Приговор

 Август, семнадцатое.

Считаете, что это прегрешенье?

За панк-молебен, небольшую часть,

Хам – суд выносит Божие решение,

В восторге церковь и довольна власть.

Вопросы будут. Завтра и сегодня.

И все же не мешало бы понять:

Так кто же, извините, срань Господня,

И надо ли кого-то прогонять?

Опять в России злые ветры дуют.

Побойтесь, заглянули бы в святцы.

Уже и в Храме барахлом торгуют,

Как в лавке толстопузые купцы.

Сын Божий многим проложил дорогу,

И верить в это вовсе не грешно.

Он создал церковь, чтоб вела всех к Богу,

А торговать в ней глупо и смешно.

Отцы святые грех с себя снимают.

И дальнего, и ближнего любя,

Прощенья от других не принимают,

Они прощать готовы лишь себя.

Кому властители добра желают?

Недаром прихожане говорят:

Прости их, Господи! Они не знают,

Не ведают, что здесь они творят.

Избавиться бы от лихой напасти,

Отречься от тюрьмы и от сумы.

Здесь прав лишь находящийся у власти,

Простит их Бог? Но не простим их мы.

Где можно отыскать свою обитель?

Здесь, что не сделай, все равно не в масть.

Сегодня церковь истинный гонитель,

Гонитель, как и нынешняя власть.

Святая церковь – это Божьи грезы.

Пришёл и в церковь первобытный страх.

Им отозвались староверов слёзы,

Сожженных ими на святых кострах .

Суду и власти – только комплименты,

Хоть памятники шли во все края.

У каждого святые аргументы,

И ложь всегда у каждого своя.

Бассейн на месте храма появился.

Для церкви это – как укус осы.

А ночью Божий храм в нем отразился,

Как отразились на столе часы.

Вопросы удивительно простые:

- «Зачем вам это, не чуди, прошу!

Часы за миллион… Отцы святые!»

- «Часы? Какие? Я их не ношу».

Вы ложью никого не убедили,

Лишь только вынесли из церкви сор.

Не их вы на два года посадили,

Себе вы подписали приговор.

В.Т.