Общая теория трудовой стоимости. Глава I

В. Глухов, В.Петухов. Общая теория трудовой стоимости

Предисловие 1

1. Исходный пункт анализа 2

2. Простой вид обмена 4

3. Развернутый вид обмена 12

4. Функции денег 17

4.1. Мера стоимости 17

4.2. Средство обращения 35

4.3. Средство платежа 44

4.4. Образование накоплений 50

4.5. Мировые деньги (проблема конвертируемости рубля) 52

Предисловие

Потребность в выработке своих собственных взглядов на социально-экономические процессы в обществе привела нас к изучению мировой философской мысли, всемирной истории, а так же различных экономических учений. Первым результатом этих исследований стала книга "Экономика абсурдов и абсурд экономики?", которая была издана в Екатеринбурге весной 1991 г. Данная же работа является следующим этапом наших исследований в области экономики.

Шараханье из одной крайности в другую и стремление найти панацею от всех бед, свойственное нашему обществу, проявилось и в отношении к экономическим исследованиям. Если в недалеком прошлом мы наблюдали господство коммунистических догм над практикой, то в настоящее время полностью отрицается влияние теории на практику, или в лучшем случае видим попытки применить западные теории к нашей действительности. Но что хорошо для стран с развитой частнокапиталистической экономикой далеко не всегда приемлемо для России, так как в экономической жизни России огромную роль играло и играет государство. Поэтому России необходимы собственные экономические исследования и экономические школы, которые бы дали ей возможность встать на путь своего естественного развития. И мы надеемся, что эта работа послужит созданию одной из (хочется думать - многочисленных) российских экономических школ. Объективный ход вещей показывает, что надежды на быстрое преобразование российской экономики в частно-капиталистическую не оправданы, и что государственный сектор будет доминирующим в России долгие годы. Поэтому данная работа, где подробно исследуются законы, свойственные экономике с господствующей государственной собственностью, будет актуальна длительное время.

Описывая внутреннее движение нашей поистине феноменальной экономики, мы использовали все, что считали ценным и полезным из трудовой теории стоимости. Мы старались выводить внутренние законы из очевидной повседневной действительности, а не наоборот, и что самое главное, мы всегда пытались стоять на позициях здравого смысла и сразу подходить к сущности проблемы, не занимаясь переливанием из пустого в порожнее. Последовательно развивая исходный пункт этой работы, мы старались сохранить логическую взаимосвязь всех частей.

В первых главах данной работы мы показываем, что отношения между государством и наемными работниками носят характер товарно-денежных отношений. Кроме того, мы показываем как эти отношения внешне трансформируются в виде конкретных цен, а так же как формируются цены в рамках одного собственника - государства. В пятой и шестой главе мы развиваем общую теорию трудовой стоимости и показываем, что теории трудовой стоимости Рикардо и Маркса являются лишь частными случаями нашей более общей теории. Мы показываем и доказываем, что с ростом постоянного капитала по сравнению с применяемым живым трудом все большую долю в прибыли занимает стоимость высвободившегося постоянного капитала, а не прибавочная стоимость. Последовательно развивая нашу теорию, мы находим ключ к пониманию природы промышленных циклов. Насколько природа промышленного цикла оказалась непонятой даже крупнейшими представителями экономической мысли ХХ века мы показываем на примере Кейнса. В историческом приложении мы кратко рассматриваем причины становления в России существующих производственных отношений и указываем, что привело к тому, что буржуазные отношения оказались слабо развитыми по сравнению с Западной Европой.

Авторы:

Виталий Глухов

Валерий Петухов

июнь 1992 г.

Глава 1. Товарно-денежные отношения¹

1. Исходный пункт анализа

Разделение труда или, иными словами, отделение потребителя от производителя, неизбежно ведет к переходу материальных благ. Этот переход является основой как планомерного распределения внутри одного собственника, так и обмена, купли-продажи между независимыми собственниками. Если рассматривать общество в целом, то чаще всего эти две формы перехода существуют как дополнение друг к другу, с какой-то одной господствующей формой, что в свою очередь зависит от господствующей формы собственности. Так, в древнеиндийской общине труд был общественно разделен, а распределение продуктов происходило планомерно, так как средства производства являлись собственностью всех членов общины. То же самое наблюдал в 70-е годы нашего века известный итальянский путешественник Карло Маури, у арабов, проживающих на болотах Шатт-эль-Араба: "Работа разделена между всеми поровну... Жизнь внутри древней болотной общины регулируется точными неписанными законами. Например, рыбу и рис свозят к старейшине деревни, и тот распределяет их между жителями Аль-Сухайна (название деревни)". (Карло Маури "Когда риск - это жизнь!" Москва, 1986 г. с.83). Так же и внутри капиталистического предприятия происходит планомерное распределение принадлежащих капиталисту средств производства и купленной рабочей силы, естественно, в интересах самого капиталиста.

Разделение труда лишь в том случае приводит к купле-продаже, когда происходит переход материальных благ от одного независимого собственника к другому. Независимым в том смысле, что они не знают над собой никакой иной власти, кроме стихии добровольного обмена друг с другом. Таким образом, разделение труда является необходимым условием купли-продажи, но купля-продажа не является необходимым условием разделения труда. Обмен между независимыми собственниками и есть та основа, из которой развиваются товарно-денежные отношения. Так, в 1921 году большевики, пытаясь наладить товарообмен (как они выражались) между государством и крестьянством, с удивлением обнаружили, что переход продуктов между независимыми собственниками может существовать только в виде купли-продажи. "Товарообмен сорвался: сорвался в том смысле, что он вылился в куплю-продажу". (В.И.Ленин. Соб.соч. Изд.5 т.44 с.207-208). И если внутри общины у болотных арабов существует планомерное распределение созданных материальных благ, то между общинами, как независимыми собственниками, происходит обмен, купля-продажа. "Оставшиеся продукты (после распределения среди членов общины) подлежат продаже или обмену; выручка делится между семьями". (Карло Маури "Когда риск - это жизнь!" с.83).

Как видим, для выяснения основы товарно-денежных отношений необходимо проанализировать существующие отношения собственности. Понять, кто же в нашем обществе является собственником, и собственником чего? А также, каковы взаимоотношения этих собственников? Разрешение данных вопросов является весьма важным, так как от этого зависит правильность всего дальнейшего направления исследования.

Распад СССР на отдельные республики не повлек за собой изменений в отношениях собственности. Государственная собственность сохранилась в господствующей форме во всех республиках. Хозяином же государственной собственности является государственный чиновник, именно он ею реально распоряжается и принимает о ней решения, и который выступает представителем государства в обществе. Любой другой общественный интерес, не совпадающий с государственным, чиновничьим, рассматривается как враждебный обществу, так как государственный интерес отождествляется с общественным.

Существующую форму собственности часто называют "общественной", "социалистической", "общенародной", но за всей этой игрой слов стоит ясная действительность - все средства производства находятся в собственности очень незначительной части общества-государства, а не всего общества. Государство выступает по отношению к остальной части общества как хозяин и распорядитель всего общественного богатства. В собственности же остальной части общества находится не что иное, как собственность на свою способность к труду, на свою рабочую силу, которую оно вынуждено продавать государству, чтобы иметь средства к существованию.

Итак, мы имеем: с одной стороны многомиллионные массы производителей, не владеющих ничем, кроме своей способности к труда и поэтому вынужденных, для поддержания своего существования продавать ее в обмен на жизненные средства, принадлежащие государству; с другой стороны государство, как господствующий собственник средств производства, стремящееся получить рабочую силу в обмен на жизненные средства для сохранения процесса производства. Данный способ соединения непосредственного производителя со средствами производства и определяет характер всего общества.

При существующих отношениях купля-продажа возникает между непосредственными производителями, как независимыми собственниками своей рабочей силы, и государством, как собственником средств производства. Материальные ресурсы, не вступающие в обмен на рабочую силу и потребляемые внутри государства, распределяются планомерно.

Анализ отношений этих двух противостоящих собственников, как носителей противоположных интересов, является главным моментом всей работы, которая еще долго останется актуальной ввиду того, что господство государственной формы собственности продлится еще довольно длительный период. В обществе, в настоящее время, отсутствуют силы способные изменить ситуацию в пользу частного капитала. Разговоры о разгосударствлении пока остаются разговорами и не переходят в русло практических дел, так как государственные чиновники всячески препятствуют этому, стремясь сохранить собственность в своих руках.

2. Простой вид обмена

Для простоты анализа предположим, что производится один продукт - допустим, хлеб. И этот хлеб, созданный непосредственными производителями на государственных средствах производства, отчуждается государством на правах собственника. В данном примере, как и в реальной действительности, мы видим, что у производителей, создавших определенные потребительные стоимости, государство отчуждает за определенную плату данные стоимости, в нашем примере - хлеб, и противопоставляет их самим производителям.

Итак, на одной стороне - непосредственные производители, которые отработали определенное время для производства хлеба, а на другой - государство, являющееся собственником этого хлеба. Если придать данным отношениям между двумя независимыми собственниками овеществленное выражение, то это будет выглядеть так: с одной стороны - А часов комбайнера, В часов тракториста, С часов бухгалтера и т.д. (предположим, что каждый работает по 8 часов), с другой стороны - хлеб, как однородная потребительная стоимость, принадлежащая государству.

Эти две противостоящие стороны тем не менее заинтересованы друг в друге и представляют из себя одно целое, которое не может существовать без обмена жизненных средств на рабочую силу со стороны государства и рабочей силы на жизненные средства со стороны непосредственного производителя. В этом обмене постоянно в наличии два главных элемента: жизненные средства, которые представляют из себя потребительные стоимости, необходимые для поддержания существования рабочей силы, и рабочая сила, как способность к труду.

Жизненные средства (в нашем примере хлеб) имеют двойственный характер и выступают как единство потребительной стоимости и стоимости.

Этот двойственный характер хлеба порождается двойственностью создавшего его труда. Труд как конкретный труд производит потребительную стоимость хлеба. Тот же труд, как затраты труда вообще, есть асбрактно-всеобщий, простой, средний труд, который создает стоимость хлеба. Это труд, "который в состоянии выполнять каждый средний индивидуум данного общества, это - определенная производительная затрата человеческих мышц, мозга и т.д.". (К.Маркс. Собрание сочинений, 2-е издание, т.13, с.17). Они оба являются лишь двумя моментами, двумя сторонами одного и того же трудового процесса. Один и тот же труд имеет двойственный характер - по форме он является конкретным, по содержанию есть физиологические затраты человеческого организма. Труд шахтера, как конкретный труд, отличается от труда токаря, но по сути их труд есть лишь расходование физических сил своего организма, Так и в хлебе конкретность труда проявляется в том, что произведен именно хлеб, именно эта потребительная стоимость, удовлетворяющая определенную потребность. В отличие от конкретного труда, создавшего осязаемую потребительную стоимость, простой труд, затраченный на производство хлеба, пока невозможно воспринять ни одним из органов чувств. Мы знаем пока лишь, что для производства хлеба необходимы затраты человеческого труда в физиологическом смысле, т.е. затраты человеческих мышц, нервов, мозга и т.д. В то же время затраты на производство хлеба, как и любой потребительной стоимости, вступающей в обмен, не являются произвольными, а определяются общественно-необходимым рабочим временем, которое есть "то рабочее время, которое потребуется для изготовления какой-либо потребительной стоимости при наличных общественно-нормальных условиях производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда". (К.Маркс, т.23, с.47)

Исходя из того, что хлеб вступает в обмен, можно было сразу заявить, что он является товаром, т.е. единством потребительной и меновой стоимости. Но в процессе обмена еще необходимо выяснить, как стоимость приобретает форму меновой стоимости, как жизненные средства и рабочая сила становятся товарами.

То положение, что непосредственный производитель отчужден от средств производства и не распоряжается продуктами своего труда, и создает предпосылку рассматривать его как рабочую силу. Рабочая сила также является единством потребительной стоимости и стоимости. Стоимость рабочей силы есть не что иное, как "стоимость жизненных средств, необходимых для поддержания жизни его владельца". (К.Маркс, т.23, с.181). Потребительная же стоимость рабочей силы есть "совокупность физических и духовных способностей", которыми обладает организм, живая личность человека и которые пускаются им в ход всякий раз, когда он производит какие-либо потребительные стоимости". (К.Маркс, т.23, с.178). Не владеющий ничем, кроме своей рабочей силы, непосредственный производитель вынужден продавать ее, чтобы в обмен приобрести хлеб. Непосредственного производителя, как покупателя, в хлебе интересует его потребительная стоимость, а не стоимость. А своя рабочая сила, как продавца, интересует его с точки зрения стоимости, а не потребительной стоимости. И наоборот: государство, как покупателя, в рабочей силе интересует ее потребительная стоимость, а в хлебе государство, как продавца, интересует его стоимость.

Вернемся к нашему примеру с хлебом. Для наглядности предположим, что на производство 160 кг хлеба было затрачено 160 часов конкретного труда (8 часов тракториста, 8 часов водителя и т.д. - всего 160 часов). И часть этого хлеба, достаточного для воспроизводства рабочей силы (допустим, 80 кг), направляется государством на оплату рабочей силы. Один получает больше хлеба, другой меньше. Внешне и для государства и для производителей это выступает так:

оплата 8 ч. тракториста = 8 кг хлеба оплата 8 ч. бухгалтера = 2 кг хлеба оплата 8 ч. техника = 2 кг хлеба (и т.д.) оплата 8 ч. водителя = 4 кг хлеба

Всего 160 кг часов труда оплачены 80 кг хлеба.

Но фактически:

4 ч. тракториста = 8 кг хлеба 4 ч. бухгалтера = 2 кг хлеба 4 ч. техника = 2 кг хлеба (и т.д.) 4 ч. водителя = 4 кг хлеба

Всего на производство 80 кг хлеба затрачено 80 ч. труда.

Здесь государство обменивает на 80 кг хлеба 160 часов труда производителей, которые произвели за это время 160 кг хлеба. Производители получили только часть произведенного ими продукта, а не весь продукт. Государство, покупая рабочую силу, использует ее дольше, чем это необходимо для ее воспроизводства, и, соответственно, приобретает больше жизненных средств, чем бросает в обмен. Все дело заключается в том, что государство, как и всякий покупатель, не оплачивает потребительную стоимость товара, т.е. потребительную стоимость рабочей силы, а оплачивает лишь стоимость товара, т.е. стоимость рабочей силы. Оплатив стоимость рабочей силы, государство теперь как собственник потребляет ее по своему усмотрению. Стоимость, создаваемая потреблением рабочей силы, больше чем стоимость этой же рабочей силы. Производителю оплачивается только стоимость его рабочей силы в виде стоимости жизненных средств, созданных за 4 часа его труда, но не потребительная стоимость его способностей к труду, не стоимость, создаваемая в процессе потребления его рабочей силы, т.е. не стоимость жизненных средств, созданных за 8 часов его труда.

Действительное выражение стоимости рабочей силы (4 ч. тракториста = 8 кг хлеба) внешне проявляется как оплата потребительной стоимости рабочей силы (оплата 8 ч. тракториста = 8 кг хлеба). Между государством и производителем происходит обмен разными стоимостями: государство оплачивает стоимость рабочей силы, производитель оплачивает стоимость хлеба. Непосредственный производитель продал свою способность к труду на определенное время, и к ее целенаправленному потреблению он уже не имеет отношения как независимая личность. При продаже своей рабочей силы производителю необходимо получить ее стоимость в виде жизненных средств, потребление которых позволит ему восстановить до прежнего, нормального уровня свою способность к труду. И чем больше затраты рабочей силы, тем больше нужно потребить жизненных средств, а значит, тем выше и стоимость рабочей силы.

В процессе обмена между отдельными производителями и государством происходит приравнивание рабочей силы индивидуумов к хлебу - этой однородной потребительной стоимости:

4 ч. тракториста = 8 кг хлеба (и т.д.) 4 ч. водителя = 4 кг хлеба

Если раньше мы говорили, что простой труд, создающий стоимость, невозможно воспринять никаким из органов чувств, то теперь после обмена стоимость различных рабочих сил, приравненных к однородной потребительной стоимости - хлебу, получает свое вещественное, осязаемое выражение. Противоположность между конкретным трудом и абстрактно-всеобщим трудом, ранее скрытая от нас, теперь становится явственной. Потребительная стоимость хлеба становится эквивалентом, выражающим свою противоположность - стоимость, а именно, стоимость рабочей силы. Хлеб как потребительная стоимость становится овеществлением, материализацией стоимости. Таким образом, стоимость - приобретает эквивалентную форму стоимости - этого зародыша меновой формы стоимости. Товар рабочая сила - как единство потребительной стоимости и стоимости, в процессе обмена удваивает свое существование. Стоимость рабочей силы выражается в потребительной стоимости хлеба. Стоимость, или абстрактно-всеобщий труд, предстает как особая вещь. Но так как потребительная стоимость есть продукт конкретного труда, то здесь конкретный труд становится выражением своей противоположности - абстрактно-всеобщего труда. Причем конкретный труд индивидуума, создавшего потребительную стоимость хлеба, служит выражением асбрактно-всеобщего труда того же самого индивидуума. Стоимости рабочих сил, выражаясь теперь как вещные, качественно однородные части хлеба, в то же время становятся и количественно сравнимыми величинами. Так, если 8 кг хлеба в 2 раза больше, чем 4 кг хлеба, то значит и стоимость рабочей силы тракториста в 2 раза больше стоимости рабочей силы водителя.

Как мы видим, стоимость рабочей силы, в результате обмена, проявляется уже как нечто весьма осязаемое - хлеб и тем самым принимает эквивалентную форму - начальную форму меновой стоимости. Всегда, когда люди производили потребительные стоимости, они производили и стоимости, но только при купле-продаже стоимость принимает форму меновой стоимости, т.е. выражается через потребительную стоимость, которая противостоит ей в обмене, и получает свое вещественное, натуральное выражение. Если до сих пор упор делался на форму стоимости, то теперь рассмотрим величину стоимости. Величина стоимости не зависит от формы выражения. Вес человека и Земли можно выразить по разному (в кг, тоннах, граммах и т.д.), но тем не менее отношение их масс остается величиной постоянной. Количественные пропорции (4 ч. тракториста = 8 кг хлеба) зависят именно от величины простого труда, от величины стоимости. 8 кг хлеба содержат столько же простого труда, сколько содержится в 4 ч. работы тракториста, или сколько необходимо для восстановления рабочей силы тракториста после 8 ч. работы. Величина стоимости при обмене остается неизменной, хотя стоимость и приобретает специфическую форму выражения - форму меновой стоимости. Количественные пропорции, зависящие от величины стоимости, остаются теми же, меняется лишь выражение; а именно, оно теперь проявляется в форме меновой стоимости. Так величина простого труда, необходимого для воспроизводства рабочей силы тракториста, остается той же, так же как и величина простого труда, необходимого для воспроизводства рабочей силы водителя; и их соотношение равно 2:1, но после обмена то же соотношение принимает иную форму выражения - 8 кг хлеба: 4 кг хлеба, а именно, форму меновой стоимости. Пропорция осталась той же, только выражена иначе. Здесь надо ясно представлять себе, что такое сравнение стоимостей рабочих сил через эквивалент - хлеб идет лишь косвенно, а не прямо, так как производитель покупает хлеб не для того, чтобы его продать и купить рабочую силу. Рабочая сила не противостоит в обмене рабочей силе. Купля-продажа идет не между самими производителями (которые не владеют ничем, кроме своей рабочей силы), а между производителями и государством. Каждый производитель имеет перед собой лишь одного покупателя - государство.

Может возникнуть закономерный вопрос - а если государство неверно определит интенсивность труда, например, тракториста, и приравняет 4 часа его труда к 4 кг хлеба. В этом случае начнется отток людей в другие профессии, и для поддержания процесса производства государство вынуждено будет увеличить оплату тракториста (в нашем упрощенном случае увеличить количество хлеба). Конечно, здесь не принимаются во внимание другие экономические стимулы: возможность получения жилья, снабжение, поездки за границу и т.д.; а также административные меры, препятствующие свободной смене производителями своей работы: прописка, закрытые районы и т.д. В этом случае мы рассматриваем распределение хлеба как единственное средство государства для оплаты рабочей силы. Переоценка интенсивности живого труда идет постоянно, вслед за переливом людей в другие профессии и зависит также от изменения необходимости этой профессии для процесса производства. Вот что говорит по этому поводу Н.Петраков, член-корреспондент АН СССР: "...ситуация - бегут рабочие с шахт, считают, что заработок не компенсирует тяжести труда... Бегут люди? Давайте резко поднимем зарплату. Стал человек получать мешок денег и решил, что за это стоит, пожалуй, вкалывать, прекратился отток рабочей силы. Цель достигнута" ("Изобретатель и рационализатор" N 4/1989 г.) Именно благодаря этим переливаем непосредственных производителей оплата рабочей силы производится в соответствии с действительной интенсивностью (сложностью) их труда, а не зависит от воли государства.

Рассмотрим подробнее, каким образом происходит изменение пропорций в стоимостных равенствах в зависимости от величины стоимости товаров:

1) Интенсивность труда остается той же, стоимость 1 кг хлеба изменяется. Допустим, что количество производимого хлеба увеличилось в 2 раза, а т.к. затраты труда прежние, то и стоимость 1 кг хлеба стала в 2 раза меньше. Учитываем, что государством для воспроизводства рабочей силы в обмен бросается половина всего хлеба (160 кг).

Если раньше мы имели:

4 ч. тракториста = 8 кг хлеба 4 ч. бухгалтера = 2 кг хлеба (и т.д.) 4 ч. водителя = 4 кг хлеба

то теперь это будет выглядеть так:

4 ч. тракториста = 16 кг хлеба 4 ч. бухгалтера = 4 кг хлеба (и т.д.) 4 ч. водителя = 8 кг хлеба

Государство эмпирическим путем проб и ошибок вынуждено прийти к таким соотношениям, ибо при других пропорциях начнется отток людей. Если же для воспроизводства рабочей силы государству будет достаточно бросить в обмен 80 кг хлеба (т.е. 1/4 часть произведенного продукта), то будем иметь:

2 ч. тракториста = 8 кг хлеба 2 ч. бухгалтера = 2 кг хлеба (и т.д.) 2 ч. водителя = 4 кг хлеба

Очевидно, что стоимость рабочей силы воспроизведена за 2 ч. работы6 а не за 4 ч. как прежде. Значит, теперь уже продукт 6 ч. (240 кг), а не 4 ч. труда останется в собственности государства после оплаты рабочей силы.

2) Интенсивность труда изменяется в равной мере у всех производителей, стоимость 1 кг хлеба та же. Например, интенсивность труда у всех выросла в 2 раза и количество произведенного хлеба тоже в 2 раза, т.е. стоимость 1 кг хлеба осталась той же. На оплату рабочей силы государством бросается половина всего произведенного хлеба (160 кг). Соотношения будут следующими:

4 ч. тракториста = 16 кг хлеба 4 ч. бухгалтера = 4 кг хлеба (и т.д.) 4 ч. водителя = 8 кг хлеба

Каждый час труда непосредственного производителя теперь содержит в 2 раза больше простого труда и по стоимости равен вдвое большему количеству хлеба, килограмм которого содержит прежнее количество стоимости.

3) Интенсивность труда и стоимость 1 кг хлеба меняются одновременно. Этот случай будет просто применением случаев 1 и 2.

А теперь исследуем стоимостные соотношения при изменении интенсивности труда не всех производителей, а одного. Предположим6 что интенсивность труда водителя выросла в 2 раза, при прежней интенсивности труда у всех остальных. Количество производимого хлеба то же, и половина его (80 кг) направляется государством для обмена на рабочую силу. Примем также, что в производстве по-прежнему участвовало 20 человек, и каждый работал по 8 часов (8 ч. х 20 = 160 ч.). Оплата 17 производителей, кроме тракториста (8 кг), бухгалтера и техника (по 2 кг) - по 4 кг хлеба каждому.

Очевидно, что стоимость, заключающаяся в 1 кг хлеба увеличится, за счет возрастания интенсивности труда одного водителя. Так как стоимость, создаваемая им за 4 часа труда прежней интенсивности, составляла 1/20 от стоимости 80 кг хлеба, то теперь 4 ч. его труда создают в 2 раза большую стоимость, а поэтому стоимость 80 кг хлеба увеличилась на 1/20. Каждый кг хлеба теперь содержит стоимости на 1/20 больше, чем до изменения интенсивности труда этого водителя. Для тех производителей, интенсивность труда которых прежняя, стоимостные пропорции становятся иными, так как изменилась стоимость 1 кг хлеба.

(Случай 1)

Соотношения были:

4 ч. тракториста = 8 кг хлеба 4 ч. бухгалтера = 2 кг хлеба 4 ч. техника = 2 кг хлеба 4 ч. комбайнера = 4 кг хлеба (и т.д.)

Соотношения стали:

4 ч. тракториста = 7 13/21 кг хлеба 4 ч. бухгалтера = 1 19/21 кг хлеба 4 ч. техника = 1 19/21 кг хлеба 4 ч. комбайнера = 3 17/21 кг хлеба

Для нашего водителя возрастает как стоимость, создаваемая за 4 ч. работы (левая часть стоимостного соотношения), так и стоимость кг хлеба (правая часть соотношения). Это случай 3.

Теперь: 4 ч. нашего водителя = 7 13/21 кг хлеба

И в целом, после этого изменения интенсивности труда одного водителя, соотношения будут выглядеть так:

4 ч. тракториста = 7 13/21 кг хлеба 4 ч. нашего водителя = 7 13/21 кг хлеба 4 ч. бухгалтера = 1 19/21 кг хлеба 4 ч. техника = 1 19/21 кг хлеба

4 ч. любого из остальных 16 производителей = 3 17/21 кг хлеба.

Государство, стремясь избежать перелива рабочей силы, для того чтобы не остановилось производство, вынуждено эмпирическим путем приходить именно к этим стоимостным пропорциям, конечно, при неизменности других факторов. То есть мы видим, что эти пропорции устанавливаются не произвольно, а в зависимости от величины стоимости, содержащейся в товарах. Во сколько раз возрастает (уменьшается) стоимость рабочей силы (левая часть соотношения), во столько же раз возрастает (уменьшается) стоимость обмениваемого на нее хлеба (правая часть соотношения). И наоборот. Значит, эти две разные величины стоимости, противостоящие в обмене, находятся в прямо пропорциональной зависимости, что внешне проявляется следующим образом - во сколько раз интенсивность труда данного производителя больше (меньше) интенсивности труда других производителей, во столько же раз он получает больше (меньше) хлеба по сравнению с этими же производителями. Так, стоимость рабочей силы (затраты рабочей силы) нашего водителя выросла в 2 раза, и стоимость хлеба, получаемого им в обмен, выросла соответственно в 2 раза. А внешне это проявляется так, что затраты рабочей силы водителя выросли в 2 раза по сравнению с затратами комбайнера, и, соответственно, в 2 раза выросло количество получаемого им хлеба (7 13/21 кг) по сравнению с хлебом, получаемым комбайнером (3 17/21 кг).

Если же взглянуть на эту зависимость, припомнив, что хлеб является вещественным выражением стоимости рабочей силы, то и здесь ясно видно, что во сколько раз больше затраты рабочей силы (стоимость рабочей силы) какого-либо производителя по сравнению с другими производителями, во столько же раз больше хлеба он получает по сравнению с ними. С одной стороны 7 13/21 кг хлеба получаемые водителем, вдвое больше, чем 3 17/21 кг хлеба, получаемые комбайнером. С другой стороны 7 13/21 кг хлеба, являясь эквивалентом стоимости рабочей силы водителя, показывают, что эта стоимость в 2 раза больше, чем стоимость рабочей силы комбайнера, которая в свою очередь выражена эквивалентом 3 17/21 кг хлеба. Но надо заметить, что с изменением интенсивности труда оплата меняется не сразу. Только спустя некоторое время после изменения интенсивности труда начинается отток людей, а значит, начинает меняться и оплата. Поэтому можно сказать, что стоимость рабочей силы оплачивается в вышеуказанной зависимости не в каждый данный момент работы определенного производства, а лишь в течении значительного срока, лишь в среднем.

3. Развернутый вид обмена

В действительности же государство в обмен на рабочую силу бросает все разнообразие жизненных средств, необходимых для ее нормального воспроизводства. Этот обмен между государством и наемными работниками можно представить как два противостоящих ряда, где в одном ряду находятся различные рабочие силы, а в другом все разнообразие потребительских стоимостей. Здесь обмен происходит между рядами и не существует внутри ряда. Все это можно выразить двумя уравнениями:

Первое уравнение:

8 кг хлеба = 1 кг сахара = 4 ч. тракториста = .............. = = оплате 8 ч. работы 1 сорочка = тракториста Х товара =

Как видим, в роли эквивалента стоимости жизненных средств выступает потребительная стоимость рабочей силы, противостоящая им в обмене, но не вся, а только та часть потребительной стоимости, которая создает стоимость, равную стоимости жизненных средств, идущих на куплю рабочей силы. Через эквивалент, которым является определенная рабочая сила, получает самостоятельное выражение стоимость хлеба, сахара и т.д. Внешне это выражается как оплата рабочей силы. Эквивалент дает возможность сравнить по стоимости различные жизненные средства (хлеб, сахар и т.д.). Этот эквивалент создает форму стоимости, а величина стоимости не меняется от изменения формы. Это становится еще более очевидным, если взять несколько систем уравнений:

8 кг хлеба = 1 кг сахара = 4 часа тракториста ........... = 1 сорочка = 4 кг хлеба = 0,5 кг сахара = 4 часа комбайнера ............ = 1/2 сорочки =

Несмотря на то, что происходит смена эквивалента, количество простого труда, необходимого для производства 8 кг хлеба, равно количеству простого труда, необходимого для производства 1 кг сахара, и в любой из этих систем уравнений (8 кг хлеба и 1 кг сахара; 4 кг хлеба и 0,5 кг сахара) отношения сохраняются как 8:1.

Второе уравнение:

4 ч. тракториста = 8 ч. комбайнера = ............... = 8 кг хлеба 16 ч. бухгалтера = Х ч. определенной рабочей силы =

Здесь хлеб становится эквивалентом различных рабочих сил, то есть стоимости рабочих сил выражены в потребительной стоимости хлеба. Когда на множество рабочих сил обменивается только хлеб, то очевидно, что он вступает в обмен гораздо чаще, чем рабочая сила определенного производителя. Именно поэтому в обмене закрепляется хлебная карточка, а не удостоверения на оплату Х часов работы каждого определенного производителя. Хлеб выступает как эквивалент стоимости различных рабочих сил, в потребительной стоимости которого сравниваются различные рабочие силы, С вступлением в обмен сахара, соли и т.п. стоимость рабочих сил начинает выражаться уже в нескольких эквивалентах (в нескольких видах карточек). Каждый вид карточки в силу этого является неразвитым, частичным эквивалентом, который фиксирует определенную стоимость рабочей силы. Например, карточка на хлеб не может быть использована для получения соли или риса.

После того как жизненных средств стало производиться больше, чем необходимо для минимального поддержания существования (как при карточной системе на подавляющее большинство жизненных средств, когда рабочая сила воспроизводится в хиреющем состоянии), появляется необходимость индивидуального выбора жизненных средств для каждого производителя, что позволяет восстановить свои индивидуальные затраты. Хотя, для отдельных индивидуумов различия в этом выборе весьма велики, но для миллионных масс производителей эти количества жизненных средств являются на данном этапе устойчивыми величинами. Оплата каждого производителя, как среднестатистического потребителя, ведет к отказу признавать часть навязываемых жизненных средств за оплату. В то же время, что для одного будет обузой, для другого будет не хватать. Следовательно, с развитием обмена возникает необходимость оплаты рабочей силы производителя таким образом, чтобы он мог, индивидуально выбирая, потреблять те жизненные средства, которые необходимы для восстановления его индивидуальной нормальной жизнедеятельности. При этом общая стоимость жизненных средств потребляемых определенным индивидуумом будет равна стоимости его рабочей силы. Но для этого непригодны продуктовые карточки, а необходим такой эквивалент, который бы обменивался на любую рабочую силу и на любое жизненное средство, и, кроме того, обладал произвольной делимостью. Как мы уже показали, все товары делятся на два противостоящих ряда - жизненные средства и рабочие силы, то есть рабочая сила не стоит в одном ряду со всеми другими товарами. Хотя и жизненные средства, и рабочая сила являются товарами, они обмениваются только друг на друга. Обмен происходит между рядами товаров и не существует внутри ряда. Таким образом, одни жизненные средства не обмениваются на другие жизненные средства, а значит потребительная стоимость одного жизненного средства не может стать выражением стоимости другого жизненного средства. То же самое верно и в отношении рабочих сил.

Если взглянуть на процесс обмена товаров при зарождении товарного производства, то картина была несколько иная. Любой товар мог быть обменен на любой товар, а значит в роли эквивалента стоимости одного товара выступала потребительная стоимость любого другого товара. И в частности, потребительная стоимость одного жизненного средства могла становиться, при обмене, эквивалентной формой стоимости другого жизненного средства. С развитием обмена роль эквивалента выполняли различные товары, наиболее часто употребляемые в обмене - рабы, скот и т.д. Дальнейшее развитие товарного производства привело к тому, что роль товара, на который могут быть обменены все остальные товары, то есть роль всеобщего эквивалента, стало играть золото. Определенный товар - золото, с натуральной формой которого срослась форма всеобщего эквивалента, превратился в деньги.

В нашем же обществе, так как товар жизненное средство не обменивается на товар жизненное средство, в роли товара-эквивалента, на который бы обменивались все рабочие силы и все жизненные средства, не может выступать ни один из товаров, в этих двух рядах. Эквивалент, на который бы обменивались все рабочие силы и жизненные средства, и который в силу этого стал бы всеобщим эквивалентом, находится вне этих товаров. Поэтому в роли всеобщего эквивалента начинает выступать карточка. При неразвитом обмене конкретная карточка на соль, на хлеб, на сахар и т.д., которая, с развитием обмена превращается в универсальную (деньги). Эта универсальная карточка, в виде рубля, позволяет непосредственному производителю любую часть стоимости его рабочей силы обменивать на любое жизненное средство, бросаемое государством в обмен. Именно потому, что в нашем обществе нет товара, который бы мог обмениваться на все товары, так как отсутствует регулярный обмен жизненными средствами, меновая стоимость не кристаллизуется в каком-то определенном товаре, а сразу проявляется в чистом виде, как универсальная карточка (деньги). В обществе же развитых товарных отношений, где все продукты труда принимают форму товара, золото, являясь всеобщим эквивалентом, в то же время есть определенный товар, где наряду с меновой стоимостью существует потребительная стоимость золота как металла. То, что деньги в нашем обществе есть всего лишь универсальная карточка, то есть всеобщий эквивалент, опосредствующий лишь обмен жизненных средств на рабочую силу, ярко выражается в том, что на них невозможно купить средства производства, так как они распределяются планомерно. В наши дни в развитых капиталистических странах деньги, хотя и утратили связь с золотым стандартом, являются всеобщим эквивалентом, то есть на них можно приобрести все. У нас же в обмен вступают только жизненные средства и рабочая сила. В этом главное отличие денег развитых капиталистических стран от советских рублей.

Итак, в результате развития обмена между непосредственным производителем и государством возникает универсальная карточка, опосредствующая этот обмен. Отсюда мы имеем:

Х кг хлеба = = А ч. тракториста У кг сахара = = Б ч. комбайнера В сорочек = Д = С ч. техника ............. = ............ К товара = = Л ч. определенного производителя

Денежная оплата рабочей силы выступает как заработная плата. Здесь подразумевается, что деньги, на которые можно купить жизненные средства, есть единственный рычаг государства. Хотя в действительности это сложнее: кроме прямой оплаты, через деньги, может быть оплата через ряд льгот - более быстрое получение жилья, лучшее снабжение, ранний выход на пенсию, районный коэффициент и т.д. Поэтому труд одинаковой интенсивности может оплачиваться различными суммами денег. Сегодня многие молодые люди согласны работать, определенное время, на мало оплачиваемой, напряженной работе, лишь бы скорее получить жилье. Мы также подразумеваем, что перелив людей осуществляется свободно и пока не рассматриваем административные меры, препятствующие этому.

В зависимости от развития обмена между наемными работниками и государством, покупка рабочей силы может принимать форму прямого распределения жизненных средств (карточки трижды становились всеохватывающей системой: "военный коммунизм", слом Нэпа и коллективизация, война), а также форму сочетания денежной оплаты с карточками, как это произошло в начале 90-х годов, или же только денежной оплаты.

То какую форму принимает обмен между непосредственными производителями и государством, не зависит от воли обменивающихся сторон, не зависит от того, с какими намерениями печатаются различного рода карточки, купоны, сами наличные рубли и т.д., а зависит от степени развитости обмена, от степени развитости купли-продажи между обеими сторонами. Те, кто имеет сегодня счастье регулярно посещать государственные магазины, воочию убеждаются в этом ежедневно, - ведь если в магазине нет маргарина, сахара, масла и других товаров, то есть обмен жизненных средств на рабочую силу "равен" нулю, то все эти карточки, талоны, купоны, призванные обеспечить минимальное душевое потребление, а также и наличные рубли, есть не что иное как простые бумажки. Если же обмен расширяется, благодаря тому, что государство выбрасывает в продажу определенного товара больше чем его необходимо для отоваривания карточек, то, хотя эти карточки и могут по прежнему выдаваться населению, необходимость в них отпадает. Если же обмен, купля-продажа расширяется до таких размеров, что потребительский спрос на необходимый минимум товаров покрывается предложением со стороны государства, то необходимость в различного рода карточках и талонах полностью отпадает. Возникает необходимость в таком средстве обмена, который позволял бы непосредственному производителю покупать любой из товаров, то есть возникает необходимость в универсальном средстве обращения, опосредствующем обмен в мире товаров - рабочей силы и жизненных средств. Таким средством и является наличный рубль.

Как мы уже сказали, карточки, талоны, купоны и т.д. возникают тогда, когда государство бросает в обмен меньше жизненных средств чем это необходимо для обеспечения определенного прожиточного уровня; при этом рубль начинает выполнять роль универсальной карточки лишь частично. Но необходимость в различного рода картонках может отпадать и тогда, когда государство еще более понижает жизненный уровень, как это произошло в начале 1992 года, когда зарплата в среднем выросла в 2-2,5 раза, а цены выросли в 4-10 раз. В данном случае, хотя государство и бросает в обмен на рабочую силу прежнее количество жизненных средств, или даже меньше, необходимость во всякого рода конкретных карточках отпадает и рубль, как универсальная карточка, начинает полностью выполнять свои функции. Иными словами, недостаток товаров у государства, необходимых для обеспечения определенного жизненного уровня, порождает различные карточки, талоны, купоны и т.д. Но это не решает проблему дефицита жизненных средств, и поэтому государство прибегает к своему испытанному методу установления равновесия в обмене жизненных средств на рабочую силу путем понижения жизненного уровня населения. Нечто подобное можно было наблюдать и в середине 30-х годов, когда благодаря 4-5 кратному повышению цен на жизненные средства исчезла необходимость в карточной системе, и наличный рубль стал полностью выполнять функцию универсальной карточки. Кстати, весь шум в 30-е годы о развитии товарно-денежных отношений, о развитии советской торговли был вызван ничем иным как переходом от конкретной карточки к универсальной карточке (наличному рублю), которая позволяла покупать любой товар, находящийся в госмагазинах.

Если же предположить, что в процессе купли-продажи вступают и средства производства, т.е. в обществе появляются независимые товаропроизводители, то соответственно этим изменениям меняются и деньги. Они превращаются из универсальной карточки во всеобщее покупательное средство и на них можно купить все, что производится в обществе и рабочую силу. Но все это благодаря лишь тому, что в обществе, где есть множество независимых товаропроизводителей, основной формой перехода продуктов труда является купля-продажа, а не планомерное распределение, как это свойственно обществу с монопольным капиталом. Поэтому рубль в той мере будет превращаться из универсальной карточки во всеобщее покупательное средство, во всеобщий эквивалент, в какой будет происходить переход от планомерного распределения к купле-продаже, т.е. от степени разгосударствления и формирования независимых собственников. Иными словами, деньги развиты лишь в той мере, в какой развито товарное производство. Свойства же денег есть лишь отражение, лишь следствие развитости обмена, купли-продажи внутри общества.

Теоретический ход анализа возникновения денег совпадает с их историческим развитием. "Продукты выдавались рабочим и служащим по карточкам и твердым ценам, а в конце 1920 г. - бесплатно. Бесплатно выдавалась также производственная одежда, бесплатными были коммунальные услуги и транспорт. По исчислениям С.Т.Струмилина, в 1920 г. заработная плата натурой была в 12 раз больше ее денежной части... В целях привлечения и закрепления рабочей силы на военных заводах выдавались красноармейские, а на ударных предприятиях - повышенные продовольственные пайки". ("История социалистической экономики СССР" в 7-и томах т.1 с.360). "Только во 2-й половине 1918 г. по району Центральной России на красноармейский паек было переведено 250 предприятий с общим числом рабочих 247140". (см. Д.А.Коваленко "Оборонная промышленность Советской России в 1918-1920 гг." из. 1970 г.с.207-208). Следует заметить, что во время гражданской войны в республике было около 30-ти видов пайков. "В январе 1922 г. денежная часть зарплаты в процентах к общему заработку промышленных рабочих составляла по всей стране 19,3%, в начале 1923 г. она достигла уже 80%, по Москве соответствующие цифры составляли 37,8% и 96,8%, по Петроградской губернии 31,9 и 88,3%. Однако в отдельных городах даже в сентябре 1923 г. удельный вес натуральной части в совокупной зарплате еще оставался высоким." ("История соц. экономики СССР" в 7-ми томах т.2 с.107). "Переход к денежной оплате труда начался со второй половины 1921 года. До завершения денежной реформы фактически существовала смешанная (натуральная и денежная) форма оплаты труда. Приводимые ниже данные иллюстрируют процесс денатурализации заработной платы. В январе 1922 г. удельный вес натуральной зарплаты в процентах к общему заработку промышленных рабочих составлял по всей стране в среднем 77,5, в январе 1923 г. - 21,7, а в сентябре 1923 г. - 8,9%. В Петрограде в сентябре 1923 г. натуральная доля упала до 1,2%, а в Москве она исчезла полностью. (см. "Русская промышленность в 1923 г." М. 1924 г.с.126) 5-й съезд профсоюзов ближайшей задачей тарифной политики выдвинул переход от смешанной формы зарплаты "к чисто денежной форме оплаты труда". ("Профсоюзы СССР т.2 с.329).

Государство и непосредственные производители, как независимые собственники, обмениваются только такими потребительными стоимостями, в которых они испытывают потребность, а поэтому товарами становятся только жизненные средства и рабочая сила. Государству требуется рабочая сила, для сохранения производственного процесса, а наемному работнику - жизненные средства. В условиях господства государственной собственности рамки купли-продажи значительно сужаются, так как в обмен не вступают средства производства. Эти изменения в производственных отношениях соответственно изменяют и функции денег.

4. Функции денег

4.1. Мера стоимости

Деньги, эта кристаллизовавшаяся в обмене меновая стоимость, начинают выступать как эквивалент не только для вступающих в обмен жизненных средств и рабочей силы, но и для тех, которые произведены, но еще не проданы. Средства производства не продаются и не покупаются, так как не меняют собственника, но тем не менее имеют цену, то есть денежное выражение меновой стоимости. Почему же они, не являясь товарами, все-таки имеют цену? Данная противоречивость положения средств производства и является одним из камней преткновения в понимании существующих отношений.

Если взглянуть в сторону Запада, то в капиталистической монополии часть произведенных средств производства тоже не вступает в процесс купли-продажи, а планомерно используется внутри монополии. "В то время, как советская и американская экономические системы кажутся диаметрально противоположными (централизованное планирование против свободно-рыночного капитализма), тем не менее, система централизованного планирования, на которую вы опирались до недавнего времени, во многих отношениях напоминает систему централизованного распределения ресурсов в большой компании, например, такой, как "Дженерал электрик", объединяющей широкий спектр промышленных предприятий и предприятий обслуживания. "Дженерал электрик" просто должна постоянно распределять ресурсы и планировать вперед." (Д.Фрей, содиректор компании "Дженерал электрик", из доклада в АН СССР, ноябрь 1988 г.) Но в то же время другая часть средств производства идет на рынок, а значит, стоимость части, остающейся внутри монополии, легко устанавливается. Так же и крестьянин, ведущий натуральное хозяйство, продает только излишки своей продукции на рынке, но при этом, хотя большая часть его продукции не вступает в процесс купли-продажи, хорошо знает рыночные цены на оставшуюся продукцию. И там, и там часть средств производства становится товаром, т.е. вступает в обмен, куплю-продажу.

В нашем же случае всеохватывающей государственной собственности на средства производства, они вообще не продаются и не покупаются, т.е. не вступают в обмен и поэтому не являются товарами. Тогда естественно возникает вопрос: почему же они имеют цену? Все дело заключается в том, что они используются для производства жизненных средств, обладающих меновой стоимостью, и, следовательно, входят в процесс купли-продажи идеально, в виде амортизационного износа. Более наглядно это можно представить с помощью уравнения. Ранее мы выяснили, что меновая стоимость жизненных средств равна меновой стоимости рабочей силы. Раскроем подробнее обе части этого уравнения: меновая стоимость рабочей силы равна денежной оплате производителей, изготавливающих жизненные средства (У рублей зарплаты), плюс денежная оплата производителей, восстанавливающих износ средств производства, на которых производятся жизненные средства (Х рублей зарплаты). А меновая стоимость жизненных средств, со своей стороны, выступает как денежная оплата производителей жизненных средств (У рублей зарплаты) плюс амортизационный износ средств производства. Отсюда мы имеем: Х рублей + У рублей = У рублей + амортизационный износ средств производства (А моточасов + В км пробега + ... и т.д.). Отняв из обеих частей У рублей, получим: Х рублей = А моточасов + В км пробега + ... А так как каждое средство производства имеет свой определенный срок работы, выраженный в моточасах, км пробега и т.п., то и оно выражается в деньгах. Но именно потому, что оно вступает в процесс купли-продажи лишь идеально, в виде амортизации - поэтому и деньги для средств производства являются лишь идеальными, счетными деньгами, т.е. выступают в функции меры стоимости. Зная, допустим, меновую стоимость одного квт.-ч. и их количество, вырабатываемое ГЭС за весь срок работы, а также денежную оплату работников, мы можем определить стоимость самой ГЭС. Хотя на первый взгляд, квт.-ч. имеет цену, потому что на него в виде амортизации переносится часть цены самой ГЭС, а не ГЭС имеет цену, потому что цена квт.-ч., идущего в обмен на рабочую силу, включает и амортизационный износ станции. Этот кругооборот уже замкнулся, и внешне причина выступает как следствие, а следствие как причина.

То, что деньги для средств производства выступают лишь в функции меры стоимости, а не как деньги, на которые их можно купить, ярко проявляется в том, что деньги госпредприятий, не обеспеченные фондами, так и остаются идеальными, счетными деньгами. Поэтому для госпредприятий значительно важнее иметь не деньги, а сами средства производства, получаемые через фонды. Те, кто близко связан с производством прекрасно понимают, что в данных условиях важнее иметь материальные средства, а не деньги. "Нам выделяются... достаточные средства... Но вопрос в том, что мы можем получать за эти деньги? Отчаянно не хватает дорожных машин, да и техника, что есть, отечественного производства, очень плохого качества. От мирового уровня мы отстаем лет на 20, может, и больше. То же самое с материалами, особенно с щебнем и битумом. Пока нам будут выделять технику и материалы по фондам, ситуация не изменится." (А.Надежко, "Московские новости" N 16/1989 г.) "Деньги мы имеем, а вот с обеспечением цементом, металлом, трубами, стеклом - дела, прямо скажу, напряженные". ("Москва" N1 1989 г. Е.И.Быстров) Вот что по этому поводу пишет известный экономист Н.П.Шмелев, в своей статье "Либо сила, либо рубль": "...при распределении ресурсов по карточкам деньги становятся всего лишь счетной единицей, утрачивая качество всеобщего эквивалента. Ведь реальным стимулом служат только такие деньги, которые можно отоварить, под которые, иначе говоря, выделены фонды. Когда же экономика фактически работает по принципу безденежного натурального обмена, когда миллионные прибыли, не подкрепленные разнарядками Госснаба, не обладают никакой реальной покупательной силой, такие хозрасчетные инструменты, как цена, прибыль, налоги и др., девальвируются, теряют способность воздействовать на производство, оставаясь полезными разве что для бухгалтерского учета и анализа хозяйственной деятельности." (Н.П.Шмелев "Авансы и долги", Москва, изд. "Правда" 1990 г.)

Понимание причин того, почему деньги в нашем обществе являются лишь идеальными, счетными для средств производства, позволяет решить вопрос о нашумевшей оптовой торговле средствами производства. Для того, чтобы ясно понять этот вопрос, обратимся еще раз к переходу материальных благ, как планомерному, так и в виде купли-продажи. Очевидно, что государство, как собственник средств производства, не может непланомерно их использовать. Если взглянуть более широко, то любой собственник планомерно использует принадлежащие ему средства производства, жизненные средства, рабочую силу. Планомерное их использование внутри одного собственника есть неизбежный результат того, что они принадлежат одному собственнику, не меняют его. Так, в первобытной общине либо патриархальной семье, которые выступают как единый собственник, средства производства, жизненные средств и трудовые возможности распределяются планомерно. Или самый простой пример: отдельный человек, являющийся собственником каких-либо ценностей, расчетливо их использует, хотя эта расчетливость может выступать и как мотовство.

Зададимся вопросом - может ли собственник вступать в куплю-продажу с самим собой? Нелепость вопроса очевидна. Собственник может лишь планомерно использовать принадлежащие ему блага. В куплю-продажу он может вступать только с другими независимыми собственниками, но никак не с собой. Посмотрим для разнообразия на Запад. Интересно, что сказали бы там окружающие о капиталисте, который вздумал бы ввести куплю-продажу между подразделениями принадлежащей ему фирмы? Для того, чтобы они действительно торговали между собой, ему необходимо было бы сделать эти подразделения независимыми собственниками. Но в этом случае он бы перестал сам быть собственником фирмы. Если же у него хватит здравого смысла остаться таковым, то купля-продажа между подразделениями его фирмы будет ничем иным как планомерным распределением средств в денежной форме. На каждом каппредприятии царит планомерность, точный расчет, хотя они могут принимать различные формы. Так, например, во многих больших корпорациях их крупные подразделения переведены на полную самоокупаемость, что, конечно, не делает их независимыми собственниками, а только обеспечивает владельцам корпорации более легкое планомерное распределение средств внутри корпорации. Разделение труда в рамках одного собственника не ведет к купле-продаже. Разделение труда между независимыми собственниками ведет к купле-продаже. Планомерность в использовании купленных средств производства и купленной рабочей силы у каждого капиталиста, дополняется куплей-продажей между капиталистами и куплей-продажей между капиталистами и рабочими. Причем рабочий купленные жизненные средства, как собственник, тоже использует планомерно.

Материальной основой нашего общества является гигантская суперфабрика, принадлежащая государству, где все средства производства, являющиеся составными частями этой суперфабрики, не меняют собственника и поэтому распределяются планомерно. Государство, как собственник, подчиняется неписанному правилу любого собственника: худо-бедно, но необходимо планомерно использовать принадлежащие тебе блага. Для этого государством и составляются планы (годовые, пятилетние, перспективные и т.п.), а иначе госсобственность использоваться и не может. Несмотря на вереницы пышных заявлений о самостоятельности предприятий, которым все уже давно потеряли счет, государство, как собственник этих самых предприятий, не может не делать главный упор на планомерном использовании принадлежащих ему благ, не может не ставить перед своими нижестоящими инстанциями главное требование - выполнение плана. "План - это закон" - вот характерный призыв, который повторялся на все лады и со всех трибун.

В отличие от стран частного капитала, где капиталист покупает средства производства и рабочую силу, и только после этого может их планомерно использовать, государство покупает только рабочую силу, а потом совместно со средствами производства планомерно ее использует. Средства производства же, в условиях всеохватывающей государственной собственности, не вступают в процесс купли-продажи, не становятся товарами. "У нас сквозная централизованная система инвестиций от Совмина к Госплану, от него растекается по министерствам, от них к предприятиям. А те своих средств практически не имеют или на них нельзя ничего купить." (Н.Петраков, член-корреспондент АН СССР "Изобретатель и рационализатор" N 4/1989 г.) "Государство посредством своих плановых и хозяйственных органов организует процесс социалистического производства в общественном масштабе, планомерно определяет его структуру и направления развития, обеспечивает поддержание пропорций общественного воспроизводства, формирует условия распределения общественного продукта и его обмена между различными звеньями народного хозяйства. ("Политическая экономия", учебник для вузов. 1989 г. с.378). Хотя авторы учебника и идеализируют государство, представляя его, как орган действующий в интересах всего общества, они при этом правильно подмечают плановую сущность данного государства.

Итак, государство планомерно использует средства производства. Но как мы раньше выяснили, это планомерное распределение средств производства внутри одного собственника - государства принимает денежное выражение, причем деньги здесь являются лишь идеальными, счетными деньгами.

Эта денежная форма планомерного распределения средств производства обманывает очень многих экономистов. Денежное выражение их планомерного распределения между госпредприятиями принимается ими за куплю-продажу. "Производимый ими (предприятиями) продукт принимает форму товара. Он идет на удовлетворение общественных потребностей, проходя предварительно стадию обмена, купли-продажи". (Учебник политэкономии. 1989 г. с.493). Но тут же заявляет о себе другая сторона этого отношения - планомерное распределение, и экономисты, разводя руками, тут же вынуждены признать, что эта купля-продажа какая-то фиктивная, только ее видимость. "Материально-техническое снабжение внешне выступает как купля-продажа, но в данном случае (читай - в случае всеохватывающей государственной собственности на средства производства) она носит формально-учетный характер. По существу же это форма прямого распределения ресурсов, а не товарного обращения". (Учебник политэкономии. 1989 г. с.517).

При распределении средств производства возникают два потока: материальный и денежный. А так как деньги для средств производства есть всего лишь идеальные, счетные деньги, то и денежный поток является лишь отражением, лишь следствием материального потока. Попытки придать деньгам функцию покупательного средства, то есть придать денежному потоку первенствующее значение, быстро показывают свой утопизм. Действительные экономические отношения данной формы собственности показывают свое всесилие и бессилие благих экономических пожеланий. Можно сказать, что непонимание взаимоотношений между материальным потоком и денежным и стало одной из причин последующих неудач в экономических реформах. Академик С.А.Сит, отвечая на вопрос, почему же экономическая реформа принесла столь неожиданные плоды, сказал: "Мы взялись за демонтаж командной системы, не подкрепив это введением соответствующего нового инструментария. Демонтаж в основном коснулся оборота и использования денежных ресурсов. А материальные потоки ресурсов остаются еще во власти жесткого государственного регулирования. Этот разрыв и является причиной сегодняшней разбалансированности в экономике." ("Правда", 6 ноября 1989 г.) Поэтому прав работник Госплана СССР Юнь О.М., утверждающий: "Средств (денег) должно оставляться, сколько нужно предприятию для реализации мероприятий, предусмотренных в пятилетнем плане". ("Самофинансирование: замысел и действительность" М. "Экономика" 1988 г. с.38). Изучив проект плана бюджета страны на 1990 г., член Верховного Совета СССР, Г.Фильшин приходит к выводу: "Итак, самостоятельной роли, как и раньше, бюджет не играет. Он опять лишь следствие (выделено в газете) проекта плана экономического развития". ("Комсомольская правда" 13 октября 1989 г.) А.И.Тизяков, бывший ген. директор Свердловского НПО "Машзавод имени М.И.Калинина", испытавший на своем опыте идеалистические попытки придать счетным деньгам самостоятельное значение, справедливо требует: "Не пойти ли на то, чтобы на какое-то время все-таки сделать шаг назад и ввести командную систему? Министерства отошли от активных дел. Два раза их перестраивали, сейчас готовятся по третьему, и аппарат их уже не работает. Но мы с ними связаны - по фондам, материалам, комплектующим. Куда хочешь, туда и девайся". ("Правда", 6 ноября 1989 г.) Теперь по достоинству можно оценить теоретические воззрения по данному вопросу доктора экономических наук, Павлова В.С., бывшего члена ГКЧП. "Сначала составлялся план: что нужно построить, реконструировать, развить и т.д. И уж под эти проектировки .., деньги идут туда, куда направляем людей и ресурсы. А должно быть наоборот. Люди и материальные ресурсы должны двигаться туда, где есть деньги. Деньги - главное." ("Труд", 8 августа 1989 г.) Гражданин Павлов хочет, чтобы при данной форме собственности поток материальных ресурсов следовал за денежным потоком, чтобы человек следовал за тенью. Но при данной форме собственности деньги всегда будут следовать за материальным потоком.

Государство планомерно распределяет не только свои средства производства, но и купленную рабочую силу. Непосредственный производитель, продав свою рабочую силу на определенное время, уже не имеет отношения к ее использованию. Для него теперь безразлично, используют ли его для строительства "марсианских" каналов Минводхоза или для производства обуви, которую никто не покупает. Надоевшие всем стенания по поводу диктата производителя над потребителем есть лишь следствие планомерного распределения государством средств производства и купленной рабочей силы.

Неудивительно, что политэкономия, как и другие общественные науки, находится в глубоком кризисе, так как все это время официальная политэкономия занималась оправданием деятельности стоящих у власти, а не наукой. А поэтому в головах современных экономистов, в вопросах товарно-денежных отношений, полный хаос. Характерным отражением этого хаоса является "Политическая экономия", учебник для вузов, вышедший в 1989 г., хотя коллектив авторов и состоит из наиболее титулованных и известных экономистов. Тем более, что других серьезных и широко известных научных трудов у нас просто нет.

Вот как трактуются товарно-денежные отношения в данном учебнике. "В рыночные отношения вступают главным образом социалистические (читай - государственные) предприятия, а товарно-денежное обращение обслуживает движение благ, находящихся в общественной собственности, и реализацию трудовых доходов населения." ("Политическая экономия" Учебник для вузов. М. 1989 г. с.513)

"В той мере, в какой отдельные звенья социалистического хозяйства экономически обособлены, отношения между ними носят товарный характер. Они строятся на принципе стоимостной эквивалентности и осуществляются через рынок. Продукт труда, таким образом, превращается в товар, то есть в предмет купли-продажи, а само производство приобретает товарную форму." (с.371-372)

"В силу общественного разделения труда и относительной экономической обособленности предприятий производимый ими продукт принимает форму товара... Таким образом, предприятие выступает в качестве социалистического товаропроизводителя." (с.493)

"... рынок не носит всеобщего характера. Природные ресурсы и государственные предприятия как объекты общенародной собственности хотя и имеют денежную оценку, но на рынке не продаются и не покупаются. Не является объектом купли-продажи при социализме и рабочая сила." (с.512)

"Социализм характеризуется органическим сочетанием планомерности и товарно-денежных отношений, вытекающим из особенностей социалистической собственности. Планомерность выражает единство и целостность социалистической экономики, а товарно-денежные отношения - относительную обособленность производителей." (с.375)

Подведем небольшой итог: источник товарно-денежных отношений - купля-продажа между государственными предприятиями, как бы они не назывались - общенародными, социалистическими и т.д. Но обратите внимание: какой плюрализм мнений! На одной странице утверждается, как мы раньше видели, что государство распоряжается всеми средствами производства (то есть у нас государственная собственность), на другой странице утверждается, что средствами производства распоряжается все общество в целом (общенародная собственность), а на третьей странице говорят о том, что предприятия вступают в куплю-продажу друг с другом; что возможно только тогда, когда она являются независимыми собственниками своих средств производства. В данном случае, когда трудовые коллективы являются собственниками предприятий, на которых они работают, утверждается, что у нас групповая собственность. На одни и те же средства производства и государственная, и общенародная, и групповая форма собственности. Вот только непонятно, кто же на деле их собственник? Очевидно, авторы оригинально понимают принцип плюрализма. Он оказывается, состоит не в том, чтобы иметь свое мнение и дать высказаться другим, а в том, чтобы иметь несколько точек зрения на один и тот же вопрос, то есть не иметь твердого убеждения вообще.

Примем последнее утверждение авторов о том, что предприятия вступают в куплю-продажу друг с другом. Но вот беда - опять в действительности "акт реализации превращается в формальность". А это означает лишь одно - между предприятиями существует планомерное распределение, возможное лишь когда они находятся в руках одного собственника. В нашем случае предприятия находятся в руках государства. Таким образом, если нет независимых собственников, владеющих средствами производства, а для этого необходима групповая или частная собственность на средства производства, либо и то и другое вместе, то все эти "оптовые продажи", "купли-продажи" есть не что иное как планомерное распределение в денежном выражении, средств производства в рамках их собственника - государства.

Авторы учебника политэкономии если не знают, то чувствуют, что для существования товарно-денежных отношений необходимы независимые собственники. И они делают неуклюжую попытку найти таких собственников в лице государственных предприятий, делая их "независимыми товаропроизводителями" с помощью слова - обособленность.

Но где же в действительности те независимые собственники, купля-продажа между которыми и приводит к товарно-денежным отношениям? Что же мешает признать, что купля-продажа существует между непосредственными производителями, как собственниками рабочей силы, и государством, как собственником всех средств производства? Для чего нас постоянно уверяли в том, что средства производства находятся в распоряжении всего общества, а следовательно, и рабочая сила не является товаром?

Одно только признание, что рабочая сила в нашем обществе является товаром, не говоря уже о далеко идущих крайне неприятных выводах, будет очень неутешительным для "самого прогрессивного строя". Все-таки не для этого во все времена нужна официальная наука уходящим в прошлое социально-экономическим системам. Тем не менее необходимо печально законстатировать факт нашей действительности - король-то голый, что в переводе на современный язык означает: производитель-то гол, как сокол, то есть не владеет ничем, кроме своей рабочей силы.

Но так как пилюлю обычно принято подсластить, поищем то рациональное зерно, которое содержится в положении, что предприятия являются товаропроизводителями. Те из предприятий, которые производят жизненные средства, вступающие в куплю- продажу с владельцами рабочей силы, действительно являются товаропроизводителями. Государство в лице этих предприятий является товаропроизводителем и посредством госторговли покупает рабочую силу. Заметим, что предприятия, производящие жизненные средства не предназначенные для купли-продажи, допустим, для рядового состава армии, не являются товаропроизводителями.

Небезынтересно отметить, как в учебнике политэкономии пишется о распределении средств внутри капиталистической монополии: "Внутри монополистических объединений функционирует система планомерного монополистического регулирования, господствует "железный" закон строгого определения пропорций, централизованного распределения ресурсов и т.д.

... Большинство концернов стремится обеспечить условия, при которых крупные его подразделения могли бы действовать на началах полной самоокупаемости. В этих целях концерны обычно используют аналоги рыночных инструментов - устанавливают трансфертные (расчетные) цены на продукцию внутрифирменного оборота, вводят плату за предоставляемый отделениям капитал, дают руководству отделений право распоряжаться "остаточным" доходом (в рамках определенных ограничений)." (с.301) Какое точное описание, только в меньшем масштабе, планомерного распределения внутри нашего государства как единого собственника. Государство у нас еще больше нуждается, так как владеет более значительными средствами производства, чем любая каммонополия, в переводе крупных предприятий, объединений на полную самоокупаемость. Именно поэтому, начиная с периода становления всеохватывающей государственной собственности и до настоящего времени, постоянно велись разговоры, ставились задачи и составлялись планы о переходе предприятий на самоокупаемость, самофинансирование и полный хозрасчет. Все это исходит не из благих пожеланий, а из необходимости облегчить управление, что нисколько не затрагивает саму государственную собственность. Это только иная форма планомерного использования государством принадлежащих ему средств производства.

Вообще надо заметить, что когда авторы учебника не заняты выдачей своих пожеланий за действительность, а описывают саму действительность: формальность купли-продажи, счетные деньги, положение с капмонополиями, то они выказывают определенные способности. Эти бы способности на исследование действительных отношений, а не на подгонку действительности к схемам.

И как итог своих теоретических воззрений авторский коллектив выдает практическую рекомендацию: "Основное направление перестройки системы материально-технического обеспечения... - решительный переход к оптовой торговле средствами производства, к купле-продаже не только по форме, но и по существу." (с.517-518)

Что значит переход к купле-продаже "по существу"? Это значит, что необходимы независимые собственники на средства производства (т.е. групповая, частная собственность), которые могли бы вступать в эту куплю-продажу не "формально", а "по существу". Но ведь в таком случае государство должно отдать значительную часть своих средств производства в групповую либо частную собственность. Но государство и не собирается этого делать, "ведь за государственными органами в конечном счете остаются функции регулирования оптовой торговли и контроля за ней." (с.518) Призывая перейти к оптовой торговле средствами производства, перейти к купле-продаже по существу, государство, само не осознавая этого, призывает к тому, чтобы забрать у него значительную часть средств производства и, следовательно, перейти к купле-продаже "по существу". Это может осуществиться только вопреки интересам государства, а не благодаря им. Государство, как никто иной, заинтересовано в сохранении своей собственности на все средства производства; а так как распоряжаться ими как своей собственностью оно может только планомерно, значит и главный, кровный интерес государства состоит в сохранении купли-продажи "по форме", что является не чем иным, как денежной формой планомерного распределения средств производства. И поэтому О.М.Юнь, как сторонник сохранения госсобственности, правильно предупреждает тех недальновидных государственных мужей, которые искренне выступают за оптовую торговлю как действительную куплю-продажу, о том, что государство в этом случае начинает их терять как свою собственность. "Сейчас на оптовую торговлю переведены Минстройдормаш, организации науки, здравоохранения и др. Все они жалуются на оптовую торговлю. Территориальные органы Госснаба собирают заявки, а потом поступают по своему усмотрению - кому дают, а кому и нет. Это значительно хуже централизованного распределения: вопросы снабжения решает уже не государство, а каждая территориальная база. Вы допускаете оптовую торговлю в условиях дефицита. Но это только усилит неразбериху. Продукция достанется не тому предприятию, которому это нужно с точки зрения государственных интересов." ("Самофинансирование: замыслы и действительность". М. "Экономика" 1988 г. с.81). А вот что говорит Москаленко В.П., зам.генерального директора Сумского МНПО им. М.В.Фрунзе, по поводу этих экономических экспериментов: "Нормативы во всех этих министерствах (переведенных на новые условия хозяйствования) были подогнаны под план. Сделали очень просто: исходя из утвержденного плана был составлен финансовый план на пятилетку, и те предприятия, которым дали централизованные капиталовложения, получили и средства на их финансирование. Это назвали нормативом. У предприятий, которым не дали капиталовложений, средства изъяли через отчисления в министерство или в бюджет". (Там же с.10)

Новый, грандиозный плач по поводу того, что опять предприятиям важны не деньги, а фонды, что опять купля-продажа средств производства является формальной - неизбежен, так как сохраняется всеохватывающая государственная собственность.

Подведем небольшой итог по поводу оптовой торговли средствами производства, этого едва ли не самого любимого конька академика Аганбегяна, для которого она так и осталась тайной за семью печатями. Оптовая торговля средствами производства при всеохватывающей государственной собственности неизбежно будет формальной, будет не чем иным, как планомерным распределением средств производства, для которых деньги выступают лишь в функции счетных, идеальных денег, внутри одного собственника - государства. Оптовая торговля средствами производства между независимыми собственниками на средства производства будет не чем иным, как обменом между ними в виде купли-продажи.

Поприветствуем эту попытку государства, как собственника, торговать с самим собой, причем уже не в первый раз, наравне с попытками барона Мюнхгаузена вытащить самого себя из болота за волосы. Несмотря на "гениальные" способности обоих, незабвенный барон был все же потолковее и не рисковал проделывать свои трюки прилюдно. Воспримем же с должным юмором это горячее желание государства поторговаться с самим собой.

Не менее запутанным является и вопрос о цене средств производства. По этому поводу в учебнике политэкономии дано лишь краткое замечание: "Природные ресурсы и государственные предприятия... имеют денежную оценку". (с.512) Обоснование этого утверждения, видимо, предоставляется любознательным читателям. Наверно, единственным в экономической литературе, кто прямо поставил вопрос о цене средств производства, является Сталин. Рассуждения его так точно отражают воззрения официальной политэкономии, что приведем их здесь подробно. "Во-первых, ...они (средства производства) только распределяются государством среди своих предприятий. Во-вторых, владелец средств производства - государство при передаче их тому или иному предприятию ни в какой мере не теряет право собственности на средства производства, а наоборот, полностью сохраняет его. В-третьих, директора предприятий, получившие от государства средства производства, не только не становятся их собственниками, а наоборот, утверждаются, как уполномоченные советского государства по использованию средств производства согласно планам, преподанным государством. (Сталин гораздо лучше многих современных экономистов выразил отношения собственности в нашем обществе. П.В. и В.Г.) Как видно, средства производства при нашем строе никак нельзя подвести под категорию товаров. Почему же в таком случае говорят о стоимости средств производства, об их себестоимости, об их цене и т.п.?

По двум причинам.

Во-первых, это необходимо для калькуляции, для расчетов, для определения доходности и убыточности предприятий, для проверки и контроля предприятий. Но это всего лишь формальная сторона дела.

Во-вторых, это необходимо для того, чтобы в интересах внешней торговли осуществлять дело продажи средств производства иностранным государствам. Здесь, в области внешней торговли, но только в этой области, наши средства производства действительно являются товарами и они действительно продаются (без кавычек).

Выходит, таким образом, что в области внешнеторгового оборота средства производства, производимые нашими предприятиями, сохраняют свойства товаров как по существу, так и формально, тогда как в области экономического оборота внутри страны средства производства теряют свойства товаров и выходят за пределы сферы действия закона стоимости, сохраняя лишь внешнюю оболочку товаров (калькуляция и пр.).

Чем объяснить это своеобразие?

Дело в том, что в наших социальных условиях экономическое развитие проходит не в порядке переворотов, а в порядке постепенных изменений, когда старое не просто отменяется начисто, а меняет свою природу применительно к новому, сохраняя лишь свою форму, а новое не просто уничтожает старое, а проникает в старое, меняя его природу, его функции, не ломая его форму, а используя его для развития нового. Так обстоит дело не только с товарами, но и с деньгами в нашем экономическом обороте так же, как и с банками, которые, теряя свои старые функции и приобретая новые, сохраняют старую форму, используемую социалистическим строем.

Если подойти к делу с точки зрения формальной, с точки зрения процессов, происходящих на поверхности явлений, можно прийти к неправильному выводу о том, что категории капитализма сохраняют будто бы силу в нашей экономике. Если же подойти к делу с марксистским анализом, делающим строгое различие между содержанием экономического процесса и поверхностными явлениями, - то можно прийти к единственному правильному выводу о том, что от старых категорий капитализма сохранилась у нас главным образом форма, внешний облик, по существу же они изменились у нас коренным образом применительно к потребностям развития социалистического народного хозяйства." ("Экономические проблемы социализма в СССР" с.123-127).

Насчет внешней торговли необходимо заметить, что даже и сейчас СССР, занимая где-то около одной пятой части в мировом промышленном производстве, обходится несколькими процентами в мировой торговле. Причем львиную часть в экспорте занимает сырые: топливо и электроэнергия - 46,5%, а машины, оборудование, транспортные средства - 15,5%. (См. "Внешняя торговля СССР в 1987 г." 1988 г.). Следовательно, небольшая продажа средств производства на внешнем рынке не служит причиной того, что все средства производства на внутреннем рынке имеют цену, которая часто резко отличается от мировой. "Сегодня в СССР некоторые цены занижены в 100 и более раз". (В.В.Леонтьев, лауреат Нобелевской премии. "Аргументы и факты". N 23/1989 г.).

Еще одна причина, по которой якобы средства производства у нас имеют цену, это необходимость подсчета и калькуляции. Сталин здесь путает причину со следствием. Деньги возникают из обмена между независимыми собственниками и благодаря своим качествам позволяют вести подсчет и калькуляцию, но они перестают быть деньгами, если не опосредствуют обмен между независимыми собственниками. Тем более непонятно, почему этот подсчет идет именно в деньгах? Почему не в натуральных единицах, не в часах рабочего времени и т.п.? Следуя логике Сталина первобытный охотник тоже, если бы захотел, вполне мог использовать деньги как меру стоимости для калькуляции своих средств производства, ведь он тоже производил их контроль и расчет.

Видно, что человек усвоил лишь выводы политэкономии, а не саму эту науку, и поэтому когда самому нужно делать анализ чего-то нового, то на нас обрушивается ничего не проясняющая болтовня о "сущности" и "форме". Как тут не вспомнить молодого Энгельса: "... не голые выводы, а, наоборот, изучение - вот что нам больше всего нужно: выводы - ничто без того развития, которое к ним привело, - это мы знаем уже со времен Гегеля, и выводы более чем бесполезны, если они превращаются в нечто самодовлеющее, если они не становятся снова посылками для дальнейшего развития." (К.Маркс, Ф.Энгельс т.1 с.585).

Сталин тут похож на человека, который бодро выдает заученные формулы и выводы по поводу того, почему летает воздушный шар. Возникает впечатление, что это умный человек, но когда его спрашивают, почему плавает спасательный круг, он долго мямлит в том духе, что для утопающего так удобнее.

В таком же положении находится и большинство советских политэкономов. Отбросив, как они заявляют, догмы (коими неизбежно становятся выводы, если не знаешь, как к ним пришли), они в то же время отказались от изучения тех путей мировой политэкономической мысли, которыми она пришла к этим выводам. Они могут бойко пересказать выводы классической политэкономии, но когда необходимо анализировать новые явления, неизвестные ранее, наши политэкономы неизбежно начинают мотаться без четких ориентиров в безбрежном океане общих фраз типа: "Они (товарно-денежные отношения) интегрируются в единую систему социалистических производственных отношений, становятся ее органической составной частью. Именно в данном своем качестве товарно-денежные отношения и соответствующие им формы включаются в механизм планомерного регулирования экономики". (Учебник политэкономии. 1989 г. с.374). "Рынок служит важным инструментом обеспечения планомерного процесса социалистического воспроизводства. Рыночные методы регулирования экономики включаются в единый механизм социалистического планового хозяйствования и действуют в его рамках". (Там же с.513)

Многие помнят притчу о том, как слепцы представляли каждый себе слона. Один пощупал хвост и сказал, что слон - это что-то тонкое и веревкообразное, другой пощупал ногу и сказал, что слон - это нечто толстое и столбообразное. Но, оказывается, у притчи есть продолжение. Рассматривая планомерное распределение средств производства, для которых деньги есть лишь идеальные, счетные деньги, одни экономисты, видя их денежное выражение, утверждают: "Смотрите, это же рынок, предприятия вступают в куплю-продажу друг с другом". Другие экономисты налегают на плановое распределение. "Вы, что не видите, это же план, ведь вся купля-продажа носит формально-учетный характер, и по существу это форма прямого распределения ресурсов." Страсти накаляются, и для того, чтобы не довести дело до резни, а свести все это к какому-нибудь полюбовному соглашению, появляется группа "мудрецов" с оливковой ветвью мира, то бишь авторский коллектив учебника по политэкономии. Слепцам по поводу слона они популярно объясняют, что веревкообразное и столбообразное не противостоят друг другу, для их противопоставления нет ни теоретических, ни практических оснований. Развивая свою мысль, наши авторы поясняют, что веревкообразное и столбообразное тесно связано между собой (вот и думай - виселица это или что иное?), но в то же время они обладают определенной самостоятельностью: тонкое диалектически взаимодействует с толстым и наоборот, а значит, слон есть реальное диалектическое единство толстого и тонкого.

Современных же экономистов наши авторы стремятся примирить следующими рассуждениями: "... план вовсе не противостоит рынку, не отгораживается от него, а использует его в интересах общества. Таким образом, для противопоставления плана и рынка в качестве несовместимых явлений нет каких-либо теоретических и практических оснований... Из сказанного никак не следует вывод об отсутствии противоречий плана и рынка. Ведь они не только тесно связаны между собой, но и обладают каждый определенной самостоятельностью. Именно в силу своеобразия и специфических закономерностей этих двух сторон социалистического хозяйства рыночные отношения, как правило, в той или иной мере корректируют плановые наметки. В то же время с помощью планового воздействия происходит поворот рыночной конъюнктуры в нужном для общества направлении. В этом противоречивом взаимодействии проявляется реальная диалектика плана и рынка". (Учебник политэкономии, 1989 г. с.513-514) Оказывается, что существующую проблему очень легко можно решить с помощью красивых и туманных фраз, с помощью слова "диалектика", вставленного между двумя противоположными мнениями. Туманно обычно говорят о предмете, когда не имеют о нем ясного представления. В свое время Ренэ Декарт писал: "Каждый должен быть твердо убежден, что не из многозначительных, но темных, а только из самых простых и наиболее доступных вещей должны выводиться самые сокровенные истины... Надлежит начинать с методического исследования самых простых вопросов и открытыми и известными путями всегда приучаться как бы играючи проникать в их сокровенную истину, ибо мы увидим, что таким образом мы можем постепенно, но с быстротой, превосходящей все наши ожидания, и с одинаковой легкостью выводить из очевидных принципов множество положений, которые с первого взгляда кажутся весьма трудными и темными." ("Избранные произведения" 1950 г. с.116)

Хотя этот вопрос мы уже кратко рассмотрели ранее, но он настолько важен для понимания любой экономики, что мы считаем необходимым рассмотреть его более подробно. Эта проблема - проблема плана и рынка, несмотря на ее внешнюю сложность и запутанность, на самом деле довольно проста, можно даже сказать тривиальна. Чтобы понять ее вполне достаточно простого здравого смысла.

И план и рынок возникают на основе разделения труда, то есть когда производитель обособляется от потребителя, и вследствие этого между ними возникает переход материальных благ. Но нет разделения труда вообще, а есть две конкретные формы разделения труда. Первая форма возникает тогда, когда разделение труда происходит в рамках единого собственника, причем этот собственник может быть представлен как отдельным лицом, так и группой лиц. Этой форме разделения труда и соответствует план, соответствует планомерное передвижение созданных материальных благ от производителя к потребителю. Вторая форма разделения труда возникает в том случае, когда разделение труда происходит между независимыми собственниками. Этой второй форме разделения труда соответствует рынок, соответствует обмен созданными материальными благами в виде купли-продажи, происходящей между производителем и потребителем как независимыми собственниками. В результате того, что эти материальные блага вступают в обмен, они становятся товарами. Соответственно, и независимые собственники, производящие на продажу, становятся товаропроизводителями. Именно из второй формы разделения труда - из разделения труда между независимыми собственниками, при которой только и возникает обмен, купля-продажа, развивается все разнообразие товарно-денежных отношений в обществе.

В чем же заключается противостояние плана и рынка? Оно заключается в том, что разделение труда в рамках одного собственника не может быть одновременно разделением труда между независимыми собственниками. Разделение труда между конкретным производителем и конкретным потребителем может существовать либо как разделение труда в рамках одного собственника, и тогда переход материальных продуктов между ними будет планомерным, то есть эти продукты не будут вступать в обмен, не будут становиться товарами, либо как разделение труда между независимыми собственниками, и тогда производимые продукты будут вступать в обмен и становиться товарами, то есть они будут попадать в сферу рынка.

Но хотя эти две формы разделения труда не могут "сливаться" в одно целое, они тем не менее могут существовать и существуют друг подле друга. На примере любого человеческого общества можно видеть это сосуществование плана и рынка. Для того чтобы показать это более наглядно рассмотрим основные виды человеческого общества с точки зрения плана и рынка. Начнем с первобытнообщинного общества. В первобытнообщинном обществе община выступает как единый собственник, внутри которой существует планомерное распределение продуктов совместного труда. В отношениях между общинами, как независимыми собственниками, возникает обмен, то есть рынок, который, правда, является чрезвычайно ограниченным и примитивным. Если взять рабовладельческое общество и рассмотреть его с точки зрения плана и рынка, то мы увидим, что план опять-таки существует там, где есть разделение труда в рамках одного собственника. Таким собственником является рабовладелец. Он определяет, что и как будут производить его рабы, как они будут использовать принадлежащие ему средства производства. Следовательно, в поместье, где трудятся его рабы, господствует план. План также господствует в хозяйстве ремесленника и свободного крестьянина. Но и разделение труда между независимыми собственниками, с развитием рабовладельческого общества, получило значительное развитие, что привело к развитию рынка, возникновению денег, появлению купечества и т.д. Рынок возникал из обмена между независимыми собственниками, то есть из обмена между рабовладельцами, ремесленниками, купцами, крестьянами и т.п.

В феодальном обществе план существует в поместье (имении) феодала, помещика, в мастерской ремесленника, то есть там, где собственник может планировать свою деятельность и использование принадлежащих ему средств, материальных благ, земли. В то же время и разделение труда между независимыми собственниками было более значительным. Возникновение промышленного производства, развитие транспорта, освоение новых технологий в сельском хозяйстве способствовало значительному расширению рынка.

В капиталистическом обществе вопрос о плане и рынке тоже довольно ясен. План существует в рамках единой собственности, а это или частный предприниматель, как правило, или группа акционеров, или собственность самих работающих (групповая). Вот как описывал Генри Форд свое автомобильное производство: "При сборке шасси производится сорок пять различных движений, и устроено соответствующее число остановок. Первая рабочая группа укрепляет четыре предохранительных кожуха к остову шасси; двигатель появляется на десятой остановке и т.д. Некоторые рабочие делают только одно или два небольшие движения рукой, другие - гораздо больше. Рабочий, на чьей обязанности лежит постановка какой-нибудь части, не закрепляет ее - эта часть иногда закрепляется только после многих операций...

Мы начали с того, что собрали весь автомобиль на одной фабрике. Затем мы стали сами фабриковать отдельные части и сейчас же устроили отделы, в каждом из которых выделывалась только одна какая-нибудь часть. В том виде, в котором наше производство существует сейчас, каждый отдел фабрикует только одну известную часть или собирает ее. Каждый отдел сам по себе - небольшая фабрика. Часть доставляется туда в виде сырого материала или отлитой формы, проходит там через целый ряд машин или нагревательных процессов или еще через какой-либо специальный отдел и покидает свой отдел уже в виде готового фабриката." ("Моя жизнь, мои достижения" М. 1989 г. с.73-74). Рынок же мы видим там, где есть разделение труда между независимыми собственниками. И такое разделение труда господствует в сфере обмена, купли-продажи, как между самими предпринимателями, так между предпринимателями и наемными работниками.

Что же касается нашего общества, где государство является монополистом средств производства, то здесь также происходит планомерное распределение материальных продуктов в рамках единого собственника. Таким единым собственником, внутри которого и происходит разделение труда, является государство. Внутри этой гигантской суперфабрики господствует план, господствует планомерное передвижение созданных материальных благ. Что же касается рынка, то он существует между государством, как независимым собственником средств производства и жизненных средств, и наемным работником, который является независимым собственником своей рабочей силы. Здесь государство покупает, в обмен на жизненные средства, рабочую силу, а наемные работники, в обмен на свою рабочую силу, приобретают жизненные средства. Таким образом, в нашем обществе план господствует в сфере распределения средств производства, а рынок - в сфере обмена, купли-продажи жизненных средств и рабочей силы.

Насчет плана можно заметить, что он также царит и в каждой семье, - ведь в ней существует разделение труда, но члены семьи не вступают в куплю-продажу друг с другом. Наоборот, они как семья, являясь единым собственником, планомерно делят свои обязанности. В этом отношении семья является уменьшенной копией древней общины, где тоже существовало разделение труда, но члены общины тем не менее не вступали в процесс обмена, купли-продажи друг с другом. Тут можно привести интересное наблюдение. Важнейшим условием существования такой общины являлась взаимопомощь ее членов, то есть здесь на практике осуществлялись (жизнь заставляла) заповеди, позаимствованные в дальнейшем Христом - "возлюби ближнего как самого себя", "не убий", "не укради" и т.д. В самом деле необходимость соблюдения этих заповедей можно воочию увидеть на примере современной семьи, на примере этой уменьшенной копии древней общины. И действительно для сохранения семьи ее члены должны испытывать привязанность и любовь друг к другу, то есть выполнять заповедь - "возлюби ближнего как самого себя". Невозможно существование семьи, если ее члены начнут воровать друг у друга и т.д. Иными словами, разделение труда в рамках одного собственника приводило к необходимости соблюдения подобных принципов. Именно эти принципы существования древней общины были позаимствованы Христом и проповедуемы им. Но ко времени появления Христа от древней общины осталось не очень много, и на смену ей пришли независимые собственники, которые в отличие от членов общины постоянно вступали в процесс купли-продажи друг с другом. Этим отношениям соответствовал уже иной дух - дух индивидуального эгоизма и личной предприимчивости. Таким образом, если разделение труда в рамках одного собственника (т.е. разделение труда в древней общине) вызвало к жизни заповеди Христа, то разделение труда между независимыми собственниками требовало уже совсем иных заповедей. Поэтому Христос и был воспринят его соотечественниками весьма отчужденно, - ведь его заповеди мало соответствовали реальной действительности. Впоследствии, когда древняя община все более отходила в прошлое, а разделение труда между независимыми собственниками все более усиливалось, заповеди Христа становились все более абстрактными и иллюзорными. Им на смену приходило прославление свободы эгоистических интересов отдельного индивидуума и свободы частного предпринимательства. Поэтому Адам Смит, громко провозгласивший эти принципы главной основой экономического процветания нации, был принят на "ура".

Можно также заметить, что в ХХ веке в странах, где существовала монополия государства на средства производства, и где поэтому осуществлялось планомерное разделение труда в масштабах всего общества (этакое подобие единой общины в масштабах всей страны), вновь начинали звучать очень похожие на заповеди Христа заклинания, суть которых сводилась к тому же - "возлюби ближнего как самого себя", "не укради" и т.д. Разве моральный кодекс строителя коммунизма не является современной модификацией христианских заповедей? В то же время, принципы, прославляющие индивидуализм и личную предприимчивость, принципы, которые преобладают в обществе, где существует значительное разделение труда между независимыми собственниками, то есть в обществе частного капитала, всячески искоренялись. Они были очень не ко двору обществу монопольного капитала.

После всего вышеизложенного можно по достоинству оценить едва ли не главное теоретическое положение Н.Шмелева: "Рынок и общественное разделение труда неразъемны." ("Знамя" N 1/1989 г.). Он сам опровергает свое утверждение в этой же статье, хотя и не замечает этого. Признавая, что рынка у нас нет, а уж всякий знает, что в нашем обществе существует разделение труда, Шмелев показывает, что общественное разделение труда и рынок - разъемны. Для Шмелева разделение труда приводит только к купле-продаже, а если действительность не соответствует этому, то это объясняется тем, что рынок изгоняется палкой, что идеалисты ломают экономические законы, и прочим мистическими ничего не объясняющими наборами слов. Но тем не менее Н.Шмелев в отличие от

многих экономистов открыто излагает свои взгляды, аргументирует их и открыто защищает.

4.2. Средство обращения

Проанализировав возникновение денег мы видим, что наличный рубль выступает как средство обращения для товаров - рабочая сила и жизненные средства. Безналичный же рубль играет учетную функцию в сфере планомерного движения средств производства. Наличный рубль является обязательством государства перед непосредственным производителем как независимым собственником, который отработал на государство определенное время. Непосредственный производитель, получив наличные рубли, требует у государства: Я продал тебе свою рабочую силу и отработал на тебя определенное время. Доказательством этому являются наличные рубли в моих руках, выданные тобой за мою работу. Я затратил свои жизненные силы и мне необходимо их восстановить, а для этого мне нужно потребить жизненные средства, которые я покупаю за наличные рубли. Я выполнил свои обязательства перед тобой, отработав столько-то часов на производстве. И требую теперь, чтобы ты выполнил свои обязательства передо мной, т.е. предоставило мне возможность приобрести у тебя такое количество жизненных средств, которое необходимо для нормального восстановления моей жизнедеятельности.

Если мы припомним, что по подсчетам экономистов в 1990 г. на 1 рубль наличных приходилось 20 коп. товарного покрытия, припомним и гораздо более убедительные факты - пустые магазины, то становится ясным, что требование непосредственных производителей есть нечто гораздо большее, чем просто пожелание, и не считаться с этим государство уже не может. Эта гигантская гора неотоваренных наличных рублей, а значит почти пустые полки магазинов ежечасно напоминают каждому, что государство не выполнило и не выполняет своих обязательств в обмене с непосредственными производителями - оно не обеспечивает их в обмен на выполняемую ими работу жизненными средствами, необходимыми для нормального воспроизводства. Данное невыполнение одним из субъектов сделки своих обязательств вызывает недовольство одного и беспокойство другого. Чтобы понять, что наличный рубль действительно выражает отношения между двумя независимыми собственниками, достаточно было побывать в очередях по обмену 50 и 100 рублевых купюр, в январе 1991 года, и послушать далеко не литературные выражения в адрес правительства и Горбачева; причем накал страстей объяснялся тем, что один собственник (государство) явно стремился надуть другого собственника (непосредственного производителя). Поэтому эти оба субъекта сделки вновь и вновь заводят разговор о неотоваренных наличных рублях, а печать и телевидение десятикратно усиливают накал выяснения отношений. Страсти накаляются. Что день грядущий нам готовит? Что будет с неотоваренными рублями? Конфискуют ли путем денежной реформы? Повысят ли цены на жизненные средства? Каждый беспокоится, каждый переживает, митинги и демонстрации ширятся по городам и весям, политические партии вербуют сторонников из числа недовольных.

Совершенную противоположность этому представляет собой положение с безналичными рублями, которые не обеспечены материальными ресурсами. Эти безналичные рубли есть не больше не меньше как всего лишь цифры на банковском счету госпредприятий. За этими безналичными рублями ничего не стоит, на них нельзя ничего приобрести. Но тем не менее здесь царит гробовая тишина, все тихо и спокойно, несмотря на то, что сотни миллиардов "пустых" безналичных рублей (примерно тот же порядок, что и у неотоваренных наличных рублей) находятся на счетах у госпредприятий. Все дело заключается в том, что эти "пустые" безналичные рубли являются обязательствами госпредприятий друг перед другом. А так как все они принадлежат одному собственнику - государству, то эти рубли есть всего лишь обязательства государства перед самим собой. Эти обязательства государства перед самим собой уже никого не волнуют кроме него самого. Это его внутреннее дело. В данном случае оно не принимало никаких обязательств перед другими независимыми собственниками. Чтобы яснее это представить возьмите, к примеру, самого себя. Допустим, что вы и какое-либо другое лицо приняли взаимные обязательства. Он выполняет свое обязательство, а вы нет. Тогда это лицо, естественно, начинает требовать от вас выполнения ваших обязательств. Он будет недоволен, а у вас будет "болеть" голова о том, что же делать. Если же вы принимаете обязательства перед самим собой, то данные обязательства могут находиться в ящике вашего стола или в вашей голове бесконечно долго, не вызывая ни малейшего волнения у окружающих, так как здесь вы совмещаете в одном лице и должника и кредитора. Точно так же государство, как и всякий собственник, испытывает беспокойство по поводу чрезмерного повышения невыполненных своих обязательств перед непосредственными производителями, то есть из-за оплаты рабочей силы "пустыми" наличными рублями. Но для него же, как и для всякого собственника, его обязательства перед самим собой, то есть "пустые" безналичные рубли на счетах госпредприятий, могут откладываться на бесконечно долгое время. Поэтому остальному населению безразлична любая сумма "пустых" безналичных рублей, находящаяся у госпредприятий. Буквально только несколько раз в печати была проявлена обеспокоенность "пустыми" безналичными деньгами госпредприятий.

При существующих отношениях наличные рубли являются обязательствами государства перед непосредственными производителями, а безналичные рубли госпредприятий есть всего лишь "обязательства" государства перед самим собой. Это два разные вида денег. Это два денежных мира. Сообщение между этими двумя мирами должно находиться под строгим контролем государства, так как беспрепятственное превращение безналичных денег госпредприятий в наличные неизбежно ведет к тому, что обязательства государства перед населением в этом случае растут как снежный ком. Государство вынуждено разделять эти два вида денег. "Преобладающая часть налично-денежного оборота опосредствует отношения социалистических предприятий и организаций с населением, а также между гражданами. Налично-денежный оборот между предприятиями незначителен, так как основная часть расчетов между ними производится безналичным путем." ("Финансы и кредит СССР" М. 1989 г. с.249). "Организация денежной системы предусматривает четкое разграничение сфер функционирования денег в безналичной и налично-денежной формах. Внутрихозяйственный оборот (между социалистическими предприятиями) происходит главным образом безналичным путем, а оборот денежных доходов населения - с помощью наличных денег. В связи с этим одной из задач в области организации денежного обращения является поддержание установленных границ между оборотом наличных денег и безналичным оборотом. С этой целью банки ограничивают выдачу предприятиям наличных денег для расчетов между собой, контролируют соблюдение порядка безналичных расчетов за товары и услуги, которые в основном предназначены для реализации населению за наличные деньги. Банки осуществляют строгий контроль за превращением денег безналичного оборота в наличные и всемерно содействуют беспрепятственному переходу наличных денег в безналичный оборот." ("Финансы и кредит СССР" М. 1989 г. с.248).

К последнему необходимо сделать следующее замечание. Хотя Госбанк содействует беспрепятственному переходу наличных денег в безналичный оборот, а проще говоря, принимает наличные деньги от населения и записывает соответствующие цифры в сберкнижку, но от этого эти наличные не переходят в мир безналичного рубля, это всего лишь иная форма существования наличных денег. Цифры на сберкнижке все равно остаются обязательствами государства перед населением, хотя и несколько видоизменяются.

Если взглянуть более отвлеченно и сравнить с тем как обстоят дела с наличными и безналичными деньгами в развитых капстранах, то мы увидим следующее. Там собственники рабочей силы, средств производства, жизненных средств постоянно вступают в обмен, куплю-продажу, друг с другом. В процессе обмена всеми этими товарами деньги выступают как средство обращения. А так как товары охватывают все, или почти все, что производится в обществе, то и деньги здесь являются всеобщим покупательным средством, универсальным товаром, а не универсальной карточкой, как в странах с господствующей государственной собственностью. Обладая деньгами, являющимися всеобщим покупательным средством, вы можете приобрести все, что производится на белом свете. Деньги в вашем кармане - это общепризнанное обязательство всех собственников товаров на приобретение вам этих товаров пропорционально толщине вашего кошелька. При этом совершенно не имеет значения платите ли вы за эти товары наличными или безналичными, в форме чеков, магнитных денег и т.д. Никакой границы между наличными и безналичными нет, так как деньги выступают в роли всеобщего покупательного средства.

В странах же с государственной монополией на средства производства отношения собственности иные, а поэтому изменяются и функции денег. Здесь государство выступает как собственник всех средств производства, а значит что средства производства не являются товарами и не вступают в обмен, куплю-продажу. Товарами становятся жизненные средства и рабочая сила, именно они участвуют в обмене. Деньги (наличный рубль) возникают из этого обмена рабочей силы на жизненные средства и опосредствуют его. Размеры рынка сильно сокращены, так как в купле-продаже не участвуют средства производства. Поэтому наличный рубль выполняет функцию покупательного средства лишь для тех товаров, которые выносятся на этот рынок независимыми собственниками - а именно, непосредственными производителями, продающими свою рабочую силу в обмен на жизненные средства, принадлежащие государству, и государством, которое в свою очередь продает свои жизненные средства в обмен на рабочую силу. В силу такого положения вещей наличный рубль выступает всего лишь как универсальная карточка, опосредствующая обмен между государством и непосредственными производителями. Наличный рубль в руках непосредственного производителя является обязательством государства, которое дает ему возможность покупать жизненные средства. В сфере планомерного распределения средств производства господствует его отражение - идеальный, счетный рубль, который и есть основа безналичного расчета.

Государство вынуждено строго контролировать переход безналичных денег в наличные, потому что таким образом как из воздуха плодятся обязательства государства перед населением. С другой стороны наличные рубли не могут расширять поле своей деятельности и быть использованы для покупки средств производства. Государство стремится ни под каким видом не продавать средства производства непосредственным производителям, ведь в противном случае в стране появится множество собственников средств производства, которые в силу этого станут независимыми. С появлением независимых собственников государство начинает утрачивать свою монополию на средства производства, а так же монополию на заработную плату.

Мы видим, что существующие отношения собственности заставляют государство возводить высокий "забор" между наличным рублем, опосредствующим отношения на рынке рабочей силы и жизненных средств, и безналичным рублем, являющимся лишь счетными, идеальными деньгами для средств производства, и постоянно контролировать его прочность.

Различие наличных рублей и безналичных заключено в их сущности. Поэтому как бы не назывались деньги, обслуживающие обмен между рабочей силой и жизненными средствами, они всегда будут универсальной карточкой, действующей в рамках этого обмена. Неизменной остается и сущность безналичных денег, в какой бы денежной форме госпредприятия не производили расчеты между собой. В первом случае деньги обслуживают обмен между рабочей силой и жизненными средствами, то есть являются обязательствами государства перед непосредственными производителями в том, что за свою работу они получат жизненные средства. Во втором случае деньги остаются в любой форме всего лишь счетными, идеальными деньгами для средств производства. Эти два вида денег, каким бы пестрым не было внешнее проявление каждого вида, разделены четкой границей. Наличие этой границы между наличными и безналичными деньгами в советской экономике отмечает и известный, бывший советский, а сейчас американский экономист, Игорь Бирман. (См. "Вопросы экономики" N 9/1989 г.)

Если очень бегло (всего лишь в одном абзаце) попытаться взглянуть на различные экономические системы, которые когда-либо существовали в истории человеческой цивилизации, то становится очевидным, что существование границы между наличными и безналичными деньгами было им вообще неведомо. Поэтому, когда современные экономисты сталкиваются с системой всеохватывающей государственной собственности на средства производства, то они в лучшем случае лишь отмечают существование границы между наличными и безналичными деньгами; но мы нигде не встречали хоть какой-то попытки объяснить существование этой границы. Чем же объясняется отсутствие подобной границы в иных, чем рассматриваемая нами, экономических системах? Это объясняется тем, что при всех иных известных человечеству экономических системах (начиная от древнего Египта, Греции и Рима и кончая монополистическим капиталом) в обществе существует много собственников средств производства (рабовладельцы, ремесленники, крестьяне, торговцы, фабриканты, землевладельцы и т.д.), и поэтому средства производства постоянно выносятся на рынок и вступают в процесс купли-продажи. Вследствие этого отсутствует какая-либо разница между наличными и безналичными деньгами. Хотя надо заметить, что современное понимание безналичных денег стало развиваться только в средневековой Европе, когда по векселю, выданному в каком-либо ломбардском банке, купец мог получить наличные в другом отделении этого банка на другом конце Европы. В настоящий момент в странах с рыночной экономикой (странах частного капитала) не существует никаких проблем с превращением наличных в безналичные и наоборот. Наличные и безналичные выступают здесь как разновидность единого денежного мира - мира, где различие в форме денег не влияет на их сущность как универсального покупательного средства для всех производимых в обществе продуктов, так как основой данного общества является товаропроизводство, то есть производство с целью продажи. В отличие от всех иных форм экономики строй всеохватывающей государственной собственности на средства производства является единственной известной человечеству экономической системой, при которой в обществе существует один единственный собственник всех средств производства, или по крайней мере, значительно большей части средств производства, находящихся в обществе. Поэтому здесь, в отличие от общества с частными капиталами, господствует планомерное распределение и существует два денежных мира.

Существованием границы между наличным и безналичным рублем и объясняется тот парадоксальный факт, что наряду с существованием огромной массы неотоваренных наличных рублей существует огромное количество незадействованных, ржавеющих средств производства. Но, как только неотоваренные наличные рубли делают попытку пересечь эту границу, чтобы завладеть этим пропадающим добром, государство тут же пресекает эти попытки без лишних разговоров. Разреши государство приобретать за наличные рубли средства производства и оно через некоторое время перестало бы быть монопольным собственником средств производства, что привело бы к развалу данной экономической системы. Стремление государства сохранить себя монополистом и делает непреодолимой границу между наличным и безналичным рублем. Как следствие этого, наличный рубль не приводит в движение безналичный рубль, то есть не способствует развитию производства. Примеров тому великое множество. Огромный дефицит на различные жизненные средства с одной стороны и множество неотоваренных наличных рублей с другой стороны, явно показывают, что наличные деньги не приводят в движение средства производства, то есть они не вторгаются в область, где царит безналичный рубль и планомерное распределение. Или взять к примеру Горьковский автозавод, который вот уже долгие годы выпускает пользующиеся спросом легковые автомобили, но при этом не может значительно увеличить их производство. Если бы завод получал наличные от продажи своих автомобилей и на эти наличные деньги мог свободно приобретать необходимые ему средства производства, то производство этих автомобилей увеличивалось в значительных размерах с каждым годом. Но при существующих отношениях это невозможно, так как государство, как собственник этого завода, забирает все полученные наличные рубли, а потом выделяет заводу определенное количество безналичных рублей. Правильнее будет сказать: государство выделяет для завода определенное количество материальных ресурсов, а у под эти ресурсы и соответствующее количество безналичных рублей. Иными словами, наличный рубль приводит в движение какую-то сумму безналичных денег, обеспеченных фондами, но только с ведома государства. Причем для каждого предприятия, выпускающего товары народного потребления, соотношение между полученными наличными рублями и приводимыми ими в движение безналичными рублями, обеспеченными фондами, может быть совершенно различным. Это зависит главным образом от того какие отрасли и предприятия государство намерено расширять, а какие только поддерживать. Так, тот же ГАЗ, несмотря на то, что государство от продажи автомобилей этого завода получает значительно количество наличных рублей, не может в настоящее время освоить выпуск более современной модели, так как государство выделяет ему недостаточное количество безналичных рублей, обеспеченных фондами.

Так же как наличный рубль не приводит в движение безналичный рубль, точно так же и безналичный рубль не приводит в движение наличный. Например, на каком-то предприятии сэкономили сырье, электроэнергию, материалы и т.д. Но это предприятие не может произвольно, по своему усмотрению, превратить эти сэкономленные безналичные рубли в наличные деньги. Государство и здесь регулирует теперь уже обратный переход безналичных в наличные, а точнее не дает возможность вторгаться наличным деньгам в сферу средств производства. Конечно, для того чтобы стимулировать интерес к экономии на средствах производства, государство устанавливает определенный процент выплаты наличных за экономию материальных ресурсов, но здесь не происходит перехода из одного денежного мира - мира наличных, в мир безналичных, и наоборот. Причем процент наличных, выплачиваемый за экономию материальных ресурсов, очень часто устанавливается в каждом конкретном случае.

Только с первого взгляда может показаться, что государство устанавливает какие-то пропорции для своих предприятий при "обмене" наличных на безналичные, обеспеченные материальными ресурсами. На самом же деле все происходит гораздо проще. Государство просто-напросто забирает себе наличные, полученные от продажи населению товаров, и выделяет предприятиям материальные ресурсы (чья стоимость выражена идеально в безналичных рублях), необходимые для производства этих товаров. И только совершенно постороннему взору может показаться, что между государством и его предприятиями существуют какие-то пропорции "обмена" наличных на безналичные, покрытые фондами.

Основываясь на понимании того, что существование и глубокий "водораздел" между двумя денежными мирами возникает из существующей формы собственности в советском обществе, можно высказать соображения по поводу действий тех государственных мужей, которые в своей практической деятельности сталкиваются с вопросом: что делать с различием между наличными и безналичными деньгами? Разрешить ли свободное их превращение друг в друга? Или же строго контролировать? Или же разрешить их превращение друг в друга, но с определенными ограничениями? Здесь обычно практикуется два подхода. Первые - это те, кто не желает в основном менять систему, то есть не желают отказываться от монополии государства на средства производства, но стремятся ее как-то подновить. Второй же тип - это те реформаторы, которые действительно желают изменить существующую экономическую систему, но при этом не совсем четко представляют что она есть на самом деле.

Обращаясь к первым мы говорим: Господа, вы не желаете изменений в отношениях собственности, но в то же время хотите что-то предпринять, модернизировать в сфере отношений между наличными и безналичными деньгами. Вы надеетесь, что эта модернизация в определенной степени оживит экономику. Вы начинаете экспериментировать - то разрешаете более менее свободное перетекание денег туда и обратно, то видя, что наличные деньги таким образом растут как снежный ком, прекращаете этот переток. Но здесь необходимо знать, что сохранение государственной монополии неизбежно ведет к восстановлению границы между наличным рублем и безналичным. Если вы поддадитесь уговорам каких-либо экономистов или собственным фантазиям и позволите довольно свободный переток денег, то очень скоро на руках у населения появится огромная масса наличных денег, которые вы не сможете отоварить. Это заставит вас вернуться к старой практике контроля за перетоком денег, но теперь перед вами будет стоять проблема как изъять у населения эти груды неотоваренных денег. Такого рода печальный опыт вы уже приобрели за последние годы. Не искушайте судьбу, держите строгий контроль, пока существует государственная монополия на средства производства, чтобы эти два вида денег вращались только в своем кругу, иначе когда-нибудь лихой эксперимент на тему свободного перехода наличных и безналичных накроет вас девятым валом неотоваренных наличных рублей. Если вы признаете монополию государства на подавляющую часть средств производства, то каковы бы не были ваши желания, вы вынуждены будете признать и следствие такой монополии, то есть существование четкой границы между наличными и безналичными деньгами.

Тем же государственным деятелям, которые действительно стремятся преобразовать экономические отношения, и которые сталкиваются с вопросом - что же делать с границей, существующей между наличными и безналичными деньгами, мы предлагаем следующие соображения. Какими бы благими не были ваши намерения, когда вы оказались у рычагов государственной власти, первоначально вам придется смириться с разделением денег на наличные и безналичные. И лишь поскольку в дальнейшем будет исчезать монополия государства, и на внутреннем рынке будет появляться все больше независимых собственников средств производства, лишь постольку необходимо будет устранять ограничение перетока наличных в безналичные, и наоборот. Появление возможности любому человеку купить на рынке любой товар, в том числе и средства производства, делают наличные всеобщим покупательным средством. Теперь его деньги будут пронизывать всю ткань производственной жизни, они будут опосредствовать обмен между всеми продуктами производимыми в обществе.

Мучительное, постепенное изменение формы собственности, а значит и постепенное появление независимых собственников средств производства потребуют такого же постепенного устранения границы между наличными и безналичными деньгами.

Как мы уже сказали, деньги при существующих отношениях выступают как покупательное средство, как средство обращения между товаром рабочая сила и товарами в виде жизненных средств:

Т (рабочая сила) - Д - Т (жизненные средства) и Т (жизненные средства) - Д - Т (рабочая сила)

Если же масса денег в обращении больше чем сумма цен всех жизненных средств, идущих на продажу (с учетом, конечно, скорости оборота денег), то возможны два варианта. Либо сумма цен тех же жизненных средств автоматически поднимается до тех пор, пока предложение не уравняется со спросом. Именно это и было проделано у нас в начале 1992 года. В этом случае на первый план выходит борьба за повышение заработной платы. Это ясно видно на примере забастовок за повышение зарплаты в Польше, Югославии, а в настоящее время и в России. Либо, если сумма цен жизненных средств остается та же, то важнейшее значение приобретает возможность отоварить деньги. Отсюда и разговоры о социальной справедливости, о равенстве рубля уборщицы и министра.

До этого в истории СССР наиболее острые проблемы несбалансированности денежной и товарной массы возникали два раза: в период коллективизации и после войны. Наиболее характерным является период коллективизации. Вот как складывалась обстановка к началу 30-х годов. В 1925/26 г. общая сумма доходов населения возросла по сравнению с предыдущим годом на 34,8%, а товарная продукция сельского хозяйства и промышленности, производящей предметы потребления, увеличилась на 25%: в 1926/27 г. доходы населения возросли на 12,4%, а противостоящая им товарная масса - лишь на 4,3%. (См. "Контрольные цифры народного хозяйства СССР на 1927/28 год" М. Из. "Плановое хозяйство" 1928 г. с.466). Плановые наметки, предусмотренные на конец первой пятилетки, были превышены в 1932 г. по общему фонду зарплаты примерно в два раза. (См. "Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР" М. Госпланиздат, 1934 г. с.170, 178, 179). Вот как это положение комментируется в многотомнике "История социалистической экономии СССР" (М. т.3, с.443): "Уже одно это обстоятельство, если к тому же учесть, что в 1932 г. пятилетний план производства предметов потребления не был выполнен, не могло не отразиться на соотношении спроса и предложения товаров". Для извлечения излишних денег из обращения, кстати, выплаченных населению за выполнение определенных работ, государство прибегло к следующему маневру. Для обеспечения необходимого минимума была введена карточная система на самые необходимые продукты питания и предметы потребления. Этот переход на карточное снабжение начался с января 1929 г. Остальная же часть товаров (около 40%) начала реализовываться через государственную коммерческую торговлю по коммерческим ценам. Эти цены были лишь немного ниже рыночных. Разрыв между этими ценами и "карточными" ценами доходил до 10 раз. Что, конечно же, послужило причиной обнищания основной массы населения обогащения чиновничества, а так же работников госторговли. Кроме того, существовал так называемый Торгсин, где цены были изначально ниже рыночных, но торговля шла на валюту и драгметаллы. Подобный же шаг государство проделало после войны и в начале 90-х годов, так же с целью изъять у населения наличную денежную массу.

Во всех этих случаях государство верно самому себе - бросать в обмен на рабочую силу лишь столько жизненных средств, сколько необходимо для ее воспроизводства, но никак не больше этого минимума.

4.3. Средство платежа

Непосредственный производитель продает государству свою рабочую силу. Но стоимость его рабочей силы оплачивается лишь после того, как она уже функционировала в течение определенного срока (2 недели, месяц). Начало потребления рабочей силы государством по времени отделено от уплаты владельцу ее стоимости. Государство сначала потребляет рабочую силу, а потом уже ее оплачивает в виде зарплаты. Деньги, выплачиваемые государством, функционируют в данном случае как средство платежа, а следовательно, владелец рабочей силы кредитует государство. Но для простоты можно предположить, что наемный работник одновременно с продажей своей рабочей силы получает ее стоимость.

Рассмотрим теперь рубль как средство платежа для средств производства. Эта проблема уже разрешена нами, ведь это есть лишь продолжение проблемы оптовой торговли средствами производства. Доказав, что деньги не являются средством обращения для средств производства, мы тем самым доказали, что наш рубль не выступает в роли кредита. Ведь функция кредита есть лишь продолжение функции средства обращения. Если на деньги нельзя купить средства производства, то их нельзя купить и на деньги, взятые в кредит.

Если отвлечься от кредита, опосредованного деньгами, и взглянуть на природу кредита вообще (то есть кредитование материальными ресурсами, рабочей силой и т.д. без посредства денег), то становится ясным, что собственник не может сам себя кредитовать в любой форме, впрочем, как и торговать с самим собой. Если же под этим углом зрения посмотреть на наше государство, то становится очевидным, что оно ни в какой форме не может кредитовать принадлежащие ему предприятия.

Но вернемся к денежному кредиту и прежде всего более подробно рассмотрим ту часть денег, которую государство направляет на "кредитование" своих предприятий. Монополия государства на средства производства ведет к монополизации банковского дела. "В основе деятельности банковских органов лежит ряд принципов, главным из которых является государственная монополия банковского дела. Это означает, что банковские операции могут выполнять только органы, принадлежащие государству, а другие учреждения с их разрешения." ("Финансы и кредит СССР", Москва, 1989 г.) Различные банка, являющиеся филиалами Госбанка СССР, владеют 98% всех денежных средств страны (остальные приходятся на доле коммерческих и кооперативных банков). Как мы показали раньше, безналичный денежный поток есть лишь отражение материального потока средств производства, поэтому "кредит", так же как и прямое финансирование, есть лишь следствие материальных потоков. Государство в лице Госбанка ведет учет этих материальных потоков, с целью контроля за тем, чтобы их движение осуществлялось в соответствии с Госпланом, в идеальных, счетных деньгах. И вследствие этого финансовый и кредитный план есть лишь отражение планов материально-технического снабжения. "Специализированные банки СССР на основании проектов планов экономического и социального развития министерств и ведомств СССР, других материалов, характеризующих объемы, темпы и пропорции развития производства и социальной сферы, а также проектов кредитных планов, полученных от республиканских банков, определяют потребность в кредитах для своей клиентуры." ("Финансы и кредит СССР" с.206). Единый "кредитный" план необходим государству для "состыкования" денежного и материального потоков. "Для проведения единой кредитной политики государства Госбанк разрабатывает сводные кредитные планы и планы распределения ресурсов и кредитных вложений по банкам, определяет обязательные для всех банков состав объектов кредитования, условия выдачи и погашения кредитов, льготы при кредитовании, меры кредитного воздействия на ссудозаемщиков и условиях их применения. Госбанк играет ведущую роль и в формировании процентной политики, устанавливает процентные ставки за пользование кредитами, размеры и порядок внесения планы за ресурсы, привлекаемые одними банками из других." (Там же с.102). "... все банковские операции базируются на производственных и финансовых планах. Например, преобладающая часть кредитов выдается на цели, предусмотренные в указанных планах." (Там же с.108) Согласованный план "кредитов" предприятиям позволяет в свою очередь контролировать государству выполнение плана. "При кредитовании по обороту банк имеет возможность контролировать движение товарно-материальных ценностей на всех стадиях их кругооборота, при кредитовании по остатку - лишь изменения остатков на отдельных стадиях". (Там же с. 189). "Кредитование государством своих предприятий с целью денежного контроля за выполнением госпланов и приводит к дикому, с точки зрения западного банкира, положению, когда государство непрерывно вмешивается в процесс производства "заемщика", то есть госпредприятия. Западный банк, предоставляя кредит какому-либо независимому собственнику, не интересуется тем, на что будет направлен кредит. Его главным образом интересуют лишь гарантии его своевременной выплаты. Наше же государство дает "кредит" своим предприятиям лишь под выделяемые материальные ресурсы." Принцип материальной обеспеченности состоит в том, что кредиты предоставляются под товарно-материальные ценности... Его целевая направленность может быть достоверно установлена, если в наличии имеются материальные ценности или осуществлены производственные затраты, под которые был выдан кредит." (Там же с.188).

Деньги как средство платежа опосредствуют куплю-продажу лишь между независимыми собственниками, хотя и не в момент покупки. В отношениях между независимыми собственниками, если покупатель в определенный срок не сможет заплатить продавцу, то он становится банкротом. В рамках одного собственника не может быть банкротств, так как государство, являясь собственником своих предприятий, не может требовать возврата "кредита" у самого себя, что и подтверждается отсутствием банкротств госпредприятий. Именно поэтому права Госбанка: "Учреждениям Госбанка СССР и специализированным банкам предоставлены права устанавливать повышенные проценты за просроченный кредит, переводить предприятия и организации на особый режим кредитования, прекращать кредитование и объявлять предприятия и организации неплатежеспособными", - остаются всего лишь красивой фразой. Обычно, если госпредприятие не может через определенный срок выплатить государству "кредит", то это нисколько не отражается на его деятельности, оно и дальше продолжает спокойно функционировать, а оплата "кредита" отсрочивается или он просто-напросто списывается. Попытки налаживать действительно кредитный отношения в рамках одного собственника не приводят ни к чему хорошему, как это можно увидеть на примере Польши: "Польша так же, как предполагали, прекратит субсидирование промышленности, заменив правительственные подачки займами, которые промышленным предприятиям придется погашать. Однако этого явно не удалось добиться на практике, поскольку ни одно из польских промышленных предприятий не объявило себя банкротом, как это наверняка произошло бы, если было бы покончено с практикой субсидирования." ("Нью-Йорк Таймс" 25.12.1984).

Тем, что "кредит" государства своим предприятиям вовсе не является кредитом, и объясняется то противоречие, что широкий и дешевый "кредит" в течение 60-ти лет нисколько не стимулировал развитие советской экономики, в отличии от стран частного капитала. Поэтому и жалуется В.Захаров, доктор экономических наук: "Кредит полностью потерял свою стимулирующую и контролирующую роль". ("Вопросы экономики" N 9/1989г.) Необязательность выплаты "кредитов" госпредприятиями государству приводит к нелепейшему положению с точки зрения западного банкира - когда "кредитор" уговаривает "заемщика" вовремя выплачивать долги, то есть призывает "к обеспечению своевременности возврата кредитов и укреплению платежной дисциплины." ("Финансы и кредит СССР" с.104)

Субсидии государства своим предприятиям дают возможность вести учет и контроль за движением материальных ресурсов, за выполнением планов. "Объекты банковского контроля: выполнение количественных и качественных плановых заданий, соответствие собственных оборотных средств установленным нормативам, расходование фондов заработной платы, накопление материальных ценностей, соблюдение договорных отношений и правил расчетов, кассовой дисциплины и т.д." (Там же с.105). "Учреждения банка ежеквартально рассматривают хозяйственно-финансовую деятельность предприятий, обращая особое внимание на выполнение планов поставки продукции в соответствии с заключенными договорами (заказами) и прибыли, снижение издержек производства и обращения, ликвидацию непроизводительных расходов и потерь, осуществление мероприятий по ресурсосбережению, нормализацию запасов товарно-материальных ценностей и ускорению оборачиваемости оборотных средств, изучают происходящие изменения в экономике, финансах, кредитных отношениях предприятий". (Там же стр.201). Как видим государство ведет довольно плотный контроль за своими предприятиями, и деньги не выступают здесь как средство платежа между государством и его предприятиями.

В отличие от безналичных денег, наличные рубли выполняют роль средства обращения между наемными работниками и государством, а следовательно, они могут выступать в роли средств платежа (кредита). Кредит предоставляется как населением государству, так и государством населению.

Рассмотрим сначала кредит государства населению. Очевидно, что кредит предоставляется в той сфере, где деньги играют роль средств обращения, то есть при покупке жизненных средств. Эти кредиты носят, как правило целевой характер (на покупку дома, телевизора и т.д.), так как государство стремится ускорить оборот товаров мало пользующихся спросом, и в то же время не создавать дополнительного спроса на дефицитные товары. Данные займыч действительно являются кредитами, так как они опосредствуют отношения между независимыми собственниками, а, следовательно, уговоров по поводу своевременной выплаты займов нет и в помине. Что и подтверждает наша повседневная практика.

Кредит населению государству носит несколько иной характер. Ранее мы выяснили, что наличные деньги являются для государства возвращенными его же собственными обязательствами, и что для государства за наличными рублями ничего материального не стоит. Следовательно, беря взаймы у населения наличные рубли государство ничего материального не приобретает. Но здесь государство выигрывает в другом. Во-первых, государственный заем на длительное время "связывает" наличные деньги населения, а тем самым обязательства государства могут не выполняться еще довольно долгое время. Во-вторых, государство интересует заем наличных денег у населения с точки зрения покрытия наличного дефицита госбюджета. Этот дефицит возникает в результате того, что наличных денег в государственный карман возвращается меньше, чем оно выдало в виде зарплаты. Но объем заработной платы не уменьшился, а поэтому государство вынуждено изыскивать дополнительную сумму наличных. Их, конечно можно и напечатать, что оно периодически и делает, но гораздо проще иной путь - занять эту сумму у населения посредством своего Сбербанка, куда люди несут свои неотоваренные рубли.

Кредит населения государству до 1957 г. мало походил на кредит. По существу это было принудительное изъятие неотоваренных наличных денег у населения. Выданные взамен наличных денег облигации различных государственных займов особо и не хранились населением, так как мало кто верил, что по этим облигациям будут когда-нибудь выплачивать наличные деньги. Займы распространялись принудительно по подписке. Причем весьма характерны были следующие приемы: "В 1930 г. была проведена реформа государственного кредита. Одновременно с распространением займа "Пятилетка в четыре года" среди населения на него обменивались облигации займов индустриализации и укрепления крестьянского хозяйства... В 1936 г. ранее выпущенные займы (на срок 10 лет) обменивались на Государственный внутренний займ второй пятилетки (четвертый выпуск) сроком на 20 лет". ("Финансы и кредит СССР" с.176)

С 1957 г. были отменены принудительные займы. "В соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О государственных займах, размещаемых по подписке среди трудящихся Советского Союза" начиная с 1958 г. был прекращен выпуск государственных займов, размещаемых по подписке среди населения. Погашение ранее выпущенных государственных займов было отсрочено до 1977 г.; предусматривалось производить его в течение 20 лет равными частями и закончить погашение в 1996 г.

На XXIV съезде КПСС было решено начать погашение займов, размещенных по подписке, в 1974 г., то есть на 3 года раньше первоначально установленных сроков. Досрочное погашение началось с 2-х процентного займа 1948 г., поскольку на него были обменены займы, размещенные по подписке в 1936-1946 гг. Затем был погашен Второй заем восстановления и развития народного хозяйства (выпуск 1947 г.) и другие займы в порядке их выпуска". (Там же с.177, 178). Простой расчет показывает, что принудительно отобранные деньги вернули владельцу (если он дожил) только через 34 (!) года, а если учесть, что за это время было проведено две денежных реформы, да плюс к этому учесть инфляцию и эмиссию, то можно сказать, что возвращения насильственно изъятых денег и не было.

Добровольные займы населения государству тоже имеют свою особенность, обусловленную монопольным положением государства. Подавляющая масса населения имеет перед собой только одного заемщика - государство, которое благодаря этому устанавливает монопольный процент за кредит (до начала реформ и появление частного капитала государство выплачивало населению, за хранение денег в Сбербанке, 3%). Отдельные же граждане не имели, до недавнего времени, возможности производить широкие займы другим частным лицами, организовывать ссудные конторы и т.д. В последнее время стали происходить изменения в отношениях собственности, так государство терпеть других независимых собственников внутри страны, в том числе и независимые ссудные учреждения - кооперативные и коммерческие банки. Эта система государственной монополии начала трещать по швам, и государственные чиновники, как и партийные, поняв, что развал данной системы это вопрос времени, быстро начали перекачивать партийные и государственные капиталы в различные коммерческие банки и другие независимые организации. "Кроме участия в формировании уставных фондов коммерческих банков, КПСС в лице управления делами партийных организаций различных уровней занимается размещением депозитных ресурсов. Так, коммерческий "Автобанк" получил от партийных структур 500 млн.руб. депозитных средств, "Главмосстройбанк" - 30 млн.руб." (М.Леонидов. "Коммерсант").

Дача в долг между независимыми собственниками неизбежно приводит к действительным отношениям кредита, а не к одной его видимости, как в отношениях государства со своими предприятиями. "Банки, функционирующие на паевой и акционерной основе, дифференцируют выдачу кредитов и проценты за пользование ими с учетом кредитоспособности заемщиков". ("Финансы и кредит СССР" с.109). "При несоблюдении кооперативом условий кредитного договора учреждение банка устанавливает конкретный срок погашения задолженности по ссуде и извещает об этом кооператив не позднее чем за 5 дней. В течение этого срока кооператив должен представить поручение на списание средств со своего счета в погашение ссуды. При отсутствии такого поручения банк может принять решение о взыскании ссуды в арбитражном порядке". (Там же с.200). Реальность отношений кредита между независимыми собственниками подтверждается частыми банкротствами заемщиков, что мы реально и наблюдаем на примере кооперативов.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что торговля капиталом в форме денег, как и всяким другим товаром, может осуществляться только между независимыми собственниками. В рамках же единого собственника происходит распределение материальных ресурсов согласно ранее составленного плана, в интересах этого собственника.

4.4. Образование накоплений

Для того, чтобы производитель торговал своей рабочей силой как можно чаще, государство заинтересовано в том, чтобы свести к минимуму какие-либо другие источники его существования, которые дали бы возможность производителю быть относительно независимым от государства. Это такие источники, как наследство, гонорары, деньги на сберкнижке, владение драгметаллами и т.п. Государство решительно борется с такими поползновениями к независимости, препятствуя по возможности появлению таких накоплений, ведь самое эффективное средство заставить индивидуума продавать свою рабочую силу - это лишить его возможности получить иными путями средства к существованию. Причем государством эта борьба ведется с многочисленными массами непосредственных производителей, но никак не с теми, кто выступает представителем этого самого госаппарата. Старательно подсчитывая копейки в кармане у наемных работников, они в то же время поднимают невообразимый крик (конечно, принимая и более существенные меры), когда кто-нибудь, как, например, следственная группа Гдляна и Иванова, пытается проделать то же самое с их карманами.

После своих подсчетов "Аргументы и факты" (N 27/1989 г.) делают вывод о том, что в СССР - 86,5% населения - бедняки. К таким же выводам приходят и другие. "Согласно данным Госкомитета СССР, на 97% населения... приходилось на 1 января 1987 г. около 134 млрд. рублей (на сберкнижках) - что составляет менее 500 руб. на душу населения... если из общей суммы накоплений, находящихся у 97% населения, изъять вклады, примерно 7%, следующие за верхними 3%, то получится, дорогие наши экономисты, что у 9 из 10 советских граждан скорее всего (точных данных, к сожалению, не опубликовано) никаких накоплений нет, что живут они, перебиваясь от зарплаты, зачастую "перехватывая" до получки, чтобы оплатить хлеб насущный для себя и для детей. Так неужели единственный магистральный путь нашего социалистического развития - это дальнейшее снижение их жизненного уровня?" ("Наш современник" N 4/1989 г. А.И.Панцирный). Состояние общества, описываемое А.И.Панцирным, можно считать еще благополучным, если сравнить с тем, что произошло после реформы цен в январе 1992 года, когда, кроме падения реальной заработной платы, обесценились в 10 раз и более накопления населения.

А теперь приведем пример характерных для государственного чиновника рассуждений, по поводу цен на золото для населения. "Государство всегда стремится получить дополнительный доход, руководствуясь при установлении цен на него (золото) состоянием спроса и предложения. Поэтому если по существующей "низкой" цене население сдает золото в скупку, то есть ли смысл ее увеличить?.. Когда люди перестанут сдавать золото по нынешней цене, тогда можно будет ее и повысить опять-таки в соответствии с законом спроса и предложения. В общем плане хотел бы добавить, что во всей своей деятельности Минфин СССР неизменно заинтересован в получении дополнительных доходов, в том числе и от разницы между продажными и скупочными ценами на золото. И мы не стесняемся это признать, потому что берем эти деньги не для себя, а с единственной целью: в той или иной форме вернуть их народу. В этом одна из принципиальных основ нашей экономики. Но при этом государство всегда находится в определенной конфронтации с теми, от кого оно получает деньги... Но что поделаешь, государству деньги необходимы. То же самое можно сказать и по поводу цен: каждый покупатель всегда хотел бы уплатить за приобретаемый товар меньше, а каждый продавец стремится получить за него больше... Это имманентный закон экономической жизни. В диалектическом столкновении таких противоречивых тенденций и рождаются наши экономические категории, в том числе и цена на золото - продажная и скупочная." ("Аргументы и факты" 27 февраля - 4 марта 1988 г. зам.министра финансов СССР, С.Борисов). Государственные чиновники всегда оправдывали свои грабительские действия тем, что они грабят не для себя, а для народа, и тем, что это делается в интересах государства. Но что это за государство, интересы которого состоят в ограблении своего народа? Гражданину Борисову, с таким "диалектическим" искусством защищающему государственные интересы, не мешало бы знать более прозаические вещи, имеющие прямое отношение к его профессии. Есть цена рыночная и есть монопольная. Рыночная цена возникает, когда многие покупатели торгуются с многими продавцами. Здесь отдельный продавец не смеет запросить слишком много, иначе он не предаст свой товар, а его сосед продаст, но несколько дешевле. Так же и отдельный покупатель не запрашивает слишком низкую цену, иначе товар купит другой покупатель, хотя и немного дороже. Монопольная же цена возникает, когда в роли продавца либо покупателя выступает очень небольшое число лиц. У нас это одно лицо - государство. При торговле золотом с населением государство выступает то как единственный продавец, то как единственный покупатель. В таких случаях у отдельного покупателя, желающего приобрести золото у государства, есть две возможности: либо покупай по установленной цене, либо не покупай вообще. Так же и отдельный продавец, сдавая свое золото государству, имеет две возможности: либо продавай по установленной сдаточной цене, либо не продавай вообще. А попытки найти других продавцов либо покупателей государство весьма строго карает. Покупая золото по низкой и продавая по значительно более высокой цене, государство "выдаивает" накопления населения, снижая тем самым его жизненный уровень.

Высокие налоги на наследство и различные госпошлины тоже не способствуют образованию накоплений. А одна из причин заинтересованности государства в росте цен состоит в том, что тем самым обесцениваются вклады населения в сбербанках.

4.5. Мировые деньги (проблема конвертируемости рубля)

Эта проблема уже разрешена нами, так как она есть лишь продолжение проблемы оптовой торговли средствами производства. Ведь если, как мы показали, рубль не является средством обращения, то есть "внутренне конвертируемым" для средств производства внутри страны, то следовательно, он не является и внешне конвертируемым. Если для сравнения посмотреть на развитые капстраны, то очевидно, что при частно-капиталистическом производстве постоянно идет чередование двух видов перехода по отношению к средствам производства: купля-продажа, планомерное их использование в рамках одного собственника, купля-продажа и т.д. Тем самым происходит кругооборот Т - Д - Т - ... а так как для товара безразлично кто его покупает - внутренний покупатель или иностранный, то возникает необходимость обмена (конвертируемости) внутренних денег на иностранную валюту, то есть Т - Д (внутренние деньги) - Д (иностранная валюта) - Т - ... Иными словами, в стране, где существует много товаропроизводителей, возникает необходимость в конвертируемости национальных денег.

Если же собственник всех средств производства в стране один (как у нас - государство), то планомерное распределение средств производства больше не прерывается куплей-продажей: средства производства теперь обречены планомерно потребляться, гибнуть и вновь возрождаться в рамках одного собственника. Формула Т - Д - Т... в этом случае, как мы показали раньше, не действует, а значит, не действует и формула Т - Д (внутренние деньги) - Д (иностранная валюта) - Т - ...

Созданные у нас совместные предприятия, не имея возможности купить на заработанные рубли средства производства (так же как и госпредприятия, которых гораздо больше волнуют фонды, а не деньги), покупают советские продукты или сырье за рубли, вывозят их и продают на доллары или другую валюту (См. "Известия" 27 октября 1989 г.). "... препятствия, тормозящие развитие совместного предпринимательства по-прежнему велики. Самое значительное - неспособность правительства добиться конвертируемости рубля... пока из почти 200 совместных предприятий, зарегистрированных в Москве, действует менее 20, в основном из-за сложностей с материально-техническим обеспечением" (Майкл Серрилл "За рубежом" N 13/1989 г.).

Правильность объяснения того, что конвертируемость национальных денег зависит не от мудрости экономистов или правительства страны, а от количества независимых товаропроизводителей внутри страны, вступающих в куплю-продажу друг с другом, подтверждается и мировой практикой. Во всех странах, где государство является единым собственником подавляющей части средств производства, с незначительно развитым частным капиталом, а это все бывшие и ныне здравствующие соцстраны, национальные деньги являются неконвертируемыми. Лишь югославский динар находится в конце списка, отражающего степень конвертируемости национальных денег, что объясняется наличием значительного сектора групповой собственности в югославской экономике, то есть наличием на внутреннем рынке значительного, хотя и не очень большого числа независимых товаропроизводителей.

Причиной неконвертируемости национальных денег, наряду с внутренней неконвертируемостью, является и низкий уровень общего экономического развития страны. Как, например, многие африканские страны, особенно страны тропической Африки. И как неизбежное следствие этого в выходящих на Западе экономических справочниках рубль упоминается наряду с неконвертируемыми экзотическими деньгами таких стран.

Большой интерес с точки зрения конвертируемости национальных денег представляют страны, где государство владеет значительной частью средств производства, но значительно в меньшей мере, чем в соцстранах, хотя и в большей степени, чем в развитых капстранах. Такие страны - нечто среднее между ними с точки зрения веса госсобственности в экономике страны. Национальные деньги таких стран могут быть конвертируемы в определенной степени. Это зависит от величины госсектора в экономике, и от уровня экономического развития данной страны. Характерным является пример Турции. В начале 80-х годов смешанная турецкая экономика со значительной ролью и масштабами вмешательства государства испытывала серьезные кризисные явления. Лира была неконвертируемой. С целью вывода страны из кризиса, правительством была проведена в жизнь программа стабилизации экономики, известная как "Модель Тургута Озала". Ее главные приоритеты - введение принципов рыночной экономики, поощрение крупного предпринимательства. Сокращение госсектора в экономике неизбежно повлекло за собой появление большого числа новых товаропроизводителей на внутреннем рынке, то есть формула Т - Д - Т стала действовать гораздо чаще. А при превышении определенного "критического" количества независимых производителей сработала и формула Т - Д (национальные деньги) - Д (иностранная валюта) - Т -... или говоря проще, турецкая лира стала свободно конвертируемой.

Таким образом, найдя ответ на вопрос - почему рубль в нынешней экономической системе является неконвертируемым, мы нашли ответ и на вопрос - как сделать рубль конвертируемым. Стало очевидным, что настоящей утопией является стремление иметь конвертируемый рубль и сохранить, в то же время, в руках государства подавляющую часть средств производства. Не менее ясным стало и то, что конвертируемым рубль станет лишь тогда, когда государство утратит право собственности на очень значительную часть средств производства и станет пусть и крупным, но все же одним из многих, одним из большого числа независимых производителей средств производства, вступающих в куплю-продажу друг с другом. Рубль, неизбежно выступая как средство обращения при этой купле-продаже, становится "внутренне конвертируемым", а значит, при наличии достаточно большого числа товаропроизводителей, и внешне конвертируемым. Для появления же большого числа независимых товаропроизводителей необходимо широкое допущение групповой и частной собственности на средства производства за счет очень значительного сокращения доли госсобственности на средства производства. Это является необходимым и достаточным условием конвертируемости рубля: заработает широко формула Т - Д - Т внутри страны, а так как она заработает только при купле-продаже между многими независимыми собственниками, то при достаточно большом их количестве заработает и формула Т - Д (национальные деньги) - Д (иностранная валюта) - Т - ...

Понимание того, что внутренняя неконвертируемость денег для средств производства неизбежно приводит и к внешней неконвертируемости, дает возможность проанализировать и взаимную торговлю между так называемыми соцстранами. Допустим, что СССР хочет продать в Чехословакию нефть, но не за безналичные чешские кроны, а за определенные чешские товары. Точно так же и Чехословакия совершенно не заинтересована продавать свои товары СССР за безналичные советские рубли. Поэтому приходится обменивать только товар на товар, где деньги выступают лишь в своей идеальной, счетной функции. Если взглянуть на это несколько иначе, то очевидно, что СССР продает свой товар в Чехословакию одному покупателю - государству, так как оно является почти монопольным собственником средств производства. Покупать же чешские товары СССР вынужден у этого же собственника в силу его монопольного положения, в отличие, допустим, от Англии, где продать товар можно одной фирме, а купить у совершенно другой. Итак, СССР продает и покупает товары почти только у одного собственника - чехословацкого государства, так же как и чехословацкое у советского. Здесь невольно возникает обмен товара на товар, то есть бартерная сделка, где деньги всего лишь идеальные, счетные. При расчетах между странами СЭВ такую роль выполнял переводной рубль. Таким образом, при взаимной торговле между соцстранами их национальные деньги не являются средством обращения, а выступают лишь в роли счетных денег.

Сейчас предлагают, и пытаются осуществить, проводить взаимные платежи так, чтобы соцстраны рассчитывались друг с другом в свободно конвертируемой валюте, например, в долларах. Чехословакия платит за нефть СССР долларами, так сказать живыми деньгами, СССР закупает оборудование у Чехословакии тоже за доллары. Что из этого выйдет и насколько это реально, если останутся прежние отношения собственности, то есть государство останется собственником почти всех средств производства? ЧСР и СССР ведь могут за эту валюту купить необходимые им товары и в других странах. Но здесь необходимо учитывать сложившееся разделение труда. Советская промышленность уже "состыкована" с Чехословацкой. Налицо два продавца, и каждому нужно продать свой товар именно другому. Итак, Чехословакия покупает советскую нефть за доллары, СССР тут же отдает их обратно за чешские товары. Это движение долларов туда-сюда сразу же становится излишним. Значительно проще провести бартерную сделку, где доллар будет счетной единицей. Но что произойдет в том случае, если нефтяникам строго предписывают, что продавать нефть можно только за валюту, никакого бартера? А произойдет и уже происходит следующее. Так как у СССР нет валюты для покупки чешских товаров, как и у Чехословакии, то по обе стороны границы начинают громоздиться товары, которые оба владельца страстно желают сбыть другой стороне, но не могут, из-за предписания продавать только за валюту. Такое положение реально сложилось в сентябре 1990 г. по обе стороны советско-чешской границы. Обе стороны несут большие убытки. Выход один - бартер, что и делают Советы, давая разрешение на бартер, несмотря на прежнее указание. Итак, вновь бартер. Только в роли счетных денег выступает вместо рубля доллар. Можно привести и более свежий пример из российско-болгарской торговли начала 1992 года "... у Болгарии сложилось активное сальдо в торговле с Россией, достигающее 380 миллионов долларов. Как вести дела дальше, чем расплачиваться? Валюты у обеих сторон нет. Поэтому сошлись на варианте клирингового соглашения с использованием доллара США." ("Российская газета" 20 февраля 1992 г.)

Рассмотрим теперь подробней возможность обмена наличного рубля на иностранную валюту. В нашем обществе существуют деньги как средство обращения - это наличный рубль, обеспечивающий кругооборот между товаром - рабочая сила и товарам - жизненными средствами. Поэтому наличный рубль гораздо легче обменивается на валюту, чем безналичный. Но от этого рубль не стал конвертируемой денежной единицей. Для того, чтобы другие страны признали деньги какой-либо страны, то есть проявили значительный интерес к покупке этих денег, необходимо, чтобы внутри страны был значительный рынок интересующих их товаров, в том числе и средств производства. Для стран со значительной долей госсобственности для этого необходимо провести фундаментальные изменения в отношениях собственности, то есть перейти от госмонополии к частной и групповой собственности. А этот процесс гораздо более долгий и мучительный, чем легализация обмена наличного рубля на валюту. О том насколько это трудный процесс можно видеть на примере Польши, которая значительно раньше СССР начала экономические реформы, но до сих пор не добилась конвертируемости злотого, так как до сих пор в Польше не существует значительного рынка товаров, которые бы интересовали зарубежного покупателя. И причины тому, во-первых, технологическое отставание от развитых капстран, а, во-вторых, то, что польская экономика до настоящего времени остается плановой, то есть большая часть производимой продукции распределяется внутри собственника - государства. Вследствие этого западные страны, и в первую очередь МВФ (Международный валютный фонд), не считают злотый конвертируемой валютой. Да и сами поляки обмен валюты на злотые осторожно определяют так - "частичная обратимость злотого".

В настоящее время многие наши экономисты жалуются на неконвертируемость рубля. В частности, Н.Петраков, член-корреспондент АН СССР, заявляет: "С совместными предприятиями из-за неконвертируемости очень непросто. Наши сначала думали - "совместные" товары будем продавать на Западе за валюту, расплачиваться ею с иностранными партнерами и пополнять казну. Но фирмачи объяснили - если бы можно было продать там, они б не стали строить заводы здесь, велик риск. И приходится теперь расплачиваться с ними, экономя валюту на сокращении импорта. Это не выходит. А как же им быть дальше? Расширить производство на свою рублевую прибыль они не могут - бетон, трубы и т.п. не продаются, их Госплан, Совмин, Госснаб распределяют. Вопросов больше, чем ответов. Если же рубль конвертируемый, вопросы снимаются." ("Изобретатель и рационализатор" N 4/1989 г.) Далее, он подобно многим советским экономистам, говорит о том, что ни экономических, ни политических препятствий для введения конвертируемости рубля нет. Да, значительных препятствий для открытого обмена наличного рубля на валюту нет. Это действительно верно. Но Петраков подразумевает под конвертируемостью рубля именно возможность свободно покупать на рубли средства производства. А для этого необходимо кардинально изменить систему, поменять плановое распределение в рамках одного собственника на рынок, куплю-продажу между независимыми собственниками. Ну, а доказывать то, что появление значительного количества независимых собственников у нас займет довольно длительный период, нет необходимости.

Утопизм взглядов многих наших экономистов в том и состоит, что они считают вполне совместимым существование всеохватывающей государственной собственности и конвертируемости рубля.

Государство, выступая на внешнем рынке как товаропроизводитель, с тем же правом собственника распоряжается и полученной валютой. "Аэрофлот... получает 2 процента от нее (валютной прибыли)... мы выполняем роль инкассаторского мешка: зарабатываем и сдаем в бюджет государства даже сверхплановую валютную прибыль". (А.Брылов, начальник директората международного коммерческого управления Аэрофлота. "Московские новости" N 20/1989 г.). "Как только вышло постановление о создании совместных предприятий с зарубежными фирмами, мы сразу занялись изучением своих возможностей: сумеем или нет сделать Находку привлекательной для иностранных инвесторов? Но Министерство финансов было начеку. Оно тут же приписало к постановлению ограничение: самостоятельно мы вправе создать совместное предприятие с капиталом, не превышающим определенную крайне мизерную сумму. То есть крупные совместные предприятия можно образовывать только с позволения Министерства финансов. Сколь трудно добывать его разрешения, мы слишком хорошо знаем. Поступило и другое разъяснение: валютные счета открываются исключительно в городах краевого подчинения. На наши руки навесили, следовательно, дополнительные цепи. Даже если и появятся у нас совместные предприятия, их валютную прибыль мы будем обязаны перечислить в вышестоящие органы и испрашивать их соизволения на расходование нами же заработанных денег". (Ю.Н.Меринов, первый секретарь Находкинского горкома КПСС. "Огонек" N 52 1988 г.).

Государство использует неконвертируемость рубля, наряду с административными мерами, для того, чтобы непосредственные производители не могли продавать самостоятельно свою рабочую силу другим собственникам средств производства. Характерным примером является продажа спортсменами своих способностей иностранным клубам при "помощи" государства. "В сделке, связанной с зарубежными спортсменами, задействованы два клуба и сам спортсмен. У нас добавляется еще одно звено - государство." (В.И.Галаев "Эхо планеты" N 12/1989 г.).

Как видим, государство являясь монополистом внутри страны, осуществляет свою монополию и в отношениях с другими странами. И пока существует данная монополия, государство будет заинтересовано в сохранении неконвертируемости рубля, так как это является одним из условий его существования.

(Продолжение следует)

1 Название главы - "Товарно-денежные отношения" это не дань терминологии, а отражение важнейшей основы существующих экономических отношений. Ибо товар и деньги возникают только из обмена между независимыми собственниками, в нашем обществе между собственниками своей рабочей силы и собственником всех средств производства - государством.

Говорить же о товарно-денежных отношениях в обществе, где производители сообща владеют средствами производства, было бы неверно, так как они не противостояли бы друг другу как независимые собственники.