нуждалось в единстве. Согласен, что нынешнее наше духовенство отстало.
Хотите знать причину? Оно носит бороду, вот и всё. Оно не принадлежит к
хорошему обществу. Что же касается нашей исторической ничтожности, то я
решительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже
отдельные усобицы – разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и
пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех
народов? Татарское нашествие – печальное и великое зрелище. Пробуждение
России, развитие её могущества, её движение к единству (к русскому
единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в
Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, - как, неужели всё это
не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Пётр Великий, который
один есть целая всемирная история! А Екатерина II, которая поставила
Россию на пороге Европы? А Александр, который привел нас в Париж? И
(положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в
теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего
историка? Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы? Хотя лично я
сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу
вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человек с
предрассудками – я оскорблен, - но клянусь честью, что ни за что на
свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме
истории наших предков, такой, какой нам бог её дал.
Вышло предлинное письмо. Поспорив с вами, я должен
вам сказать, что многое в вашем послании глубоко верно. Действительно,
нужно сознаться, что наша общественная жизнь – грустная вещь. Что это
отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всякому долгу,
справедливости и истине, это циничное презрение к человеческой мысли и
достоинству – поистине могут привести в отчаяние. Вы хорошо сделали, что
сказали это громко. Но боюсь, как бы ваши исторические воззрения вам не
повредили... Наконец, мне досадно, что я не был подле вас, когда вы
передавали вашу рукопись журналистам. Я нигде не бываю и не могу вам
сказать, производит ли статья впечатление. Надеюсь, что её не будут
раздувать. Читали ли вы 3-й № «Современника»? Статья «Воль тер» и Джон
Теннермои, Козловский стал бы моим провидением, если бы захотел раз
навсегда сделаться литератором. Прощайте, мой друг. Если увидите Орлова
(?) и Раевского (?), передайте им поклон. Что говорят они о вашем
письме, они, столь посредственные христиане?
Подготовил В. А. МОЛЧАНОВ.
БИОГРАФИЯ АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА ПУШКИНА
Александр Сергеевич Пушкин родился 26 мая 1799 года в
Москве в дворянской помещичьей семье (отец его был майор в отставке) в
день праздника Вознесения.
В тот же день у императора Павла родилась внучка, в честь
которой во всех церквах шли молебны и гудели колокола. Так, по
случайному совпадению день рождения русского гения был ознаменован
всеобщим народным ликованием. Символично и место рождения поэта г.
Москва - самое сердце русской жизни, России.
Будущего поэта крестили 8 июня в церкви Богоявления в Елохове.
Отец Пушкина Сергей Львович и мать Надежда Осиповна,
урожденная Ганнибал, были дальними родственниками. Пылкие страсти,
руководившие предками как по отцовской, так и по материнской линии,
оказали свое влияние и на Пушкина.
Семья (кроме Александра, были еще дети Ольга и Лев) принадлежала к самой образованной части московского общества.
В их доме, точнее, в квартире, которую снимали родители
Пушкина, собирались поэты, художники, музыканты. Общая галломания,
господствовавшая в обществе, французское воспитание в семье с французами
гувернерами (к счастью, их удачно уравновешивали бабушка поэта Мария
Алексеевна и знаменитая няня Арина Родионовна), доступ к прекрасным
библиотекам отца, а также дяди поэта В.Л. Пушкина и дальних
родственников Бутурлиных - формировали ум и детскую душу Пушкина. Свои
первые в жизни стихи поэт написал по-французски. Его прозвище в Лицее
было «француз».
В 12 лет, получив начатки домашнего воспитания, Александр
был отвезен учиться в новое, только что открывшееся 19 октября 1811 г.
учебное заведение - Царскосельский Лицей под Петербургом, место, где
располагалась летняя резиденция русских царей.
Программа занятий в Лицее была обширной, но не столь
глубоко продуманной. Воспитанники, однако, предназначались к высокой
государственной карьере и имели права окончивших высшее учебное
заведение.
Немногочисленность учащихся (30 чел.), молодость ряда
профессоров, гуманный характер их педагогических идей, ориентированный,
по крайней мере, у лучшей части их, - на внимание и уважение к личности
учеников, отсутствие телесных наказаний, дух чести и товарищества - все
это создавало особую атмосферу. Пушкин сохранил лицейскую дружбу и культ
Лицея на всю жизнь. Лицеисты выпускали рукописные журналы и уделяли
много внимания собственному литературному творчеству. «Начал я писать с
13-летнего возраста и печатать почти с того же времени», - вспоминал
Пушкин впоследствии.
Из этого выпуска трое друзей поэта стали участниками восстания против царя 14 декабря 1825 г.
В 1815 г. Пушкин с триумфом прочел на экзамене свое
стихотворение «Воспоминание в Царском Селе» в присутствии знаменитого
поэта Г.Р.Державина: «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя,
благословил». На выпускном акте в 1817 г. Пушкин также прочел
собственное стихотворение «Безверие».
Вскоре Пушкин переехал в Петербург и поступил в коллегию
иностранных дел в чине коллежского секретаря. Общение его очень широкое:
гусары, поэты, литературные общества «Арзамас» и «Зеленая лампа»,
театры, модные рестораны, дуэли – «слава Богу, не смертоносные», как
сообщала Е.А.Карамзина своему брату Вяземскому. Но Пушкин не растворялся
в этой пестроте, он искал себя.
Сразу после окончания Лицея в 1817 году, а затем в 1819 г. после тяжелой болезни Пушкин приезжал в имение матери с.Михайловское Псковской губернии.
В первые годы по окончании Лицея им были написаны стихотворения
«Деревня», «Домовому», «Чаадаеву», ода «Вольность», поэма «Руслан и
Людмила».
Идеи гражданской свободы, политического радикализма,
которыми было проникнуто русское общество после победы над Наполеоном,
нашли отражение и в стихах, и в поведении юного Пушкина. «Пушкина
надобно сослать в Сибирь: он наводнил Россию возмутительными стихами;
вся молодежь наизусть их читает» - таково было решение царя Александра
I. Хлопотами друзей вместо Сибири Пушкина сослали на юг. Официально это
был перевод по службе в г.Екатеринославль под начало генерала
И.Н.Инзова, наместника Бессарабии.
«Приехав в Екатеринославль, я соскучился, поехал кататься
по Днепру, выкупался и схватил горячку, по моему обыкновению. Генерал
Раевский, который ехал на Кавказ с сыном и двумя дочерьми, нашел меня в
бреду, без лекаря, за кружкой оледенелого лимонада. Сын его ...
предложил мне путешествие по Кавказским Водам ... я лег в коляску
больной; через неделю вылечился» (из письма поэта брату).
Почти все лето 1820 г. Пушкин прожил на Кавказе, где начал
поэму «Кавказский пленник». Далее с семьей Раевских через Тамань,
Керчь, Феодосию Пушкин прибыл морем в Гурзуф и провел там три недели: «В
Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас
привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и
беспечностью неаполитанского Lazzarono» (из письма Дельвигу).
Вскоре через Георгиевский монастырь и Бахчисарай Пушкин
отправился в Симферополь и далее в Кишинев, ибо туда переехала
канцелярия Инзова. Не досаждаемый почти никакими служебными поручениями,
в течение трех лет Пушкин жил на квартире у Инзова, пользуясь его
неизменным расположением и теплой заботой. Поэт выезжал оттуда в Киев,
с.Каменку, в Одессу, Аккерман, Бендеры, Измаил и др. места. Впечатления
этих лет нашли отражение в южных поэмах Пушкина: «Кавказский пленник»,
«Братья – разбойники», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы». В Кишиневе же
была написана поэма «Гаврилиада», а также начат роман в стихах «Евгений
Онегин».
В с. Каменка Пушкин сблизился с членами тайного общества,
будущими «декабристами». В Кишиневе был принят в масонскую ложу
«Овидий».
Шумная жизнь Одессы «в разнообразии живом», с ее пестрым
обществом, итальянской оперой, парижскими ресторациями привлекала
Пушкина. Он переехал туда в июле 1823 г., будучи зачислен на службу к
наместнику Новороссийского края графу М.С.Воронцову. Отношения их по
многим причинам не сложились, и через год гр. Воронцов нашел и повод, и
причину для удаления Пушкина в имение его матери с.Михайловское
Псковской губернии. Поэт получил предписание одесского градоначальника
неукоснительно следовать означенным маршрутом в г.Псков, получив для
найма почтовых лошадей 389 р. 4 коп.
«Наш Псков хуже Сибири, и здесь пылкой голове не
усидеть», - сокрушались о нем друзья в с.Тригорском. Положение под
двойным надзором гражданских и духовных властей, на поруках родителей
раздражало чувствительную натуру Пушкина. Он строил планы побега и в
отчаянии даже просил поменять место ссылки на любую из крепостей
государевых. Однако, успокаиваемый письмами друзей, смирился и вскоре
заметил: «Я нахожусь в наилучшем положении, чтобы окончить мой
поэтический роман ...» («Евгений Онегин»).
Сердечное участие в судьбе Пушкина принимали его друзья и соседи в с.Тригорском.
Общение с ними, а также наблюдения за жизнью других окрестных помещиков
давали поэту «краски и материалы для вымыслов, столь натуральных,
верных и согласных с прозою и с поэзиею сельской жизни России»
(А.И.Тургенев). Роман «Евгений Онегин», половина которого создавалась в
Михайловском, по праву считается энциклопедией русской жизни.
Впечатления русской природы, обаяние древней псковской
земли с ее «благородными курганами» и городищами, общение с крестьянами,
с нянею Ариной Родионовной – «все волновало нежный ум» Пушкина,
способствовало постижению души русского народа, национальных основ
жизни:
Здесь меня таинственным щитом
Святое провиденье осенило
Поэзия, как Ангел-утешитель,
Спасла меня, и я воскрес душой.
По признанию самого поэта, в Михайловском изменился его
творческий метод. От романтизма первых лет молодости он перешел к
«романтизму истинному» (реализм). Талант его окреп: «Je sens que mon ame
s'est tout-а -fait developpee, je puis creer».
В Михайловском создано около 100 произведений поэта:
деревенские главы романа «Евгений Онегин», трагедия «Борис Годунов»,
поэма «Граф Нулин», окончание поэмы «Цыганы», такие стихотворения, как
«Деревня», «Подражания Корану», «Пророк», «Вакхическая песня», «Я помню
чудное мгновенье...», «Вновь я посетил ...», начало первого произведения
в прозе - романа «Арап Петра Великого» (в приезд 1827 г.).
Здесь, на отчей земле, Пушкин получил импульс всему
творчеству в дальнейшем. Друзья считали Михайловское поэтической родиной
Пушкина.
Смерть царя Александра I, восстание в Петербурге 14
декабря 1825 г., в котором принимали участие многие друзья и знакомцы
Пушкина, переменили его судьбу. Новый царь Николай I вызвал срочно поэта
в Москву, разрешил жить, где он захочет, и объявил себя личным цензором
Пушкина. Последнее обстоятельство порой затрудняло печатание некоторых
сочинений Пушкина, чем он был постоянно озабочен, не имея иных
источников дохода.
Пушкину не разрешают ехать на Кавказ (в действующую армию), отказывают в поездке за границу.
До 1831 г. Пушкин живет попеременно то в Москве, то в
Петербурге. Дважды после ссылки он побывал в Михайловском. Навещал
тверских друзей - родственников хозяйки с.Тригорского П.А.Осиповой - в
с.Бернове, с.Павловском, с.Малинники и в Старице Тверской губернии.
В мае 1829 г. он посватался в Москве к юной красавице Наталии Николаевне Гончаровой.
Получив неопределенный ответ, он без разрешения властей
сразу самовольно уехал на Кавказ. Это путешествие по Военно-Грузинской
дороге, яркие впечатления и многочисленные встречи с друзьями, участие в
военных действиях русской армии, взявшей Арзрум, Пушкин описал в
автобиографическом произведении «Путешествие в Арзрум» (1829).
По возвращении поэту пришлось давать письменное объяснение
на запрос шефа жандармов А.Х.Бенкендорфа. Ранее подобные объяснения
царю потребовались от Пушкина по поводу «Гаврилиады» и стихотворения
«Андре Шенье». Над поэтом учрежден тайный надзор, который был официально
отменен лишь спустя несколько лет после его кончины.
Сложной и противоречивой была жизнь поэта второй половины
1820-х годов: журнальные отношения и борьба с цензурой, доносы и опасные
политические расследования, выговоры Бенкендорфа, а также неясные
обстоятельства личной жизни.
Но при всем этом главным в жизни неизменно оставалась
поэзия, творчество. В эти годы написана поэма «Полтава», много
стихотворений, статьи в журналы, "Роман в письмах", зрели драматические
замыслы.
6 мая 1830 г. состоялась, наконец, помолвка Пушкина с
Н.Н.Гончаровой. Отец выделил ему деревеньку Кистеневку с 200 душами
крестьян, расположенную в Нижегородской губернии, вблизи от собственного
его имения с.Болдино. Поэт отправился туда, чтобы оформить дела по
введению во владение имением, рассчитывая быстро управиться, затем
заложить имение и вернуться в Москву, чтобы справить свадьбу. Однако
начавшаяся в Москве эпидемия холеры и установленные повсюду карантины
задержали Пушкина в Болдине с 7 сентября по 2 декабря 1830 г. Он
тревожился за жизнь невесты, так как оставаться в холерной Москве ей
было опасно, он устал и подавлен. Первые его стихотворения в Болдине –
«Бесы» и «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье ...»).
Вскоре нежное письмо невесты успокоило его. Соединение
тишины и досуга, и одновременно напряжение, рождаемое чувством
приближения грозных событий (революционные потрясения в Европе, холера в
России), выплеснулось неслыханным даже для Пушкина творческим подъемом.
«Болдинская осень» 1830 г. стоит особняком в творчестве поэта, когда им
созданы были «Повести Белкина», «маленькие трагедии»: «Скупой рыцарь»,
«Моцарт и Сальери», «Каменный гость», «Пир во время чумы», - поэма
«Домик в Коломне», закончен весь роман «Евгений Онегин» (кроме письма
Онегина), повесть «История села Горюхина», «Сказка о попе и работнике
его Балде», критические статьи, множество стихотворений. В Болдинскую
осень талант Пушкина достиг полного расцвета.
5 декабря 1830 г. поэт вернулся в Москву, и 18 февраля
1831 г. в церкви Вознесения у Никитских ворот состоялось его венчание с
Н.Н.Гончаровой. Первые месяцы семейной жизни он провел с женой в Москве,
сняв квартиру на Арбате в доме Хитрово (ныне дом 53).
В мае 1831 г. молодые Пушкины переехали в Царское Село -
место счастливых лицейских воспоминаний поэта. Здесь написана «Сказка о
царе Салтане», 5 октября – «Письмо Онегина к Татьяне». В июле 1831 г.
Пушкин получил разрешение пользоваться государственными архивами для
написания «Истории Петра Великого». Со средины октября 1831 г. и уже до
конца жизни Пушкин с семьей живет в Петербурге. В 1832 г. рождается дочь
Мария, 1833 - сын Александр, 1835 - Григорий, 1836 - Наталия.
В 1832 г., будучи в Москве в гостях у П.В.Нащокина, Пушкин
начал писать роман «Дубровский», в начале 1833 г. оставленный им не
оконченным.
18 августа 1833 г., получив официальное разрешение, поэт
выехал в Казанскую и Оренбургскую губернии для собирания материалов о
восстании Емельяна Пугачева в 1773-1775 гг. На обратном пути он заехал в
Болдино, где оставался с 1 октября до середины ноября. Здесь он
написал, используя научный исторический материал, собранный в
петербургских архивах, а также во время только что оконченного
путешествия, свою "Историю Пугачева". Кроме нее, в Болдине были написаны
поэмы «Анджело» и «Медный всадник», повесть «Пиковая дама», «Сказка и
рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях»,
стихотворение «Осень», переводы баллад Мицкевича «Будрыс и его сыновья»,
«Воевода».
Каждое свое произведение Пушкин был обязан отдавать перед
печатанием на просмотр Бенкендорфу, согласно требованию последнего в
самом начале 1832 г. Издательские дела усложняются, затягиваются.
Содержание семьи, светская жизнь, к которой Пушкин был прикован против
своей воли, получив в 1834 г. звание камер-юнкера; материальная помощь
родителям, сестре и совершенно безответственному в денежных вопросах
брату требовали постоянно денег. В 1836 г. общий долг правительству, по
собственному исчислению Пушкина, был огромен - 45000 рублей.
С 1831 г. Пушкин числился на службе в коллегии иностранных
дел, но в 1834 г. он попросил отставку с сохранением, однако, права
работать в архивах. Ему отказали. Осенью 1834 г. около месяца снова
Пушкин прожил в Болдине: «Вот уже 2 недели, как я в деревне ... Скучно
... И стихи в голову нейдут, и роман не переписываю...» (из письма
жене). Окончена лишь «Сказка о золотом петушке». Сразу по возвращении из
Болдина в Петербург 19 октября Пушкин участвовал в праздновании
лицейской годовщины у М.Л.Яковлева. Посетил Петербургский университет,
был на лекции Н.В.Гоголя.
Вышедшая в конце 1834 г. «История пугачевского бунта» не
поправила денежных дел поэта и даже не погасила ссуды, взятой на ее
издание. Поэта не покидает мысль оставить Петербург. Весной 1835 г.
Пушкин провел всего несколько дней (с 8 по 12 мая) в с.Михайловском и
с.Тригорском. По возвращении оттуда он подал Бенкендорфу прошение об
отъезде с семьей в деревню на 3-4 года, чтобы заняться литературным
трудом и ограничить расходы в столице. В ответ на просьбу ему была
выдана ссуда в размере 30 000 рублей и разрешен четырехмесячный отпуск.
В печальном, подавленном настроении отправился Пушкин в
Михайловское 7 сентября 1835 г. «Пишу через пень колоду валю. Для
вдохновения нужно сердечное спокойствие, а я совсем не спокоен» (письмо
П.А.Плетневу). Стихотворение «...Вновь я посетил», начало «Египетских
ночей», наброски других произведений написаны в Михайловском в этот
приезд, закончившийся 20 октября 1835 г. Год кончился просьбой к
Бенкендорфу об издании собственного журнала «Современник», первый том
которого вышел уже 11 апреля 1836 г. «К концу литературной деятельности
Пушкин вводил в круг литературы ряды внелитературные (наука и
журналистика), ибо для него были узки функции замкнутого литературного
ряда. Он перерастал их» (Ю.Н.Тынянов). А современники считали, что
Пушкин оставил творчество и занимается лишь поденной журнальной прозой
для заработка.
Упреки критики, потеря контакта с читателем не могли не
подавлять поэта, внутренняя жизнь которого была часто непонятна даже
близким друзьям. Лишь смерть, открывшая доступ к его рукописям,
показала, что среди них «есть красоты удивительной, вовсе новых и духом,
и формою. Все последние пиесы отличаются ... силою и глубиною! Он
только что созревал» (слова Е.А.Баратынского).
Последним крупным произведением Пушкина была повесть
«Капитанская дочка» - «нечто вроде «Онегина» в прозе» (В.Г.Белинский).
Это эпическое и психологическое, может быть, лучшее во всей прозе
Пушкина произведение создавалось с 1833 г. параллельно с «Историей
Пугачева» и было закончено в лицейскую годовщину 19 октября 1836 г.
Самые простые и в то же время самые важные начала
человечности Пушкин выразил полно и глубоко в последних, по сути, в его
жизни стихах так называемого «каменноостровского цикла» (написаны в
Петербурге на Каменном острове летом 1836 г.): «Отцы пустынники и жены
непорочны», «Подражание итальянскому», «Мирская власть», «Из
Пиндемонти». Мудрость Пушкина получила свое высшее выражение и
завершение в этих стихах.
В 1834-1836 гг. он обдумывал роман «Русский Пелам», где
должна была быть показана вся Россия - от декабристского «Союза
Благоденствия» до притонов лесных разбойников. Одновременно он начинал
повесть из римской жизни (возможно, этот загадочный замысел следует
связать с его давним желанием написать произведение об Иисусе Христе).
В апреле 1836 г. обстоятельства заставляют Пушкина снова -
в последний раз! - побывать в Михайловском. В самый день Пасхи 29 марта
умерла его мать, и Пушкин сам отвез ее тело из Петербурга в Святые Горы
и похоронил в Успенском монастыре. Здесь же он выбрал и себе могилу
рядом с матерью, будто предчувствуя близкую кончину.
В начале 1834 г. в Петербурге появился усыновленный
голландским посланником Геккерном и записанный в русскую гвардию француз
барон Дантес. Он влюбился в жену Пушкина и стал за ней усиленно
ухаживать, что подало повод многочисленным врагам поэта для
оскорбительных толков и сплетен.
4 ноября 1836 г. Пушкин получил три экземпляра анонимного
послания, заносившего его в орден «рогоносцев» - намек на неверность
жены Пушкина. Пушкин вызвал Дантеса на дуэль. Дантес вызов принял, но
через барона Геккерна, своего приемного отца, просил отсрочки на 15
дней. В продолжении этого времени Пушкин узнал, что Дантес сделал
предложение сестре жены Пушкина - Екатерине Николаевне. После убеждения
друзей Пушкин взял свой вызов обратно. Свадьба Дантеса состоялась 10
января 1837 года, но настойчивые ухаживания его за Натальей Николаевной
не прекратились. Старик Геккерн также начал интриговать против Пушкина.
Выведенный из терпения, поэт послал голландскому посланнику барону
Геккерну чрезвычайно оскорбительное письмо в расчете, что Дантес
вынужден будет вызвать на дуэль Пушкина. Так и случилось. 27 января 1837
года, в 5-м часу вечера, на Черной речке в предместье Петербурга
состоялась эта роковая дуэль, на которой Пушкин был смертельно ранен в
живот.
Прожив 2 дня в страшных мучениях, Пушкин скончался 29
января 1837 г. в квартире, которую он снимал в доме княгини Волконской
на набережной реки Мойки.
Смерь его была истинно христианская. Узнав о неизбежности
конца, он выразил желание видеть священника. Исповедовал умирающего
поэта и причащал Святых Таин отец Петр из церкви Спаса на Конюшенной
площади, ближайшей к дому поэта. «Я стар, мне уже недолго жить, на что
мне обманывать, - сказал он княгине Е.Н.Мещерской (дочери Карамзина). -
Вы можете мне не поверить, но я скажу, что я самому себе желаю такого
конца, какой он имел».
Умирал Пушкин так же мужественно, как жил. Позвав жену и
детей, он перекрестил их и благословил. Простился с друзьями. «Кончена
жизнь. Тяжело дышать, давит», - были его последние слова.
«Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался,
скончался во цвете лет, в средине своего великого поприща!..» - писала
петербургская газета.
Отпевание его совершилось в церковь Спаса Нерукотворного
Образа на Конюшенной площади, и в полночь 3 февраля гроб с телом поэта
отправился в Псковскую губернию в сопровождении единственного его друга
А.И.Тургенева и жандармского капитана.
6 февраля после литургии в Святогорском Успенском монастыре
монастырский клир во главе с архимандритом Геннадием совершили у тела
поэта последнюю панихиду и в присутствии двух барышень из Тригорского
похоронили Пушкина у алтарной стены собора. «Мы предали земле земное на
рассвете ... везу вам сырой земли, сухих ветвей и только», - сообщал
Тургенев Жуковскому.
Смерть поэта стала началом его бессмертной славы на земле.
Сегодня ежегодно 10 февраля, 6 июня и 21 августа – в дни
памяти, дня рождения и приезда А.С.Пушкина в михайловскую ссылку – на
могиле Поэта проходит Лития, совместная молитва об упокоении бессмертной
души Александра Сергеевича Пушкина. В настоящее его могила объявлена
национальным достоянием народов Российской Федерации.
Комментариев нет:
Отправить комментарий