Для рынка требуется рабочая сила, а не граждане

Школы в России больше нет?

Школа перестала быть самодостаточным и самоценным периодом в жизни взрослеющего человека; смысл её свёлся к подготовке к поступлению в вуз.
Школы в России больше нет. Разумеется, по инерции остались ещё отдельно стоящие хорошие школы — покуда их даже и немало, — ну так какие-то островки жизни уцелели бы и после ядерной зимы.
Школы как института формирования нации — нет, и осколки его рассыпаются на глазах прямо сейчас.
Совсем скоро явное большинство школ в стране будет конторами по дневной передержке детей: чтобы по подвалам клей не нюхали; типовой выпускник будет неучем, не умеющим учиться, — то есть неучем пожизненным.

Глупо говорить, что время для решения проблем школы упущено (хотя оно, конечно же, упущено): никто не проиграл, пока никто не выиграл.
Наша страна не может существовать без сильной системы образования; на глобусе мы есть; стало быть, захотим жить — волей-неволей создадим школу заново. Но процесс этот не сможет и начаться, пока не признана открыто трагичность положения, не названы вслух причины случившейся со школой и с нацией беды.
Причин этих много — в том числе, очевидно, и внеположных образованию, но пока вожди образования твёрдо стоят на позиции «в школе всё очень хорошо, а завтра мы опять усовершенствуем ЕГЭ и всё станет просто отлично», а педагоги (порой и родители) боятся высказывать несогласие с происходящим, серьёзный разговор затруднён.
Итоги дискуссий с участием начальства всегда подводит само начальство, и всегда одинаково: мол, всё, что вы тут наговорили, либо чушь, либо провокация, либо мы и без вас уже давно учли (обычно последнее — такая же ложь, как первое и второе).
Разговоров же без своего участия начальство в расчёт не принимает. Но разговоры эти всё слышнее, что естественно: в кризис нечиновные речи всегда становятся жёстче и громче — и по крайней мере про две тяжёлые беды нашей школы уже сказано вполне достаточно, чтобы можно было начинать действовать.
Одна из них — невыносимое чиновничье давление на школу: груды никчёмных бумаг, которые обязан строчить каждый педагог; непрестанные проверки (в основном на соответствие этих бумаг друг другу и представлениям очередного чинуши об идеале), всякий раз грозящие учителя прихлопнуть; право начальства в любую минуту без объяснения причин уволить директора школы и т. д. Впрочем, эта беда у школы общая с другими сферами, курируемыми Минобром (и, боюсь, не только им), и при всей её тяжести главная для школы не она.
Исток главной беды в том, что школу лишили самостоятельного значения. Она перестала быть самодостаточным и самоценным периодом в жизни взрослеющего человека; весь смысл её свёлся к тому, чтобы подготовить ученика к поступлению в вуз. Внешне это выразилось в воцарении ЕГЭ; недаром реформаторы образования видят своё главное свершение именно в едином экзамене — он и впрямь оказался фатальным.
Имеющая собственный смысл школа оценивала своего выпускника на собственных выпускных экзаменах — выпускника «школы — ступеньки в вуз» проверяют на ЕГЭ, экзаменах одновременно выпускных и вступительных. Как эта новация сказалась на вузах, вопрос отдельный, но школу она просто убила. (Оговорюсь: сама по себе идея независимой от школы аттестации её выпускников вовсе не дурна — ужасной оказалась реализация этой идеи здесь и сейчас. Но об этом уже много раз писано.)
Принято говорить о егэизации школы — о том, как гиперзначимость ЕГЭ (от его результатов и только от них зависит и судьба ученика — и доход и репутация учителя) неостановимо уплощает обучение, превращая его в натаскивание. Это чистая правда, но не в том «таилась погибель» школы. И не в том, что логика такого натаскивания львиную долю усилий многих учителей и большинства мотивированных учеников неизбежно уводит из школы в репетиторство. Со всеми этими радостями школа могла бы уцелеть — стать хуже, но уцелеть.
Погибель таилась в полной отмене выпускных экзаменов. То есть поначалу-то могло показаться, что они отменены частично: как же! ведь ЕГЭ по русскому языку и математике обязательны, и ещё что-то надо выбрать — и это тоже обязательно.
Но очень скоро стало понятно, что это отговорки — во всяком случае, для всех предметов, кроме двух. Их все: что физику, что английский, что историю — если не хочешь, можно и не учить, и ничего тебе за это не будет. То есть ничего — если ты лодырь; если же ты собрался поступать, скажем, на экономический, то тебя за то, что ты забил на физику да химию, будут даже хвалить: ах, какой целеустремлённый. Тройку и в том и в другом случае как-нибудь натянут.
Тут и учителя смекнули, что они, со своей стороны, могут не учить этим дисциплинам. Во всяком случае, не учить большинство учеников — всех, кто сам не выбрал этот предмет. И им тоже ничего за это не будет: ведь их зарплату определяет средний балл по ЕГЭ, а те, на кого они махнут рукой, его сдавать не пойдут и на средний балл не повлияют.
Исключения, конечно, возможны — и наблюдаются; но как правило, где можно невозбранно не учить и не учиться — там и учить, и учиться постепенно перестают. И не надо себя утешать тем, что хоть по двум-то стержневым предметам итоговое испытание осталось обязательным. Увы, с русским языком и с математикой происходит практически то же, что с какой-нибудь химией, — только выяснилось это чуть позже. Окончательно — прошлым летом, по итогам знаменитого «наконец-то честного ЕГЭ». Тогда, если помните, властям пришлось задним числом сдвигать вниз минимально допустимые баллы обоих обязательных экзаменов — без такой подтасовки аттестатов не получила бы чуть не четверть выпускников.
Тот скандал заставил публику впервые поинтересоваться: так что же считается удовлетворительным уровнем знаний? А вот что. По математике хватало решения трёх первых, то есть простейших, задач теста: «Шкаф стоит 3300 руб., а его сборка 10% цены. Сколько стоит шкаф со сборкой?»; «Сколько сырков по 16 руб. можно купить на 100 руб.?» Для верного подсчёта сырков за глаза хватит смутных воспоминаний о начальной школе, но аттестат-то дают за среднюю!
Столь же элементарных знаний, никак не исчерпывающих школьную программу, хватит и для тройки по русскому. И хуже всего, что от силы пятая часть школьников получает по той же математике больше вот такой тройки. То есть явное большинство выпускников и по формально обязательному предмету имели возможность практически не учиться.
Для маскировки столь катастрофических результатов решено сделать новый шаг в развитии ЕГЭ: разделить экзамен по математике на базовый и профильный уровни. Тест базового уровня будет уже целиком состоять из задач, доступных смышлёному третьекласснику, но это вроде даже и не будет стыдно: да, мы считаем, что решения этой тривиальщины довольно для получения аттестата, так ведь уровень-то — базовый! А на средний балл (теперь уже профильного уровня) абстиненты от математики влиять перестанут, и он перестанет от года к году пикировать. Смотреть на всё это горько.
Адепты образовательной реформы любят укорять её критиков, будто те бранят нынешний Минобр более всего потому, что идеализируют школу советского периода: та-де была лучшая в мире, а нынешняя… Мне нечасто встречаются люди, называющие советскую школу лучшей в мире, — слишком уж памятны её слабые стороны. Но школьная система математического образования, вне всякого сомнения, была тогда лучшей в мире, и то, до чего она сейчас докатилась — за какие-то двадцать лет! — национальный позор.
Уже многие весельчаки провели нехитрый эксперимент: дали экзаменационные выпускные тесты младшеклассникам, а то и дошколятам (тут с оговоркой: одарённым). Результат, говорят, всегда один и тот же: на тройку набирает большинство детей. А теперь сопоставьте эти шуточки со свежей информацией: в Удмуртии четырнадцать из семнадцати выпускников, сдававших ЕГЭ по математике досрочно, экзамен завалили.
Есть две международные программы: PIRLS, в которой оценивают учебные достижения школьников начальных классов, и PISA, где оценивают пятнадцатилетних ребят. Малыши наши выигрывают почти у всех: в предпоследний раз мы были первые, Гонконг — второй, в последний раз мы вторые, Гонконг первый. А наши юноши каждые три года опускались на несколько позиций, оказавшись в предпоследний раз примерно сороковыми из семидесяти участников; так что в последний раз Россия и участвовать не стала.
Увы, всё ведёт к печальному выводу: наша школа понижает интеллектуальный уровень детей — не говоря о том, что развращает их безнаказанностью безделья.
Если уж вспоминать про советскую, не лучшую в мире школу, то её абитуриент за месяц сдавал то ли семь, то ли восемь устных и письменных выпускных экзаменов; на каждом он должен был показать минимальную осведомлённость в пределах школьного курса очередной дисциплины.
Конечно, средний школьник никак не уподоблялся Пико делла Мирандола, но такой минимальной осведомлённостью в разных науках он на момент выпуска худо-бедно располагал, а на устных экзаменах ещё и доказывал, что в некоторой степени обучен излагать какие-то мысли. Собственно, это всё и называлось полученным средним образованием.
Сегодня средним образованием мы готовы называть натасканность на прохождение тестов конкретного типа по трём-четырём предметам — и это в благоприятном случае; в случае менее благоприятном аттестат о среднем образовании выдаётся, как мы видели, за умение с горем пополам читать и считать в пределах первой сотни. О навыках связной речи лучше не вспоминать.
Почему отчаянность ситуации до сих пор так мало осознана в обществе? Да потому, что кто хочет учиться, тот — во всяком случае, в крупных городах — учиться пока может.
Ключевое слово тут, к сожалению, «пока». Если оставить в стороне репетиторство всех родов, к обсуждаемой теме почти не имеющее отношения, то число школ, пригодных для получения настоящего образования, с неизбежностью будет сокращаться. Потому, например, что проводимая в последние годы политика прямо враждебна к сколько-нибудь выдающимся школам. Подушевое финансирование и так бы их погубило, но на помощь ему поспело и бредовое убеждение многих начальников, будто само существование элитных школ противоречит священному (и неисполнимому) принципу равнодоступности качественного образования.
Пришибить хорошую школу не проблема, а создать новую труднее с каждым годом — прежде всего потому, что беда с учителями. В любой сколько-нибудь серьёзной дискуссии о проблемах школы можно услышать, что учителя (не все, конечно, — многие) плохо знают предмет, плохо и невнятно говорят, не владеют базовыми методическими навыками и так далее.
Система педагогического образования в стране практически разрушена. Многие десятки педвузов чуть не во всех регионах страны за последние годы просто закрыты, выжившие либо ждут своей очереди, либо странным образом переформатируются. Теперь они будут готовить не специалистов, как прежде, а бакалавров; иными словами, из педвузов превращаются в педтехникумы — прекрасная основа для школы XXI века, что и толковать.
Что нужно делать? Не помню, сколько лет я не видел связных выступлений о том, что нужно делать, а за последние недели прочёл уже три разных текста, написанных весьма квалифицированными людьми. Тексты различаются во многих деталях, но едины в главном: отмена ЕГЭ в нынешнем виде, то есть выпускного и вступительного экзамена вместе; возврат выпускных экзаменов по всем основным предметам, то есть возвращение школе субъектности, а с ней — права на жизнь.
Но как раз на это нынешние вожди образования не пойдут никогда и ни за что. Тут их кащеева игла: если ЕГЭ оказался хуже чем преступлением, ошибкой, то кто они такие? Поэтому любой разговор об отмене ЕГЭ они сводят и будут сводить к его «совершенствованию» — занятию с точки зрения школы вполне бессмысленному.
И ведь по сути-то ЕГЭ уже скончался: и выпускное сочинение, возвращённое в школу по прямому приказу свыше, и устные экзамены по некоторым дисциплинам поставили крест на хвалёном «единстве» теста. Но Минобр этого не желает признавать. Выпускное сочинение он превратил в какой-то невнятный зачёт, а устные экзамены, весь смысл которых в диалоге с экзаменатором, говорят, хочет свести к монологам, записываемым в звуковые файлы, — чтобы потом их «объективно оценивать»…
Торопиться нужно ещё и потому, что ЕГЭ укореняется. С каждым годом всё больше учителей с изрядным облегчением привыкают к нынешнему положению вещей. Они понимают, что натаскивать, да притом не всех учеников класса, куда легче, чем учить, да притом всех; что система, при которой детей не надо учить думать, говорить и писать, весьма удобна тому, кто сам всего этого не умеет.
Возвращать выпускные будет поэтому всё сложнее: учителя будут всё более массово к ним не готовы — выяснилось же в этом году, что большая часть словесников не знает, как работать с возвращённым вдруг сочинением.
Промедлить ещё совсем немного — не знаю, год или два — и может статься, что школу придётся восстанавливать не по живым воспоминаниям, а по книгам. Если кто-нибудь сумеет такие книги написать.

Источник: km.ru   

 

ПЕДАГОГИКА КАК СМЫСЛ ИЛИ МУДРОСТЬ.

ОТ РЕДКОЛЛЕГИИ ЖУРНАЛА «…ИЗМ»

Летом 1999 г. состоялся II Российский философский конгресс. Проходил он в столице Урала – в Екатеринбурге. Мыслящая отечественная общественность подводила там мировые итоги.

… Еще каких – ни будь десять лет тому назад так называемая мировая система социализма владела от 1/3 до половины всего мирового общественного богатства. Ее главный отряд – советская социалистическая бюрократия / партийная, советская, хозяйственная / - в своем составе имела весьма специфическое подразделение, а именно: славное и заслуженное начальство Среднего Урала.

Урал – опорный край державы. Что сие значит?

Для Карла XII – сокрушительный огонь русских пушек под Полтавой. Для Англии – вдоволь русского железа, которое позволило ей стать «мастерской мира». А для Гитлера он обернулся броней уральских танков, о которую под Москвой, Сталинградом и Курском он разбил свой медный лоб всемирного русофоба.

Отсюда – уникальный, так сказать, «железный» характер уральского начальства, его суперцентрализм, послушание младших старшему, доверие к нему местного населения, которое /доверие/ замешано на убеждении в том, что твой начальник – это уж, конечно,  державник, а не кто  ни будь там еще, и заведомо плохого он не сделает.

Так что исторически вовсе не случайно, что Главный Штаб уральского начальства – Свердловский обком КПСС – в главном своем составе оказался у государственного штурвала в Кремле!

О том, как к этому факту следует сегодня относиться – знает ныне каждый. Но бесконечно важно при этом знать, кто был, есть и до сих пор остается «духовным наставником», воспитателем, идейным вдохновителем и «ученым советником» этого уникального для современной отечественной истории отряда железных советских социалистических управленцев.

Так кто же они те, что, выражаясь популярно, «пинали дверь» в кабинеты Свердловского Обкома КПСС? Кто держал в академической узде многотысячный идеологический актив, в партийной же узде – актив академический, и получал к юбилею поздравительные грамоты от местного КГБ?

Исторически точное, научное наименование этому специфическому коллективу, сыгравшему теневую и роковую роль в трагической судьбе России, СССР, лагеря социализма, мирового коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения, звучит так – «уральская философская школа». Кстати сказать, так же, не без гордости до сих пор, называют они себя сами.

В полной конгениальности с виднейшей академической фигурой Запада – Збигневом Бжезинским – несколько десятилетий «поработали» ее главные функционеры и организаторы: деканы философского факультета Уральского Госуниверситета М.Руткевич, К.Любутин, В.Скоробогатский, Б.Багиров, А.Перцев. …А.Касван и Г.Бурбулис – их благодарный кадровый вклад в со-творческую лабораторию маститому американскому коллеге польского происхождения.

Что именно происходит в голове советского социалистического начальника, когда он, по «свежим» веяниям времени, из красного директора превращается в дельца–капиталиста – об этом наш журнал уже писал /См. письмо журнала «…ИЗМ» в ЦК Компартии Греции , № 1 /6/ 1998 г./ А вот что же /и как?/ происходит в голове профессора – обществоведа, который «от имени» Академии и «по поручению» идеологического секретариата Компартии ведет по жизни этого начальника? Толкает его из крайности в крайность при полнейшем послушании последнего. А когда вместо веселой «свадьбы в Малиновке» получается всеобщее горе и разорение (=перестройка и реформы), горе-профессор прячется за спину своего «аппаратного» подмастерья …

О том, как устроена душа Самого Мастера, какими мятежными страстями она пленена, делая заложником взбесившейся Доксы все общество, и повествуют тезисы доклада «Педагогика как смысл или мудрость».

… Наш проницательный читатель, конечно же, не сомневается в педагогической сущности марксизма.

Однако, сегодня марксизм, в парткоме и опекающей его кафедре, потерпел ту же методологическую и жизненную катастрофу, что и сама педагогика. И потому оба они вплотную стоят перед общей задачей, а именно: перед СОФИОЛОГИЧЕСКОЙ РЕАБИЛИТАЦИЕЙ ЧЕЛОВЕКА и в педагогике, и в марксизме и в самой нынешней жизни. Ведь предательство Истины и там и там совершено по одним и тем же законам. И /что самое интересное!/ одними и теми же людьми. «Уральская философская школа», полагает академическая общественность, умудрённая жизненными уроками последних 10-и лет, составляет их весьма – весьма «заслуженный» авангард.

Так что голодные учителя г. Красноуфимска, яростно пикетируя здание бывшего партийного штаба нынешней кремлевской команды реформаторов, борются сегодня не столько за зарплату, сколько за то, что выше зарплаты – за Истину единую и неделимую, как для честного педагога и не запятнанного «академическим» мародёрством преподавателя высшей школы, так и для настоящего философа-марксиста.

ПЕДАГОГИКА КАК СМЫСЛ ИЛИ МУДРОСТЬ.

Введение в софиологию: «Все» - это «единое» или «многое»? Мудрость есть все, но не все есть мудрость; Философия, софиология, софистика; софиогония, софиогенез, софиология детства, софиология образования, софиологическая реабилитация человека; софиологическая архитектоника науки и человека: система техническая и архитектоническая; софиологическая категориальность – архитектонический Смысл как гимнастика и игра Истины с собою самой; софиологическая характерология; первичность художественной литературы и теологии перед психологией и психиатрией; софиологическое обществознание: диалектическая логика первична, а социология – вторична; софиология богатства; софиография жизни; диалектическая дидактика: мудрость как «правило всех правил», а всякая наука – прикладная логика; логическое: Логос – Смысл – Речь; Смысл как язык, а язык как «самоговорящее бытие коллектива» /К.Маркс/ и как Сказ /П.Бажов и М.Хайдеггер/; текст и контекст: дар речи, молчание, немота, умолчание и тайна;

Софиологическая педагогика; педагогическая архитектоника диалектики мифа; педагогическая архитектоника мифологии рассудка: макроэкономика, психодиагноз, медикаментозное психолечение, клиническая социорепрессивность, первичность психолога перед педагогом в школе…; космополитизм как обобщенная формула мифологии рассудка: беременная Докса или недоношенная Истина; правда и Истина; педагогика превращенных форм – власть социологии над диалектической логикой; смысл и предмет; архитектоника софиологической педагогики: воображение – рассудок – разум – мудрость; - души – архонты – герои – гении – демоны – ангелы – архангелы – начала – власти – силы – господства – престолы – херувимы – серафимы; софиология и теология: единство Единого как союз Техне, Христа и Софии; «Титаник»; перцепция и апперцепция: деятельность как само-деятельность, а субстанция как субъект; педагогическая сущность христианства; закон конкретности Бога и Человека; конкретность Жизни в педагогической софиологии: Хаос – Космос – Эрос – Логос – Абсолют – Универсум; Абсолютная Истина и типичные посягательства на нее: плюрализм, редукционизм, натурализм, психологизм, социологизм, позитивизм…; красота против Истины – эстетический соблазн; эстетика и софистика самой жизни: Герм – Афродитизм; эстетика против софистики – бунт на коленях?! Красота спасет мир…;

Софистика и эстетика: прекрасность Единого и единство Прекрасного; демоническая роль социологического релятивизма в эстетике, обществознании и человекознании; понятие и чувственная схема – символ – миф; слово как живое существо, т.е. кошка – это молчаливая филология, а филология – это «говорящая кошка»;

Архэ и Культ личности ближайшего Начальства; теоретическая софиология: «социальное животное как Человек» или Начальство ради Архэ, так как Истина - первична, а начальство - вторично; эмпирическая софиология: «человек как Социальное Животное» или Архэ ради Начальства, так как Начальство первично, а истина вторична; бюрократия как эмпирический софос;

Софиологическое искусствоведение: казачество как любовь к Родине без /или против/ разрешения Начальства; начальник – бюрократ – атаман; Единство Родины и Отечества – героизм; софистический эстетизм: Отечество без родины или Родина против отечества – смятенная душа героизма; Белоруссия, Россия и Украина после 1991 года; ребенок - начальство суть Отечества, а отечество как «часть» Родины; мальчик и девочка – пол как категория Абсолютной Истины; Василий Розанов, Отто Вейнингер, Владимир Набоков и Алексей Лосев; русская, немецкая и греческая философия: Абсолютная Истина как Единство Единого и Многого; философия пола и пол философии: диалектический материализм и диалектический идеализм, система философии и метод, История философии и Логика, сознание и мышление…; позитивизм – вздорная баба философии; Диамат – женский модус диалектической философии; является ли марксизм гегельянством?; Советский диамат – «Лолита» диалектического идеализма; «Уральская философская школа» /1966 – 1999/ - позитивистский вариант советского диамата /М.Н.Руткевич, К.Н.Любутин, Л.Я.Рубина, А.В.Гайда, В.В.Скоробогатский, Б.Б.Багиров, А.В.Перцев, В.В.Ким, Н.Н.Целищев, А.Ф.Еремеев, Г.П.Орлов, В.А.Панпурин, Г.Е.Зборовский, Ю.Р.Вишневский, Н.А.Воронин, С.Н.Стародубцев, А.А.Баталов … Г.Э.Бурбулис/; главные максимы уральской философской школы: марксизм без … Маркса, философия без … мышления, этика без … нравственности, эстетика без … чувства прекрасного, политэкономия без … русского хозяина общественного богатства, исторический материализм без … философии, научный коммунизм без … коммунистического мировоззрения, социализм без … рабочего движения, культ личности начальства вместо … Истины;

Софиология и софистика; правда ради Истины, правда вместо Истины, правда против Истины; трансфинитивная софистика = финитивная диалектика дурной бесконечности /смысл как «социальная вещь», а рабочая сила как жизненный Идеал/; трансфинитивная софистика Единого и Многого как безразлично определенное тождество философии /Истина/, теологии /Бог/, науки /объективная Истина/ и софиологии /Абсолютная Истина/;

Трансфинитивная софистика как «объективная мыслительная форма» /К.Маркс/ мировой доксакратии;

Трансфинитивная диалектика как «бесконечно логическое» /Г.Гегель и С.Б.Церетели/ и дефиниция «истинной бесконечности», а именно: полития – Царство Божие – коммунизм – софиум /соответственно Сократ, Иисус Христос, Карл Маркс/; «рассудок – Божья благодать» /Г.Гегель/, а время – это рассудок Вечности; «Эон – дитя на престоле, играющее в пессейю, ребенку принадлежит царская власть» /Гераклит/;

Эон и меон: политика – царство от мира сего – буржуазное общество; «буржуазность без буржуазии» - меон в эйдосе; «право для того, чтобы быть равным должно быть неравным» - эйдос в меоне, т.е. справедливость; бригадный подряд – «Договор по совести» /Владислав Сериков/ или Благо как разрешенное противоречие «реального – материального», «идеального – нереального» и «материального – формального»…: «не только философия должна стремиться к действительности, но и действительность должна стремиться к философии»: жизнь как орган философии /Г.Гегель/, а философия как орган жизни /К.Маркс/ или тождество марксизма и гегельянства как диалектика мифа /диалектика – логика – социология – мифология/; перестройка как частная собственность на бригадный подряд, а именно: бригада телевизионщиков вместо рабочей бригады; Александр Лившиц вместо Димы Горина; классовый подход против диалектического материализма или Л.М.Каганович и М.Н.Руткевич против А.Ф.Лосева, Э.В.Ильенкова и В.К.Бакшутова;

Софиократия и докса – кратия: общественное мнение, рынок, социология, биржа, журналистика, суд присяжных, психология, консилиум и Ученый совет – голосование самой … Истины!; кадровая политика кафедры: Докса против Софии; доксократ как агент мифологии рассудка: хулиган, бюрократ, космополит…; Русская идея и коммунистический Эйдос как трансфинитивные антиподы доксакратической мифологии, а именно: русский патриот «должен» быть антикоммунистом, а советский коммунист «обязан» быть русофобом; политология – цивилизация выше Жизни;

Политика и полития; полис и поколение; поколение как совпадение софиогенеза и софиогонии; дефектология – конфликт поколений; социум и софиум: софиология социума и социология софиума; отдел кадров как софиография жизни: софистический потенциал автобиографии; «навешивание ярлыков» - не классовый подход; социологизм как превращенная форма фило – Логии: знак против значения, значение против смысла; знак вместо смысла – демонизм и наркомания; свобода слова или журналистика как докса – кратическая филология; софиология – состоявшееся единство филологии и философии: совпадение Логоса и Софии как смерть доксакратии или разрешенное противоречие Ветхого и Нового Заветов; Библия – единство Книги и Жизни, то есть образование; Образование – воспитание Царя в голове, а софиология образования – царская наука о само-управлении; Полития – самоуправление как архитектоническая завершенность Государства; политика – самоуправление как саморазрушение государства; Метафизика Государства – «Сказка о рыбаке и рыбке» или: женское начало государства – «Кармен», мужское начало государства – «Аниськин»; Елизавета и Мария Стюарт – потрясенная метафизика Нового времени; Людовик XVI: абстрактный рассудок «дурной метафизики» - гильотина; Паша Ангелина – ответ И. Сталину: метафизика должна быть… конкретной! Россия – XX век: между метафизикой «дурной» и «конкретной» … «Свадьба с приданным»;

Образование, государство и богатство как органы национальной гениальности; Царь в Голове: знание – незнание – молчание /Дионисий Ареопагит/; архитектоника национального Гения: софос – биос – этос – этнос – топос – пафос – патос – эпос – мелос – технос – архэ – мистагогос – дискурс – соматос – теос – эйдос…; экономическое богатство как продуктивный акт национальной гениальности: единство труда «конкретного» , «абстрактного» , «всеобщего» и «всемирно – исторического»; метафизическое все – единство способностей народа в политэкономии и образовании /Аристотель , А.Смит, Г.Гегель, И.Дицген, И.А.Ильин, Э.Ильенков/; Софиум и национальный Гений: мировой рынок как «кви про кво» /одно вместо другого/ «национального» и «гениального»; смысл и энергия: возрождение как смысловой акт национальной гениальности; разруха как кви про кво внесофийной педагогики, разрушающей единство книги и жизни – монетаризм; талант – архитектоническое место в системе гениальности; русская гармошка – конгениальность русского и немецкого национального Гениев; Шеллинг и Чаадаев, Пушкин, Гегель и Иван Ильин; Янтарная комната или «В окопах Сталинграда» /Виктор Некрасов/; Калиниград – Кенигсберг: Иммануил Кант … русский философ?!

Возрождение без гениальности и таланта – очередная разруха; устоит ли против софистики сомато- , психо-, социо-генеза воспитания педагогика без Логоса?; методика без … Царя в голове – трансфинитивное «единство» кафедры и школы; «Русский Логос» как филологически точная формула софиологии возрождения и возрождения софиологии;

Русские как «часть» русско – язычных или логический субъект в роли предиката своего собственного предиката; Всечеловечность русского национального Гения или рассудочная «логика» превратных форм;

Русская речь как разрешенное противоречие: Закона и Благодати, русского Софиума и русско – языкого социума, диалектики мифа и мифологии рассудка, софиократии и доксакратии = софиологическая революция;

ЖАЖДЕТ ЛИ ЛОГИКИ современный педагог?!

«Копи Царя Соломона» /Ч.Норриса/; русский, немецкий и греческий языки как классическая речь Софии; Алексей Лосев о «Человеке в футляре» А.Чехова; «русский мат на английском языке» /Литературная газета/ как доксологическая софиократия или доксакратическая софиология;

«Волоколамское шоссе» Ал.Бека или русская тайна Мартина ХАЙДЕГГЕРА…

Валерий МОЛЧАНОВ, кандидат философских наук

Апрель-май 1999 г.

ОПУБЛИКОВАНО в сокращенном виде под названием «ПЕДАГОГИКА КАК СМЫСЛ» в сб.: «ДЕТСТВО. ОБРАЗОВАНИЕ. БОГОСЛОВИЕ И КУЛЬТУРА. (Возрождение софиологии и софиология возрождения на Урале). Екатеринбург 1998 г. тираж 100.