ВЫБОР РОССИИ, ИЛИ «ИНОЕ ДАНО»

ВЫБОР РОССИИ, ИЛИ «ИНОЕ ДАНО»:

СМЫСЛ КОНЦЕПЦИИ НЕОИНДУСТРИАЛИЗМА ДЛЯ ПРОЕКТИРОВАНИЯ БУДУЩЕГО ПОСЛЕ КРАХА ГЛОБАЛИЗАЦИИ

В России единственным источником власти является многонациональный российский народ. По Конституции России «РФ - социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». В нашей стране должны охраняться труд и здоровье людей. Реальные же условия привели к противоположному результату. Это означает, что формирующий их строй не способен обеспечить достойных условий для поддержания жизни и свободного развития большинства. Тем самым обнаруживается, что «социально-экономический строй» и «конституционный строй» суть разные вещи. Первый вступил в противоречие со вторым, осуществляя фактически его насильственное свержение. В такой ситуации гражданским долгом выступает призыв к защите Основ конституционного строя. Задача дня - демократическими методами обеспечить установление нового общественно-экономического устройства: гуманного, эффективного и справедливого. Легитимность такого социально-эволюционного призыва не вызывает сомнений. Для его реализации потребуется переход к следующему этапу реформ - «неоиндустриальному», вбирающему в себя позитивные черты предшествовавших формаций.

Часть общества при этом будет настаивать на возврате к доперестроечному старому советскому социализму. Таковы адепты традиционных левых партий, в первую очередь, КПРФ. Старый советский социализм характеризовался всесилием государства, господством плана, полным подчинением личных интересов общественным, уничтожением частной собственности на все средства производства. Однако с середины 60-х годов, когда все перечисленное существовало, в СССР стал нарастать системный кризис, приведший к социальному взрыву. Наш народ прекрасно понимал, что в стране отсутствуют свободные выборы, и Верховный Совет не представляет истинное народовластие. Обюрократившаяся КПСС не способна была оставаться «определяющей и направляющей политической силой». В социально-экономической области было, с одной стороны, - гордость за бесплатное образование, здравоохранение, низкую квартирную плату, уверенность в завтрашнем дне, мощную науку, непобедимую армию, поддержку развивающихся стран, и в то же время - бесконечные очереди, унижающий дефицит, отчуждение трудящихся от результатов собственного труда. Старый политический режим создавал атмосферу несвободы, двойной морали, озлобленности. В погоне за экономическим могуществом государство проглядело нарастающее социальное разочарование, снижение качества жизни, что проявилось ростом смертности за 1965-80 гг. на 40%, убийств - на 80%, самоубийств - на 60%.

В результате, к началу 80-х годов люди в полной мере осознавали необходимость политических и экономических преобразований для исправления накопленных за десятилетия ошибок и перехода к новому этапу развития. Призыв «Больше демократии, больше социализма» поддержало тогда большинство населения. Однако обнаружилось, что ни власть, ни общество не имеют Проекта Нового пути. Его нет и по настоящее время, о чем свидетельствуют прошедшие парламентские и президентские выборы. Люди не видят, куда идти - потерян высокий смысл жизни. Обществу навязывается мнение, что «иного не дано». В этом – причина депрессии и молчания и игнорирования выборов всех уровней большинством народа.

«Вашингтонскому консенсусу» должен быть противопоставлен «Манифест народов России». Его задача показать, что «иное - дано». Если сможем найти в себе смелость решиться на поиск правды - победим, если побоимся - уйдем побежденными в Красную книгу истории. Для победы необходима Новая партия – Партии народов России, которая станет партией всего российского общества, - именно на эту роль и претендует самая крупная партия страны – «Единая Россия». Смена социального строя есть революция. «Запрет» на это слово в цивилизованном мире сняли «бархатные» перевороты в Восточной Европе 90-х годов. Стало очевидным, что революции могут быть мирными и желанными, и даже «оранжевыми». Чтобы не дать России сорваться в «бунт бессмысленный и беспощадный», требуется осуществить революционный переход конституционным способом, как, например, в Молдавии, направив его с самого начала в созидательное русло. Для этого общество должно быть готовым к осознанным действиям в критических ситуациях. Поэтому взятие всей полноты государственной власти на следующих парламентских и президентских выборах – ближайшая задача Партии народов России. Имея необходимую политическую силу, она обеспечит через референдум выбор требуемого строя. Для победы необходима поддержка не менее 90% населения. Партия власти должна быть партией гражданского общества, - последняя еще должна быть создана.

Новая цель – качество жизни

Выбор нового строя невозможен без новой цели. Все прежние века целью социального прогресса служил рост экономического могущества государства и уровня жизни населения. Этот стимул сыграл важную роль для исторического развития. Однако к концу ХХ века стала очевидной его недостаточность. Несмотря на изобилие произведенных на планете материальных благ, люди оказались разобщенными на богатых и бедных, «элиту и изгоев», решая многие проблемы через насилие и кровь. Причина в том, что экономические ориентиры не учитывают самого главного – человека, насколько ему уютно в окружающем мире. Они лишены этического смысла.

Что может быть более привлекательным, чем желание стать богатым? В чем высший смысл, достойный владеть миром? Смыслом жизни является сама жизнь в стремлении человека к счастью и социальному совершенствованию. Это то, что называется качеством жизни. В отличие от уровня жизни, который характеризует материальное благосостояние, качество жизни отражает самочувствие человека и общества.

Так, для СПС все мотивы заключены в «свободе», причем все издержки реформ понимаются как цена свободы. Для КПРФ звучат два мотива – национальный и классовый («за державу обидно» и защиты бедных), для «Яблока» важен идеал демократии как механизма вовлечения людей по поводу обстоятельств их жизни, для Единой России важна «власть» как основа социальной солидарности. В Народной партии звучало богатство мотивов. Это первая у нас и пока неуспешная партия нравственного протеста, партия третьего сектора (общественных организаций), взыскующая народный идеал «государства правды», народности, гражданственности, патриотизма, настаивающая на возвращении в обиход гражданского долга, гражданской солидарности, служения. Ликвидация бедности, повышение качества жизни граждан, достижение благосостояния для всех дополняется тезисом и делами по духовному возрождению страны, что предполагает необходимость ограничения экономических и гражданских свобод элит и граждан, если они противоречат нравственности, общественному благу, основам солидарности. В сущности, это восстановление традиций и есть подлинный утопизм, поскольку настоящие утопии всегда реализуемы и позволяют на основе идеалов прошлого возводить будущее.

Не всегда динамика уровня и качества жизни совпадают. Расчеты показали, что личное и социальное самочувствие зависят от экономических условий примерно на 40%, тогда как около 60% приходится на духовные факторы, включая взаимоотношения между людьми и нравственную атмосферу в стране. Это означает, что промышленное развитие и уровень жизни не исключаются из критериев прогресса, но предстают не целью, а средством. Целью жизни становится создание такого общественного строя, который обеспечивает достижение счастья и социальной гармонии для всех и каждого. В таком случае государственная политика окажется вынужденной ориентироваться не только на экономические интересы, но и этические, развивая в обществе стремление к справедливости, свободе, гуманизму, солидарности.

Исходя из первостепенной важности качества жизни, именно оно должно стать главным ориентиром социального прогресса. Чтобы это желание не превратилось в популистский лозунг, цель должна иметь четкие критерии, отражающие высшие человеческие ценности:

во-первых, это здоровье и продолжительность жизни,

во-вторых, это рождаемость и воспроизводство рода,

в-третьих, это удовлетворенность жизнью (крайняя степень неудовлетворенности – самоубийства),

в-четвертых, это духовное состояние, оцениваемое по соблюдению нравственных заповедей: «не убий» (убийства), «не укради» (кражи), «не прелюбодействуй» (разводы), «почитай родителей» (брошенные старики), «заботься о потомстве» (оставленные в роддомах дети) и др.

Качество жизни способно служить не только целью социального развития, но и его условием, если общество решает иные важные задачи. При этом никакие действия государственного аппарата не должны вести к ухудшению перечисленных показателей сверх пороговых значений. Они есть те «красные флажки», за которые власть не имеет права заступать.

С экологической точки зрения новая цель несет в себе большой оптимистический потенциал. Из приведенных расчетов следует, что для достижения высокого качества жизни потребуется на 60% меньшая нагрузка на природу, чем для достижения большого богатства.

Важно, что переход человечества к более гуманной цели развития не потребует насильственного отказа от предыдущей. В силу большей привлекательности новая вытеснит старую естественным путем. У всех народов счастье всегда ценилось выше богатства. Стремление к высокому качеству жизни – это путь к такому строю, где «свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех».

Как заставить власть действовать в интересах народа? В ХХ веке российская бюрократия превратилась в самостоятельный политический класс, неподконтрольный обществу и ведущий отчаянную борьбу за свое господство. Прежде он назывался партийной номенклатурой, теперь – партией власти. Чтобы исправить положение, нужен новый механизм государственного управления – через обратную связь по конечному результату. Здесь конечным результатом является улучшение показателей качества жизни. Введение ответственности власти за результаты своей деятельности позволит сделать прорыв к политическому управлению нового типа, основанному на законах социальной эргономики. Станет действовать самонастраивающийся государственный механизм, который не принуждает разные народы иметь абсолютно одинаковую социально-экономическую модель, а находит оптимальные условия для каждой конкретной страны. Критерий оптимальности при этом один - улучшение качества и уровня жизни. Сформируется реальный демократический режим, где сменяющиеся на выборах партии вынуждены действовать преемственно, исходя из интересов всего населения. Тем самым общество становится гражданским не на словах, а на деле.

Необходимость создания новой народной мечты о качестве жизни

Речь идет о необходимости создания новой народной мечты как результате отказа от заказанного властью поиска национальной идеи. Необходимость такой утопии задается насущной нуждой в захватывающем в первую очередь молодежь социальном мифе – достойной утопии неоиндустриального общества.

Важнейшей особенностью содержательного достоинства мечты оказывается ее соответствие традиции народной жизни. Такой традицией в России всегда был идеал государства правды. Первое русское законодательство Ярослава Мудрого так и называлось – «Русская правда». Человек ждал от государства, от его суда правды и в зависимости от правды решал вопрос о соблюдении закона в соответствии со своими убеждениями. И сегодня вопрос о построении гражданского общества стоит так: либо ломать людей и делать их европейцами, либо восстанавливать нашу традицию построения государства правды. Известно, что в ходе реформ Александра II судебная реформа проводилась под лозунгом «Правда и милосердие», а не «Свобода и закон» (некое сочетание лозунгов сегодняшних СПС и ЛДПР). Ныне в начале ХХI в. все чаще раздаются призывы заменить 18 статью Конституции РФ, провозглашающую тезис о свободе как источника смысла закона на утверждение о правде как источника и определителя смысла закона. Понятие правды соответствует и православной традиции (правда – закон Христов), причем человек ждет от государства не патерналистского отношения, но правоты, не свободы, но правды от суда.

Другой особенностью нормальной действующей мечты является ее народность. Народность в целом, как фиксирует Н.Я.Данилевский, служит причиной существования государства: буквально, государство, не имеющее народной основы, не имеет причины для существования. При расхождении целей государства и сохранении народности неизбежно возникает необходимость в утопии как средстве сбережения народности. Мечта не нужна там, где народ поверил в правду государственного строя и стал его защитником. В 90 гг. ХХ в. в России было создано государство, не имеющее народной поддержки и защиты. Данные социологических исследований показывают, что от 60 до 70% населения РФ не считают себя обязанными государству и не хотят жить на его территории. Более того, от 40 до 60% подростков (не знавших иной государственности, кроме новой, возведенной в ходе реформ) полагают для себя необходимым соблюдать закон лишь в случае его сочетания с собственными убеждениями. Такое государство не имеет причины существования и порождает необходимость утопического проектирования граждан – ожидания государства правды, народного государства, в которое верит большинство.

Очевидно, что мало отстаивать интересы избирателей – необходимо считаться с убеждениями народа. Народник К.С.Аксаков полагал, что народ имеет глубинные убеждения, взгляды на образ жизни, уклад жизни и если жизнь строится в соответствии с убеждениями, то и народу комфортно в этом государственном устройстве. И если народ не устраивают реформы, если он не понимает их сути, на смену губительных реформ – этой воплощенной антиутопии – приходит народная утопия. Простой народ является основанием всего общественного здания страны, исторической духовности и силы ее. Он же является основой и мыслей страны, а потому любые реформаторы, управленцы могут сделать что-либо потребное для народного дела лишь, если исходят из мыслей и интересов простого народа. Во главе народных утопических проектов не могут стоять харизматические личности (вроде В.В.Жириновского), ученые (вроде К.Мангейма), но личности, коренящиеся в народе и имеющие народную социальную идентичность. Очевидно, что проблема социальной идентичности низов и верхов в утопическом сознании тесно связана с реальными отношениями слоев в обществе. Стратегия верхов может заключаться в вовлечении народа в государственную жизнь с тем, чтобы народ жил в государстве, в правду которого он верит. Таков вообще механизм воплощения мечты в жизнь (а не «сбычи мечт») и предотвращение напряженного народного искания правды.

Другой задачей моделирования коллективной идентичности оказывается сохранение каждым народом своего народного облика. Лозунг «Да здравствует каждый народ!» пришел к нам из середины ХIХ в. Такое, в сущности, антиглобалистское настояние идет еще и от Достоевского, полагавшего, что каждый народ привнесет особую наиболее развитую в нем форму жизни в копилку целостного человечества. Тезисы либерал-глобалистов, настаивающих на стирании и унификации национальных, территориальных различий под систему либеральных ценностей американского образца наиболее полно воплощены в доктрине США «Свобода. Сила. Лидерство». Эта доктрина ничем не отличается от идеологии Третьего Рейха и настаивает на ничем не ограниченной свободе для США, силе как условии свободы, лидерстве как цели свободы.

Наконец, мечты всегда создавали общественный идеал. Народ при утрате веры деградирует и перестает быть народом, превращаясь в население, филистерскую массу. Самым страшным следствием реформ 90 гг. ХХ в., прежде существовавших только в Смуту, была утрата цели и общественного идеала. Как говорили римляне, если не знаешь куда плыть, то нет и попутного ветра в паруса. Когда либералы утверждают, что быть богатым и здоровым и есть наша цель и национальная идея, то вспоминаешь евангельское «не хлебом единым», понимаешь и ту небывалую прежде в СССР скуку, которая поразила богатую верхушку нынешней Эрэфии. В этих условиях взлет утопий неизбежен, ибо общество вправе (пока в мыслях) обуздать эгоизм богатой элиты, вправе налагать ограничения на экономические и гражданские свободы, если они противоречат основам солидарности, нравственности, общественному благу.

В конституциях стран Запада, прошедших длительный цивилизационный путь, свободы и права граждан ограничены нравственным законом (в ФРГ), либо ограничиваются требованиями солидарности – не наносить вред обществу (Италия), либо требованием «общего блага» (Япония). Из принципа ограничения свобод вытекают неотъемлемые обязанности граждан, когда существуют естественные права и свободы, но есть и обязанности гражданского долга, общественного долга. Только в Конституции РФ сказано, что свободы и права могут быть ограничены, в ней нет понятия общественного благ, нет и обязанностей граждан обуздывать свой интерес. Слово «общественный» используется лишь в контексте обеспечения общественного порядка и формирования общественных организаций... Конституция РФ должна быть цивилизованной и нацеленной на обуздание эгоизма олигархов, властей, поскольку простой человек не может воспользоваться свободами в условиях, когда деньги являются эквивалентом свободы. Поэтому восстановление понятия «долг» и есть ограничение свобод элиты, бизнеса. Но утопия требует идти дальше – привести право в соответствие с правовым менталитетом россиян. Мечта требует в соответствии с лозунгом «новых левых»: будьте реалистами, требуйте невозможного! Нужны новые люди!

У нас свой идеал закона, свой идеал правового государства. В западном идеале источником прав являются свободы. Там права делятся на права первого и второго поколений, что отражено в Европейской Социальной Хартии. Разрыв между правами в либеральном мышлении неустраним. Права второго поколения (право на образование, социальное обеспечение, жилье) понимаются как претензии к обществу, что и отражено в нашей конституции. Такое противоречие наличного законодательства и идеала народа приводит к псевдоколлективистской идентификации. Мечта проектирует подлинную коллективную идентичность, однако ее полагание возможно как забегание вперед и связано с социальным возрастом народов.

Новый персоналистский коллективизм неприемлем для стандартов потребительского общества, навязанного миру финансовой олигархией. Этот индивидуализм построен на безудержной гонке потребления и индивидуальном, либо массовом как в Японии, успехе в этой гонке. Этот механизм потребительской гонки сыграл свою роль в послевоенном подъеме Запада на основе плана Маршалла для Европы. В потребительской гонке возникают глобальные экологические опасности, которые приводят к разделению мира на бедные и богатые страны. Концепция устойчивого развития представляет попытку выхода из этой кризисной ситуации, попытку, несомненно, наивную. При этом предполагается, что установление международного нормативного порядка позволит ограничить аппетиты потребительского общества. Предполагается, что на этой интернациональной основе возникнет новый образ жизни для разных народов – более приемлемый для них, чем американский стандарт и образ жизни. Россия и стремится стать лидером в этом процессе создания новых международных жизненных норм для ХХI в.

Создание здорового общества – обеспечение здорового качества жизни

Создание здорового – психически и физически – общества представляет собой привлекательную цель для народов мира. Народы стремятся вкладывать средства в человека и новый жизненный стандарт, позволяющий развивать производительные силы и наукоемкое производство. Именно поэтому высокое качество жизни всегда является задачей антропогенных цивилизаций. Новый образ России в мире не совпадает с националистическим мифом и основывается на неких реальных основаниях русской жизни. Какие же мы имеем основания для утверждения светлого будущего нашей страны в глазах человечества?

Это интеллект нации и сохранившаяся образовательная система – то, что позволило стране в кратчайшие сроки преодолеть разруху и наследие гитлеровской оккупации. Сюда же относятся великолепные научные школы, позволявшие нам в течение десятилетий успешно выдерживать конкуренцию с США и преодолевать американские достижения на самых важных прорывных участках технологического прогресса. Важно отметить уникальное географическое положение России в мировом сообществе – Россия выступает как мост между странами атлантического и тихоокеанского регионов. Северный морской путь через Россию в 2 раза короче и в 1,6 раз дешевле, чем любая иная дорога из Британии в Японию.

Что тормозит развитие России в ХХI в.? Это в первую очередь тупики нашего реформаторства: приватизация не привела к созданию эффективного собственника, либерализация экономики не привела к эффективному менеджменту с положительной общественной и культурной динамикой, корпоративизм превратился в организованную систему расхищения российского национального богатства, а государственный монетаризм стал инструментом и жертвой разрушения финансовой системы.

Однако главной бедой России стал государственный антикоммунизм как идеология антиобщественной рыночной экономики. В период государственной борьбы младореформаторов с тоталитаризмом ими был выдвинут лозунг «Никакой идеологии» – под его сенью была полностью отвергнута идея социально-справедливого общества, хотя вся перестройка плавно перетекшая в реформы начиналась под лозунгами «Больше социализма, больше демократии!». При этом стало считаться, что социализм себя полностью дискредитировал за годы существования мировой системы социализма. Однако реформаторы предпочитали не говорить о капитализме прямо, но заменяли этот термин эвфемизмами о социализированной или социальной рыночной экономике.

В массы внедрялось простое доказательство: рыночная экономика основана на частной собственности. А потому она несовместима с какой-либо идеологией. Все получилось как в «Отцах и детях» И.С. Тургенева: Вы полагаете, что убеждений не существует, тогда это и есть Ваше убеждение! («в комнате засмеялись»). У нас сформировалась чудовищная рыночная идеология, полагающая, что рынок делает все без идеологии, поскольку он руководствует повседневными интересами, а не утопическими фантазиями о блистательном будущем. Но это и была рыночная идеология неолиберализма. Однако люди нуждаются в идеологии как в воздухе. Идеология не может быть сведена к мировоззрению, она выступает как цемент для социальной связи, а свобода идеологии и идеологических союзов представляет собой важнейшую демократическую свободу. Поэтому снятие табу с идеологии означает и снятие заклятия с социализма как продукта идеологизации.

Социализм успешно выдержал соревнование с капитализмом и создал новые источники роста производительности труда, а социалистическое общество в Китае развивается необыкновенно высокими темпами. Современный цивилизованный капитализм использует повсеместно эти источники государственного планирования и регулирования в целях достижения всеобщего блага. Поэтому радикальный реформизм нашего общества следует признать ни капиталистическим и ни социалистическим, но последней стадией реального социализма, характеризующегося разрывом слова и дела, идеологическими пропагандистскими эффектами и колоссальным социальным неравенством.

Мир живет в многоликости цивилизаций. Культурологи пользуются образами: Франция – прекрасная, Англия – старая добрая, Германия – ученая, Америка – деловая, Россия – святая. Отменить этот полицентризм мира невозможно – это не смогли сделать большевики, нацисты, не по силам это и «янки». Нынешнее идеологическое мессианство нового крестоносца – США до карикатурности напоминает прежнее идеологическое мессианство КПСС. С.Хантингтон в своей знаменитой формуле «West against the Rest» настаивает, что Западу пора отказаться от иллюзии своей универсальности и позаботиться о своем выживании в мире многих цивилизаций. Такой мягкий правый мондиализм (то есть сохраняющий национальные особенности и затем мягко их стирающий) в отличие от левого мондиализма Ф.Фукуямы стремится не переиначить другие цивилизации, но сохранить уникальные качества Запада.

Следует согласиться с утверждениями, что Россия всегда облачалась в форму империи для воплощения в этом социальном устройстве типа интегрии высших законов мироздания. Это империя, но без империализма – без захватов и оккупации. В России не было признаков империи в западном смысле слова. Вообще имперская идея сегодня – это идея политического союза многонационального российского населения в новых исторических формах. Государство было и останется наднациональным. Очевидно, что «ненавидя Россию, Запад убивает себя. Превращая Россию в себя, убивает и себя, и весь будущий Универсум» (С.Кортунов).

Получается, что Россия выступает в качестве «дренажа и очистителя для Запада», а не как «помойка для дворца». Нет России – нет Большой культуры, нет и Всемирной истории. Ю.Мамлеев в книге «Новый Град Китеж» развивает идею космологической России, говоря о том, что идея России выходит за рамки земного шара и является глубочайшей тайной, скрывающей отношения между Богом и Космосом. Фактически, в этом утверждении мы видим новую и зарождающуюся версию русского космизма! Выходит, что исторически существующая Россия – лишь одно из проявлений России космологической, а иные России возможны в других мирах... Этот образ отражает тезис о России как экзистенциальной сущности мира. Мессианские притязания России начинают здесь осуществляться в новом поэтически-мистическом контексте как претензия на новое имперостроительство. Так, определяя черты новой Империи, следует полагать, что новая империя (то есть новое сверхнациональное государство с сильной национальной идеей) может и должна стать альтернативой как фашистской и коммунистической мутации, так и либеральному «рассеянному склерозу».

В ее ядро должны быть заложены новейшие и даже сверхновые западные идеи (меритократия, государство экспертов, неоиндустриализм, сверхиндустриализм и т.д.) в сочетании с традициями собственного развития (в том числе советскими) и русской философской мыслью, в частности, разработанной В.И.Вернадским ноосферной концепцией информационного взаимодействия человечества. Эта новая империя должна сочетать в себе грядущий динамизм ХХI в. с великой духовностью нашей страны, демократические ценности – с национальными интересами, механизмы рыночной экономики – с национальной идеей. В итоге возникнет нечто абсолютно новое - «абсолютная Родина», то, что мир искал, но не находил ни на Западе, ни на Востоке.

Качество жизни против циничной транзитологии

Несмотря на мутации западнического режима в России, несмотря на постиндустриалистский вектор западной цивилизации, Россия и ее народ сохранили свой вектор развития, который приходил каждый раз заново в новое противоречие с ориентацией правящей элиты. Результаты выборов в государственную Думу показывают каждый раз разгром новой разновидности правых либералов: в 1993 г. были разбиты представители ДемВыбора России, в 1995 г. они были списаны в утиль, начался распад НДР, в 1999 г. правые партии потерпели поражение, а в 2003 г. они были изгнаны из Думы. Однако, правящая верхушка проводила курс правых, пользовалась их кадровыми ресурсами, предоставляла им все возможности в СМИ. Более того, и новый президент вначале продолжил внешнеполитический курс своего предшественника.

И ныне мы слышим от идеологов власти одну и ту же фразу: «Мы вливаемся как бы в общую семью цивилизованных наций» (25 мая 2002 г. на встрече с президентом США в Санкт-Петербургском университете), «Россия возвращается в семью цивилизованных наций» (29 мая 2002 г. в ходе Саммита Россия-НАТО»), «Россия потихоньку возвращается в семью цивилизованных наций» (25 сентября 2003 г. в Нью-Йорке на встрече с иерархами РПЦЗ). Что касается традиционных западников-либералов («демократов»), то российские младореформаторы уже в момент гибели СССР являли собой две субкультуры – прагматическую и идеологическую. Прагматики (их лидер – Г.Бурбулис) «освободили» Россию от СССР в утилитарных целях для утверждения самостоятельности Б.Ельцина. Напротив, «идеологи» представляли собой либеральную реакцию на коммунизм и на то, что ментально лежит глубже него – «православные максимализм и мессианство», в конечном счете, на сам русский ментальный порыв. Эволюция этих идеологов привела врага «неперспективных деревень» Т.И.Заславскую к общему выводу о том, что новой социальной революции в России не было, а радикальные либерально-демократические реформы фактически вылились в ограбление общества горсткой, в общем, случайных людей. Начавшаяся затем спонтанная трансформация в условиях отсутствия у правящей элиты стратегии и политической воли имела следствием крайнее ослабление государства и тотальную криминализацию общества.

Такая циничная транзитология вызывала непонимание даже со стороны западнически настроенных политиков. Так, автор программы перехода в «500 дней» лидер «Яблока» Г.Явлинский писал по поводу этих политиков транзита-перехода: меня поражало, с какой нелюбовью и даже ненавистью эти люди относились к своей стране. Они говорили: все равно здесь все плохо, здесь «совок», здесь все гадость. Сейчас мы зажжем очистительный огонь инфляции, все здесь разрушим, а потом начнем строить. У них не было никакой опасливости перед тем, что они затевали. Им не нужен был ничей опыт, кроме их личного, совершенно недостаточного для мероприятий такого масштаба, как они планировали. Их представления были просто убийственными. Когда они говорили: что же, мы будем делать реформу с узбеками или с украинцами? – мне все хотелось просить: мы сами-то кто такие? Почему вы с таким цинизмом и с таким снобизмом относитесь ко всем остальным?

Объективный процесс интеграции и направленная глобализация загоняют Россию и русский народ на периферию «уже больного капиталистического общества». С.Кара-Мурза пишет о попавших в ловушку народах огромной цивилизации Евразии, о необходимости проведения контртранзита: все прогнозы говорят, что участь тех, кто окажется втянутым в экономику нынешнего капитализма, оставаясь на периферии, будет ужасна. Снова, как почти сто лет назад, единственным средством избежать распыления станет для России мобилизация и самостояние. В противном случае нас ждет революция - сегодня только ленивый не пишет о призраке революции. Вот и Ю.М. Лужков в книге «Развитие капитализма в России. 100 лет спустя» прямо говорит о рыночных фундаменталистах и их реформах, которые по-большевистски толкают страну к революции. Уточним, неоиндустриальная модернизация будущего окажется уже не революцией (термин означал в средневековой астрологии «вращение небесных сфере») ленинского типа, а «революция по Грамши», т.е. революция в гражданском обществе и многопартийной системе. В ней победят более продвинутые «органические интеллектуалы». Как говорил Грамши, революция – это битва «сил организованного мышления против сил животной жизни» в поисках высшей гармонии. Успех в поиске путей преодоления нашей катастрофы зависит от того, успеем ли мы восстановить сначала связность нашего общественного сознания на уровне здравого смысла, а затем поднять его на уровень того, что Грамши называл «организованным мышлением». Для этого надо идти вперед, осваивая и новое знание, и новые интеллектуальные технологии.

Некрасов С.Н., доктор философских наук, профессор,

зав. кафедрой философии УрГСХА

г. Екатеринбург