Эксперт: через два-три года рухнет пенсионная система
Нынешнее состояние российской экономики
нельзя считать полноценным кризисом, однако отсутствие назревших реформ
может к нему привести. Мало того, давно требует переформатирования
социальная сфера: пенсионная система и система здравоохранения показали
свою несостоятельность, и нужно всего пару лет, чтобы они рухнули. Об
этом и других угрозах, стоящих перед экономикой страны, в интервью
"Росбалту" на Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ) рассказал доктор экономических наук, ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов.
- Прошедший в Петербурге Международный экономический форум, по вашему мнению, имеет ли какое-нибудь значение и вес для бизнеса? Некоторые сторонние эксперты перед началом ПМЭФ заявляли, что это мероприятие превратилось в тусовку, на которую уже не приезжают первые лица зарубежных стран, и никаких решений тут не принимается.
- Думаю, что имеет и весьма существенное. В пятницу на пленарной сессии с участием президента присутствовали около 150 зарубежных инвесторов. А инвестиционные решения, как известно, в большой степени основаны на психологии: когда ты один, это кажется рискованным, и другое дело, когда рядом такие же, как ты, решившие работать в России. В этом отношении даже безотносительно тех или иных подписанных договоров, которые являются лишь парадной частью и готовятся, конечно, не здесь, форум работает как психологический регулятор экономических связей.
- Что вы можете сказать по поводу планового выступления президента на ПМЭФ? Кто-то от него ждал громких заявлений, но в итоге получилось повторение уже давно известных истин. Что, по вашему, хотел донести Путин?
- Мне кажется, у Путина был совершенно определенный месседж: мы продолжаем строить капитализм в России, мы не переходим к огосударствлению, мобилизационной экономике. Мы по-прежнему собираемся модернизировать экономику, озабочены повышением качества своей продукции, приращением интеллектуального капитала России. Мы инвестируем в свою конкурентоспособность. Посмотрите, как мы это делаем.
- На многих сессиях в рамках форума эксперты говорили о необходимости серьезных структурных реформ в стране. Потому что проблемы назрели давно, и таким вялотекущим преобразованием власть ничего не изменит. Какие реальные советы здесь звучали, которые можно было бы применить к нашей действительности?
- Все они давно сформулированы. Это реформа системы государственного управления, резкое его сокращение в пользу рыночного регулирования и обязательного страхования рисков. Например, демонтаж контрольно-надзорной деятельности государства, что сейчас является одним из крупнейших препятствий для бизнеса. Второе - это реформа сферы бюджетной ответственности государства. В первую очередь должна быть проведена социальная реформа, перенос фокуса социальной помощи от формальных получателей на тех, кто реально в ней нуждается, например, молодые семьи с двумя-тремя детьми. У нас по-прежнему фактическое субсидирование жилья - одна богатая семья, проживающая в 200-метровой квартире, получает больше помощи, чем три бедных семьи в 50-метровых "двушках", вместе взятые.
Следующее - это пенсионная реформа. Российская система пенсионного обеспечения, построенная без участия самих людей, которые зарабатывают, неустойчива и не может существовать. Давно назрела необходимость развития накопительной пенсионной системы, когда человек сознательно отчисляет средства на свою пенсию и управляет этими деньгами. Помимо этого, необходимо внедрять те или иные платежи в медицинском обеспечении. Мы медицине даем из бюджета около одной четвертой того, что дают европейцы, заявляя тот же уровень сервиса. Но автомобиль с одним колесом поехать не может. Мы должны включить дополнительные ресурсы, а в нынешней бюджетной ситуации это в первую очередь ресурсы семей. Мы прекрасно понимаем, что они платят, только платят "под столом". Лучше, чтобы они платили над столом. Тогда мы могли бы реально помогать самым бедным, делая бесплатными медицинские сервисы, при этом остальных обеспечивая услугами за суммы, вдвое меньше, чем на открытом рынке. В этом случае мы могли бы иметь медицину высокого уровня.
- Вы сейчас имеете в виду платную медицину?
- Частично платную медицину. Психологически людям сложно отказаться от идеи бесплатной медицины, но государство не может найти на нее дополнительные деньги. Поэтому мы должны соглашаться либо на то, что нас лечат неудовлетворительно, либо на изменение системы.
- Но шагов по этому направлению никаких не предпринимается. И административная реформа не проводится. Нынешними темпами мы способны выйти из существующего кризиса?
- Такими темпами мы придем к кризису. Сейчас мы не в кризисе. Даже ожидаемое трехпроцентное падение 2015 года, если оно не сопровождается галопирующей инфляцией, просто не будет замечено основными группами населения. А то, что вслед за этим ожидается нулевой рост, - это не кризис, это рецессия. У нас нет сейчас ни десятипроцентного падения производства, ни массовой безработицы, так зачем пугать себя несуществующим проблемами, когда и других хватает?
- Что же такое кризис? Чего нам ждать?
- Кризис - это то, что было у нас в 2008-2009 годах. Когда было обвальное падение производства, резкий скачок потенциальной безработицы, которую мы все же смогли купировать.
- Можно ли верить словам некоторых экспертов, что в следующем году по абсолютным цифрам будет еще хуже?
- В следующем году по абсолютным цифрам будет совсем немного хуже или так же, как в этом. Проблема в другом: еще два-три года, и рухнет субсидируемая из бюджета система пенсионного обеспечения. У нас сейчас из четырех элементов социальной сферы эффективно работающими являются культура и образование: хоть массовое высшее и слабое, слабые техникумы, но средняя школа очень хорошая. Та часть медицины, которая связана с больницами, работает тоже более или менее неплохо, а вот поликлиническое обслуживание неудачное, отсюда выходит, что мы нерационально тратим деньги на здравоохранение. Пенсионная система, чтобы свести концы с концами, вынуждена черпать из бюджета, из кармана налогоплательщиков по 1,5% ВВП каждый год, а нам неоткуда взять этих денег, сейчас их приходится доставать из Резервного фонда. Он исчерпается, и любое правительство вынуждено будет заявить о реформе пенсионной системы.
- Вы говорите о провалах в социальной сфере, но, может, есть надежды на промышленность? Сейчас, например, планируется вложить на развитие высокотехнологичного производства 2,5 трлн рублей, постоянно говорится об импортозамещении, при этом результаты видны только пока в агропромышленном комплексе. Вы верите в то, что предпринимаемые правительством меры помогут нам достичь высокого уровня промышленности, чтобы выйти на мировой рынок и быть там конкурентоспособными?
- Этих мер явно недостаточно. Этими мерами мы можем частично решить проблему импортозамещения, но импортозамещение - это всегда дороже и чуть хуже, пусть и свое. Не мы себя поставили в такое положение, наши зарубежные оппоненты поставили нас в такое положение. Но говорить, что благодаря импортозамещению наша экономика расцветет и у нас будет больше производительность труда, нельзя.
- Исходя из того что до народа пытается донести президент, все в стране довольно оптимистично. Прогнозировали довольно глубокий кризис, но этого не произошло, с безработицей справились, инфляцию удержали...
- Но стратегический фактор, о котором я говорил выше, работал против нас еще до санкций. До санкций мы имели весь букет проблем. В 2013 году у нас был уже ничтожный рост экономики.
- И санкции дело усугубили...
- Санкции несколько усугубили. Я считаю, что как раз против санкций президент, правительство России и Банк России отработали хорошо. Мы сумели себя защитить, и нам есть чем гордиться. Потому что наши оппоненты на Западе считали, что они нас согнут и заставят соблюдать свои условия.
- Вы имеете в виду те меры, которые принимались для внутренней экономики, или ответные санкции?
- Я имею в виду меры, которые принимались внутри экономики. Ответные санкции я бы делал по-другому, хотя, наверное, политически они полезны. Мы пострадали от ответных санкций не меньше, чем наши оппоненты. Хотя мы могли сделать их условными, объявив, что эмбарго будет введено, скажем, через полгода, если Запад не отменит санкции. И тогда бы европейские аграрии мобилизовались и боролись за то, что у них могут отнять рынок сбыта. А так у них уже отняли то, за что можно было бороться.
- Санкции в отношении России в итоге были продлены. Они будут иметь накопительный эффект?
- Нет, я считаю, что их эффект будет ослабевать, даже если формально санкции не отменят. Потому что те фирмы, которые хотят торговать с Россией, нашли обходные пути - они торгуют, условно говоря, через свои азиатские отделения, через партнеров в других юрисдикциях. Технологические санкции, которые пытались ввести американцы, работают не очень хорошо. Есть ограничения по рынкам капитала, усугубившие дефицит инвестиционных ресурсов в экономике, есть девальвационный эффект, связанный с падением цены на нефть, есть дополнительная инфляция, порожденная нашими санкциями против Европы, но в общем российская экономика и российская финансовая система выстояли. Думаю, к концу года у нас улучшится картина с предоставлением кредитных ресурсов предприятиям. Российская экономика почти приспособилась к тем непосредственным последствиям санкций, ради которых они были задуманы нашими западными оппонентами. Это безусловно победа, которой надо гордиться.
Но на фоне этого у нас сохраняются проблемы структурной неэффективности экономики, слабое управление, у нас есть нереформированный социальный сектор. Президент этого никогда не скрывал и не отрицал. Но дело в том, что необходимость реформ должно осознать население, избиратели, ведь наше государство в основе своей демократическое. В коренных вопросах, не в тактических, президент смотрит на граждан, а не наоборот. А граждане именно сейчас не готовы к повышению пенсионного возраста, не готовы официально доплачивать за социальные услуги, хотя и сейчас платят, но только кому-то в карман. Власть вынуждена работать в этих ограничениях. Я думаю, общество дозреет до идеи реформ, когда им станет совсем плохо.
- Помогли бы сейчас проведению этих реформ досрочные выборы президента, о чем говорил бывший министр финансов Алексей Кудрин?
- Я считаю, что это неверное предложение. Для ускорения реформ это не помогло бы. Люди могут выбрать президента только с той программой, которую они одобрят. А сейчас большинство не одобрит некоторых вещей, которые необходимы с точки зрения экспертов. Путин не станет обманывать избирателей. Он им предложит то, на что сможет уговорить. А если уговорить не сможет, то обманывать и выходить с одной программой, чтобы потом быстро реализовывать другую, он не будет.
- Вы сказали, что у нас серьезные структурные преобразования - реформа пенсионной системы, социальной сферы - возможны, когда население достигнет дна.
- Здесь речь идет не о доходах населения, а о качестве социальных сервисов. Средний класс не рассчитывает на государственную пенсию и делает другие инвестиции и накопления. Поэтому реформы связаны не с обеднением населения, а с его обогащением. После того, как у нас постепенно через несколько лет начнет расти экономика, будет расти и численность среднего класса. Станет больше людей, которые будут согласны платить официально вместо того, чтобы платить неофициально.
- Так когда же будут возможны эти реформы?
- Сейчас у нас среднего класса около 25% населения. Если мы выйдем к 2018 году на более или менее нормальный рост хотя бы в 3-4%, то к 2030 году у нас средний класс достигнет примерно 40-45%. Если учесть, что 70% из них концентрируется в городах, то это уже большинство населения. И тогда естественным образом подойдем к реформам. Но очень хочется верить, что мы сможем найти политическую возможности провести реформы намного раньше.
- Прошедший в Петербурге Международный экономический форум, по вашему мнению, имеет ли какое-нибудь значение и вес для бизнеса? Некоторые сторонние эксперты перед началом ПМЭФ заявляли, что это мероприятие превратилось в тусовку, на которую уже не приезжают первые лица зарубежных стран, и никаких решений тут не принимается.
- Думаю, что имеет и весьма существенное. В пятницу на пленарной сессии с участием президента присутствовали около 150 зарубежных инвесторов. А инвестиционные решения, как известно, в большой степени основаны на психологии: когда ты один, это кажется рискованным, и другое дело, когда рядом такие же, как ты, решившие работать в России. В этом отношении даже безотносительно тех или иных подписанных договоров, которые являются лишь парадной частью и готовятся, конечно, не здесь, форум работает как психологический регулятор экономических связей.
- Что вы можете сказать по поводу планового выступления президента на ПМЭФ? Кто-то от него ждал громких заявлений, но в итоге получилось повторение уже давно известных истин. Что, по вашему, хотел донести Путин?
- Мне кажется, у Путина был совершенно определенный месседж: мы продолжаем строить капитализм в России, мы не переходим к огосударствлению, мобилизационной экономике. Мы по-прежнему собираемся модернизировать экономику, озабочены повышением качества своей продукции, приращением интеллектуального капитала России. Мы инвестируем в свою конкурентоспособность. Посмотрите, как мы это делаем.
- На многих сессиях в рамках форума эксперты говорили о необходимости серьезных структурных реформ в стране. Потому что проблемы назрели давно, и таким вялотекущим преобразованием власть ничего не изменит. Какие реальные советы здесь звучали, которые можно было бы применить к нашей действительности?
- Все они давно сформулированы. Это реформа системы государственного управления, резкое его сокращение в пользу рыночного регулирования и обязательного страхования рисков. Например, демонтаж контрольно-надзорной деятельности государства, что сейчас является одним из крупнейших препятствий для бизнеса. Второе - это реформа сферы бюджетной ответственности государства. В первую очередь должна быть проведена социальная реформа, перенос фокуса социальной помощи от формальных получателей на тех, кто реально в ней нуждается, например, молодые семьи с двумя-тремя детьми. У нас по-прежнему фактическое субсидирование жилья - одна богатая семья, проживающая в 200-метровой квартире, получает больше помощи, чем три бедных семьи в 50-метровых "двушках", вместе взятые.
Следующее - это пенсионная реформа. Российская система пенсионного обеспечения, построенная без участия самих людей, которые зарабатывают, неустойчива и не может существовать. Давно назрела необходимость развития накопительной пенсионной системы, когда человек сознательно отчисляет средства на свою пенсию и управляет этими деньгами. Помимо этого, необходимо внедрять те или иные платежи в медицинском обеспечении. Мы медицине даем из бюджета около одной четвертой того, что дают европейцы, заявляя тот же уровень сервиса. Но автомобиль с одним колесом поехать не может. Мы должны включить дополнительные ресурсы, а в нынешней бюджетной ситуации это в первую очередь ресурсы семей. Мы прекрасно понимаем, что они платят, только платят "под столом". Лучше, чтобы они платили над столом. Тогда мы могли бы реально помогать самым бедным, делая бесплатными медицинские сервисы, при этом остальных обеспечивая услугами за суммы, вдвое меньше, чем на открытом рынке. В этом случае мы могли бы иметь медицину высокого уровня.
- Вы сейчас имеете в виду платную медицину?
- Частично платную медицину. Психологически людям сложно отказаться от идеи бесплатной медицины, но государство не может найти на нее дополнительные деньги. Поэтому мы должны соглашаться либо на то, что нас лечат неудовлетворительно, либо на изменение системы.
- Но шагов по этому направлению никаких не предпринимается. И административная реформа не проводится. Нынешними темпами мы способны выйти из существующего кризиса?
- Такими темпами мы придем к кризису. Сейчас мы не в кризисе. Даже ожидаемое трехпроцентное падение 2015 года, если оно не сопровождается галопирующей инфляцией, просто не будет замечено основными группами населения. А то, что вслед за этим ожидается нулевой рост, - это не кризис, это рецессия. У нас нет сейчас ни десятипроцентного падения производства, ни массовой безработицы, так зачем пугать себя несуществующим проблемами, когда и других хватает?
- Что же такое кризис? Чего нам ждать?
- Кризис - это то, что было у нас в 2008-2009 годах. Когда было обвальное падение производства, резкий скачок потенциальной безработицы, которую мы все же смогли купировать.
- Можно ли верить словам некоторых экспертов, что в следующем году по абсолютным цифрам будет еще хуже?
- В следующем году по абсолютным цифрам будет совсем немного хуже или так же, как в этом. Проблема в другом: еще два-три года, и рухнет субсидируемая из бюджета система пенсионного обеспечения. У нас сейчас из четырех элементов социальной сферы эффективно работающими являются культура и образование: хоть массовое высшее и слабое, слабые техникумы, но средняя школа очень хорошая. Та часть медицины, которая связана с больницами, работает тоже более или менее неплохо, а вот поликлиническое обслуживание неудачное, отсюда выходит, что мы нерационально тратим деньги на здравоохранение. Пенсионная система, чтобы свести концы с концами, вынуждена черпать из бюджета, из кармана налогоплательщиков по 1,5% ВВП каждый год, а нам неоткуда взять этих денег, сейчас их приходится доставать из Резервного фонда. Он исчерпается, и любое правительство вынуждено будет заявить о реформе пенсионной системы.
- Вы говорите о провалах в социальной сфере, но, может, есть надежды на промышленность? Сейчас, например, планируется вложить на развитие высокотехнологичного производства 2,5 трлн рублей, постоянно говорится об импортозамещении, при этом результаты видны только пока в агропромышленном комплексе. Вы верите в то, что предпринимаемые правительством меры помогут нам достичь высокого уровня промышленности, чтобы выйти на мировой рынок и быть там конкурентоспособными?
- Этих мер явно недостаточно. Этими мерами мы можем частично решить проблему импортозамещения, но импортозамещение - это всегда дороже и чуть хуже, пусть и свое. Не мы себя поставили в такое положение, наши зарубежные оппоненты поставили нас в такое положение. Но говорить, что благодаря импортозамещению наша экономика расцветет и у нас будет больше производительность труда, нельзя.
- Исходя из того что до народа пытается донести президент, все в стране довольно оптимистично. Прогнозировали довольно глубокий кризис, но этого не произошло, с безработицей справились, инфляцию удержали...
- Но стратегический фактор, о котором я говорил выше, работал против нас еще до санкций. До санкций мы имели весь букет проблем. В 2013 году у нас был уже ничтожный рост экономики.
- И санкции дело усугубили...
- Санкции несколько усугубили. Я считаю, что как раз против санкций президент, правительство России и Банк России отработали хорошо. Мы сумели себя защитить, и нам есть чем гордиться. Потому что наши оппоненты на Западе считали, что они нас согнут и заставят соблюдать свои условия.
- Вы имеете в виду те меры, которые принимались для внутренней экономики, или ответные санкции?
- Я имею в виду меры, которые принимались внутри экономики. Ответные санкции я бы делал по-другому, хотя, наверное, политически они полезны. Мы пострадали от ответных санкций не меньше, чем наши оппоненты. Хотя мы могли сделать их условными, объявив, что эмбарго будет введено, скажем, через полгода, если Запад не отменит санкции. И тогда бы европейские аграрии мобилизовались и боролись за то, что у них могут отнять рынок сбыта. А так у них уже отняли то, за что можно было бороться.
- Санкции в отношении России в итоге были продлены. Они будут иметь накопительный эффект?
- Нет, я считаю, что их эффект будет ослабевать, даже если формально санкции не отменят. Потому что те фирмы, которые хотят торговать с Россией, нашли обходные пути - они торгуют, условно говоря, через свои азиатские отделения, через партнеров в других юрисдикциях. Технологические санкции, которые пытались ввести американцы, работают не очень хорошо. Есть ограничения по рынкам капитала, усугубившие дефицит инвестиционных ресурсов в экономике, есть девальвационный эффект, связанный с падением цены на нефть, есть дополнительная инфляция, порожденная нашими санкциями против Европы, но в общем российская экономика и российская финансовая система выстояли. Думаю, к концу года у нас улучшится картина с предоставлением кредитных ресурсов предприятиям. Российская экономика почти приспособилась к тем непосредственным последствиям санкций, ради которых они были задуманы нашими западными оппонентами. Это безусловно победа, которой надо гордиться.
Но на фоне этого у нас сохраняются проблемы структурной неэффективности экономики, слабое управление, у нас есть нереформированный социальный сектор. Президент этого никогда не скрывал и не отрицал. Но дело в том, что необходимость реформ должно осознать население, избиратели, ведь наше государство в основе своей демократическое. В коренных вопросах, не в тактических, президент смотрит на граждан, а не наоборот. А граждане именно сейчас не готовы к повышению пенсионного возраста, не готовы официально доплачивать за социальные услуги, хотя и сейчас платят, но только кому-то в карман. Власть вынуждена работать в этих ограничениях. Я думаю, общество дозреет до идеи реформ, когда им станет совсем плохо.
- Помогли бы сейчас проведению этих реформ досрочные выборы президента, о чем говорил бывший министр финансов Алексей Кудрин?
- Я считаю, что это неверное предложение. Для ускорения реформ это не помогло бы. Люди могут выбрать президента только с той программой, которую они одобрят. А сейчас большинство не одобрит некоторых вещей, которые необходимы с точки зрения экспертов. Путин не станет обманывать избирателей. Он им предложит то, на что сможет уговорить. А если уговорить не сможет, то обманывать и выходить с одной программой, чтобы потом быстро реализовывать другую, он не будет.
- Вы сказали, что у нас серьезные структурные преобразования - реформа пенсионной системы, социальной сферы - возможны, когда население достигнет дна.
- Здесь речь идет не о доходах населения, а о качестве социальных сервисов. Средний класс не рассчитывает на государственную пенсию и делает другие инвестиции и накопления. Поэтому реформы связаны не с обеднением населения, а с его обогащением. После того, как у нас постепенно через несколько лет начнет расти экономика, будет расти и численность среднего класса. Станет больше людей, которые будут согласны платить официально вместо того, чтобы платить неофициально.
- Так когда же будут возможны эти реформы?
- Сейчас у нас среднего класса около 25% населения. Если мы выйдем к 2018 году на более или менее нормальный рост хотя бы в 3-4%, то к 2030 году у нас средний класс достигнет примерно 40-45%. Если учесть, что 70% из них концентрируется в городах, то это уже большинство населения. И тогда естественным образом подойдем к реформам. Но очень хочется верить, что мы сможем найти политическую возможности провести реформы намного раньше.
Источник: amic.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий