УРОКИ РЕВОЛЮЦИИ Часть IV

 Борис Ихлов

В последней части книги «Ошибка в проекте. Ленинский тупик», опубликованной в 7-м номере журнала «Наука и жизнь», Гавриил Попов не сообщает ничего особого. Старое пережевывание тезиса, что Россия не дозрела до социализма, поэтому с ходу пришлось выдумывать новую модель социализма, которой до революции не было:

«… по Марксу капитализм доводит производительные силы до уровня, когда частная собственность на средства производства становится их оковами и когда надо только сбросить их как отжившую форму, заменив общественной собственностью… возникает концепция социализма, которая появляется лишь потому, что его хотят и внедряют – нечто принципиально чуждое идеям научного коммунизма, согласно которым коммунизм наступает как неизбежный итог развития капитализма. Социализм, который надо строить силой взятой административной власти… ленинская социалистическая революция базируется не столько на объективно вызревших экономических предпосылках обобществления (империализма, Б. И.), сколько на административно созданных государственных формах империализма военного времени… на этой-то основе и была подготовлена почва для единой административной концепции социализма.»

Бесспорно, это крайне полезное чтиво для бывших членов КПСС, подвизавшихся на ниве обществоведения-идеологии. Попов предельно точно (по цели, но не по форме) тыкает их носом в святцы. Хотя его вопрос к ним на самом деле нужно формулировать по-другому: «Почему, с чего это вы, члены КПСС, назвали строй в СССР социалистическим? Ведь всё становится на свои места – по Марксу, по научному коммунизму – если этот строй назвать правильно – госкапитализм?»

Разумеется, никто не сидел на кухне с линейкой и калькулятором, вырисовывая какую-то модель административного социализма, не было такого на свете, это всё фантазии Попова. Однако совершенно точно: то, что было в СССР, совершенно чуждо научному коммунизму, если называть строй в СССР социалистическим. Правда, один человек всё же назвал его социализмом. Этот человек – Дюринг. Энгельс же его поправил: не социализм, а госкапитализм (Энгельс, «Антидюринг»).

БЫЛА ЛИ СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ НА ЗАВОДЕ? О социалистических экономических лозунгах

И все-таки даже идеологи КПСС способны уличить Гавриила Харитоновича в передергивании.

1) Попов вырезает из общественного развития важный кусок, о котором ни Марксу, ни Ленину не пришло бы в голову забыть – переходный период от капитализма к коммунизму, период диктатуры пролетариата, того типа государства, которое постепенно отмирает по мере приближения к коммунизму. В этот период сохраняются отношения частной собственности (Маркс, «Критика Готской программы»).

2) Из-за этого он крайне неряшливо формулирует, каким образом происходит смена общественного строя. Для него она сводится к простой отмене частной собственности. Как говорится, кому что ближе.

Одна из сторон противоречия между трудом и капиталом – противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения. Согласно Попову, когда буржуазные общественные отношения становятся оковами для развития производительных сил, эти отношения сбрасываются и заменяются на социалистические. Попов совершенно точно указывает, что капитализм в отсталой России к 1917 году находился на начальной стадии развития.

«Внутри» развития капитализма тоже возникает масса противоречий, вообще присущих процессу развития. Они разрешаются в том числе путем реформ. Этим реформам могут предшествовать и войны, и революции. Оковы полуфеодальных-полукапиталистических отношений в России 1917 года не могли быть разрешены путем реформ – в виду слабости буржуазии как класса. Буржуазия не собиралась отказываться от опеки со стороны царского режима. Понадобилась революция, движущей силой которой был пролетариат. Но революция вовсе не означала, как указывал Ленин, что экономические отношения стали социалистическими.

Попов делает вид, что Ленин и другие большевики не знали, что Россия – отсталая страна, делает вид, что не читал, почему именно большевики «ввязались в драку» - в надежде на пролетариат развитых стран. Впрочем, об этом не читало и 99% идеологов КПСС.

Очевидно, что никакая диалектика отношений базиса и «революционно преобразованной надстройки» не помогла бы России, если бы не социалистическая революция в развитых странах. В таком случае, коли в развитых странах не случилось социалистической революции, в связи с чем Попов именует – в пику Ленину – возникшие в России после 1917 года экономические отношения социалистическими?

Повторяя общие места, каким образом происходит смена общественного строя, Попов вместе с идеологами КПСС замечает главного. Источником противоречия между общественным характером производства и частной формой присвоения является противоречие между абстрактным и конкретным трудом. Именно оно является основой деления общества на классы, следовательно, существования государства с правящим привилегированным классом, институтом найма и частной формой присвоения.

Индикатором снятия противоречия между абстрактным и конкретным трудом (только оно может разрешить противоречие между трудом и капиталом) является то, что продукт труда сбрасывает с себя товарную форму. Это означает, что конкретный труд в процессе производства начинает доминировать, становится определяющим. Если в СССР продукт труда являлся товаром, и ничто не предвещало сбрасывание его товарной формы (одни очереди чего стоили), ни о каком социализме не могло идти речи. Иначе: если в СССР вместо творческого труда рабочего было 50% грубого отупляющего ручного труда, говорить о социализме, бюрократическом, административном, каком угодно, значит нести бред сивой кобылы.

Что означает сбрасывание товарной формы? Что продукт труда становится в своем роде уникальным, как стихотворение, картина живописца или «тойота», изготовленная под конкретного владельца. Продукт, который не сравним, потому не может быть обменян на рынке - в виду отсутствия эквивалента. Чтобы производство такого продукта возникло на уровне всеобщего, необходимо, чтобы требование повышения зарплаты стало лишь средством, а не целью. Выражением данной замены является лозунг всеобщего высшего образования.

Потому что результатом «работы» противоречия между трудом и капиталом является возникновение нового качества, качественно иной рабочей силы. Которая восстанавливается не только едой и отдыхом. В список потребностей которой входит сам труд (Б. Ихлов, «После коммунизма», Пермь, «Взгляд», №43, 1998). Но вовсе не от «сознательности», что трудишься на благо общества (как это пропагандировали идеологические партийные холопы), а это тебе самому необходимо жизненно. Потому что труд интересный, творческий. Невозможный без высшего образования. Как точно, в духе Маркса, сформулировала Глинчикова: возникает такая рабочая сила, процесс производства и процесс потребления которой совпадают («Вопросы философии», 1999).

Т.е. жизнь должна начинаться не за проходными завода, а на заводе.

Причем вовсе не обязательно, чтобы этот конкретный труд доминировал по времени, как ошибочно полагают Бузгалин и А. П. Кузнецова. Измерение труда часами рабочего времени отмирает. Можно неделю проливать пот в абстрактном труде, а полет мысли займет минуты. Но именно они являются определяющими в процессе труда.

В свою очередь, всеобщее высшее образования является основой, без которой невозможно осуществление ленинских «Апрельских тезисов», в первую очередь, невозможен грамотный «контроль снизу». И, в свою очередь, этот контроль является необходимой возможностью существования новой рабочей силы. Он явится результатом экспроприации фонда развития производства (фонда накопления) (см. мою статью «Взбунтуйте город» «Взгляд», №39, Пермь, 1994), того, чего так не любят московские «левые» иноземцевы с бузгалиными и те же либеральные глинчиковы.

[Читатель будет смеяться, но о возникновении новой рабочей силы я написал в статье «Глобализация по-российски» («Рабочий вестник», 2003, спецвыпуск). Иноземцев сначала радостно принял эту статью, потому что против Бузгалина. Однако, прочитав слово «экспроприация», отказался публиковать статью в ж-ле «Свободная мысль».]

Напомним, что в СССР подконтрольным (и то отчасти) трудовому коллективу был только так называемый «соцкультбыт», который и обсуждался на профсоюзных собраниях, посвященных принятию колдоговора. Мизерная смета данного фонда не позволяет ни достичь всеобщего высшего образования, ни отладить эффективный контроль за администрацией предприятия. Тем более, когда «контроль снизу» - это и есть контроль трудового коллектива над фондом развития производства.

Вместе с качественным преобразованием труда рабочего преобразуется и труд научного работника. О дальнейшей судьбе противоречия между конкретным и абстрактным трудом, т.е. уже при коммунизме, ставить вопрос бессмысленно, ненаучно, т.к. в обществе такая постановка вопроса еще, разумеется, не вызрела.

Необходимым (но недостаточным) условием того, чтобы развитие капитализма потребовало рабочего с высшим образованием, является обобществление производства. Как развитие производительных сил не сводится к росту производительности труда, так и обобществление отнюдь не сводится к централизации управления и концентрации труда. В СССР имело место фиктивное обобществление, когда возникали заводы-гиганты с кажущейся высокой концентрацией труда. На деле имела место деконцентрация труда, когда, грубо говоря, хабаровские болты «обобществлялись» с калининградскими гайками, примеров - масса (о причинах деконцентрации см. мою статью «Верхи не могут, низы не хотят», «Альтернативы», М., вып. 1, 1991 или статью «Взбунтуйте город», материалы международной конференции «Рабочее движение: история, состояние и перспективы», Пермь, ПГУ, 1995, или Prais, 1976). Она и послужила пружиной, разорвавшей технологические цепочки в СССР еще до распада страны (см. мою статью «Политэкономические причины распада СССР», «Взгляд», Пермь, №37, 1996, «Рабочий вестник», №39, 2001).

Итак, в СССР (и в мире) не состоялось даже необходимое условие – общественный характер производства. Разрешать противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения было в 1917 году невозможно – из-за отсутствия одной из сторон противоречия.

[Однако объяснять это идеологам КПСС еще бессмысленнее, чем уговаривать козу поиграть на баяне.

Происходит это вот почему. Как известно, человек отличается от животного тем, что умеет мыслить. Мыслить – значит, в том числе – прогнозировать. В России это человеческое качество узурпировал узкий социальный слой, именуемый «экспертами». Вследствие этого население, в том числе не имеющие марксистского образования, или неглубоко понявшие Маркса-Ленина идеологи КПСС воспринимают события сиюминутно, по факту. Маленький пример одного из активистов КПРФ, вышедшего из КПРФ, называющего себя в интернете «Евпатий Коловрат». В начале перестройки этот человек, как и шахтеры, после случившегося факта - обработки общественного мнения группой «экспертов», воспылал ненавистью к сталинизму. После другого случившегося факта, краха экономики в СССР, воспылал ненавистью к тем, кто его обрабатывал. И с водой выплеснул и ребенка – ныне он ярый поклонник Сталина. После нового факта, факта знакомства с практикой КПРФ, он решил поискать чего другого, но никак не выработать что-то свое, самостоятельное. Эти шатания, увы, характерная черта, далеко за примером ходить не надо – это шахтерское движение. Оно повторило путь «Евпатия Коловрата» от ненависти к СССР через голосование за члена КПРФ Амана Тулеева до опеки со стороны Союза правых сил (СПС).]

КРЕСТЬЯНСКИЙ ВОПРОС

Попов пишет о военном времени, но тресты, синдикаты, концерны в развитых странах возникли до войны, именно на них предлагал опереться Ленин, а вовсе не на военизированный государственный аппарат. Ведь военный коммунизм был отменен сразу же, как только в нем отпала необходимость.

Попов снова повторяет, что генеральный путь в сельском хозяйстве – фермер. «И всё же «союз с середняком», - пишет он, - и «уступки ему» никак не препятствуют целям Программы – упразднить крестьянство и создать крупные хозяйства.» Партийная программа коммунистов, констатирует он, «призывает уступать среднему крестьянину только в одном – способе его подведения к крупному хозяйству… Сей спор разрешился самой жизнью. Основой всех эффективны мировых систем сельского хозяйства остаются фермеры, а не крупные хозяйства. А ведь в процессе конкуренции ничто не мешало крупным хозяйствам задавить и поглотить мелкие. … есть в труде на земле нечто такое, что делает эффективным именно семейное фермерское хозяйство.»

Угу. Как крупный специалист крупному специалисту, спешу сообщить Гавриилу Харитоновичу, что он прав-таки. Сельское хозяйство – что поразительно! – весьма отличается от фабрично-заводского. Сезонный характер работ, зависимость от погоды, большая, чем в промышленности, зависимость от рыночной конъюнктуры. И еще одна особенность: большие, чем в промышленности, риски перепроизводства. Товар портится быстро, понятно? В связи с этим, скажем, правительство США стимулирует ограничение посевных площадей. Вот почему крупные сельские хозяйства не поглощают более мелкие.

Но даже в США агробизнес включает фермерские кооперативы, сельские банки, транспортировщиков сельскохозяйственной продукции, торговцев потребительскими товарами, производителей сельскохозяйственного оборудования, пищеперерабатывающую промышленность, сети продовольственных магазинов и многие иные предприятия.

Читаем: «Некоторые наблюдатели высказывали мнение, будто малая семейная ферма больше не жизнеспособна в Соединенных Штатах. Фермы все больше и больше укрупняются, но количество людей, работающих на них, сокращается. Отток населения из сельской местности способствовал росту безработицы и социальных проблем в городах. Сегодня фермерами числятся лишь 2,4 миллиона человек (при общей численности населения в США в 230 миллионов). На деле же одна треть из них, а то и более, являются фермерами лишь отчасти, поскольку совмещают фермерство с иными, не сельскохозяйственными занятиями, стремясь извлечь дополнительные доходы. Тем временем все больше ферм переходит в руки корпораций — от небольших, управляемых одной семьей, до гигантских конгломератов. Около одной пятой всех приносимых фермами доходов приходится на счет корпораций.» (Норман Лагнер, «Сельское хозяйство США»)

К тому же, как отмечают некоторые исследователи, напр., М. Андреева, «многолетний опыт США подтверждает, что не существует четкой зависимости между размерами предприятий и уровнем их эффективности».

В Швейцарии, например, согласно статистическим данным 2005 г., общая площадь земель, пригодных для сельского хозяйства, составила 1060 тыс. га, а среднестатистическое фермерство насчитывало около 16,7 га.

Сегодня в стране наметилась тенденция к укрупнению фермерских хозяйств. В 2005 г. общее число крестьянских хозяйств равнялось 63 627, что на 31% меньше, чем в 1990 г. Количество небольших фермерских хозяйств площадью до 20 га снизилось на 44%. Очень маленькие фермерские хозяйства площадью до 5 га исчезли совсем. Число хозяйств площадью свыше 20 га увеличилось на 39%. Наибольший количественный рост характерен для фермерских хозяйств площадью более 50 га.

В принципе, и крестьянство, и фермерство, не только Лениным, но и крупной буржуазией рассматривается как реакционное. Дело в том, что у сельского хозяйства есть еще одна особенность. Город, как более организованный, мощный, душит село. Обмен между городом и селом всегда неэквивалентный. Из-за этого норма прибыли в промышленности всегда выше средней, т.к. при капиталистическом способе производства получают не по способностям, а по капиталу. Соответственно, на селе норма прибыли всегда ниже средней. Чтобы село не разорилось, государство его дотирует. Т.е. понижает норму прибыли в промышленности, тормозя ее развитие.

Так, в 1989 г. в США дотации на 1 га составили 222 долл., в Европе – 1099 долл., в Новосибирской области – 6 руб. (В. Е. Ковалев, из доклада главы администрации Новосибирской области В. П. Мухина на сессии областного Совета народных депутатов, «Информационное рабочее агентство», №3, 1992). Также на одного работающего в сельском хозяйстве в США государство в том же году выделило субсидий на 28 тыс. долл., в Европе в среднем – 14,3 тыс. долл., в той же Новосибирской области – 200 руб. (см. мою статью «О собственности на землю», «Рабочий вестник», №28, 1998).

Ну, скажите, как бывший вице-губернатор Пермской области Трясцын мог гордиться небывалым урожаем пшеницы 18 ц с га, если губернатор Краснодарского края Ткачев в том же 2005 году с горечью заметил, что с тогдашним урожаем в 55 ц с га село в крае рискует остаться нерентабельным. А так мог гордиться, что нефтяной магнат, глава «Лукойла» Вагит Алекперов вынужден дотировать пермское село.

Энгельс заметил, что «крупная буржуазия всегда готова наплодить армию мелких предпринимателей против пролетариата». Лозунг поддержки мелкой буржуазии использовал в своей избирательной кампании Теодор Рузвельт, ставленник крупной буржуазии. Что делать, крупной буржуазии без мелкого предпринимателя, как без помойного ведра, не обойтись.

Теперь скажите: как называется предприятие, рабочим которого платит государство?

Больше того, во всех странах (кроме России) государство искусственно завышает закупочные цены и так же искусственно занижает цены розничные. Вот и вся фермерская самостоятельность.

Кстати, если экономист Попов не в курсе: семейственность для промышленного бизнеса точно такая же характерная черта, как для фермерских хозяйств.

Но это мелочь. Попов со своим любимым фермером, светлый образ которого он воспринимает исключительно со слов американских идеологов, предельно запутывает позицию большевиков по крестьянскому вопросу. Он искажает материалы VIII Съезда РКПб, где говорилось об отношении к середняку.

Ленин в резолюции "Об отношении к среднему крестьянству", принятой съездом, определил новую линию партии по крестьянскому вопросу: уметь достигать соглашения со средним крестьянином, «ни на минуту не отказываясь от борьбы с кулаком и прочно опираясь на бедноту». Ни о каком уничтожении среднего крестьянства слов не произносилось и в программе РКПб не содержится.

А ведь именно в этом вопросе проходит одна из основных линий водораздела между ленинизмом и сталинизмом. Ускоренная коллективизация, проходившая вне всякого соглашения с середняком, без всяких советов со стороны крестьянства, как это провозглашалось в Декрете о земле, привела к резкому сокращению поголовья скота (особо в Казахстане), которое было восстановлено только в 50-е годы. В 1931 году Сталин, который и начал эту ускоренную коллективизацию, обвинил в собственной ошибке своих соратников – в статье «Головокружение от успехов».

Таким образом, политический союз с крестьянством, который в аграрной стране должен был стать долговременной политикой, Сталин свел к кратковременному компромиссу (см. «Платформа политобъединения «Рабочий»», в сб. документов и материалов конференций ОПОРа, Магнитогорск, 1990, есть у В. Зеркина, у меня выкрали).

ГОСУДАРСТВО

«Вместо власти масс (уточним: пролетариата, для Попова всё, что ниже него – массы, Б. И.) выдвигается государство… отойти от идеи государства типа Парижской Коммуны… Довершает новый подход к государству концепция его ресурсов… Новая власть, новое государство уже не нуждается в какой-либо прямой финансовой поддержки со стороны народа. От денег населения они не зависят, они кормят себя сами отчислениями от своих монополий в экономике. … Во второй Программе формируется не только новый образ Советского государства, но и новый образ партии, полностью контролируемой ЦК, а точнее, его органами. При этом даже не сказано, что ЦК избирает Политбюро, Оргбюро, Секретариат. В тексте резолюции стоят слова: «Центральный комитет организует…» Именно в резолюции VIII съезда впервые возникает если не «орден меченосцев». о котором мечтал И. В. Сталин, то та система (о ней он впоследствии писал в «Вопросах ленинизма»), тот механизм, помогающий партии через «приводные ремни» руководить диктатурой пролетариата. … Внесенные VIII съездом принципиальные изменения в представления марксизма – о социализме, диктатуре, армии и партии в период этой диктатуры – полностью отвечали устремлениям Ленина… главное состоит в том, что базисные идеи концепции административного социализма сформировал не И. В. Сталин. Это сделал Ленин на втором году революции – на VIII съезде РКП(б).»

У Гавриила Харитоновича дежавю. Он не может вспомнить, откуда он и кто он. Напомним: Г. Х. Попов – из КПСС, член КПСС, приехал в Москву ловить рыбку в мутной воде.

Попов, видимо, забыл, что на XX съезде КПСС был осужден культ личности Сталина. Именно в те годы принялись опровергать утверждения, что государственное устройство СССР – дело рук Сталина, и уверяли, что это работа Ленина. Один из украинских партийных органов напечатал следующее:

«Исторический опыт СССР опровергнул также неправильный тезис Сталина о том, что «с исчезновением классов, с отмиранием диктатуры пролетариата должна отмереть и партия» (соч., т. 6, стр. 181). В Программе КПСС сделан важнейший теоретический вывод о том, что государство диктатуры пролетариата превратилось на новом, современном этапе развития в общенародное государство, а период развернутого строительства коммунизма характеризуется дальнейшим возрастанием роли и значения Коммунистической партии как руководящей и направляющей силы советского общества.»

В «советские» годы физики шутили: если роль партии возрастает, а при коммунизме она равна нулю, следовательно, согласно известной теореме, ее роль всегда отрицательна.

Итак, нелепое возвеличивание партии и сохранение ее вплоть до коммунизма характерно для Хрущева, а Сталин белый и пушистый? Да нет же, ведь в «Вопросах ленинизма» Сталин пишет то же самое, что в украинском партийном документе!

Ответьте, были ли у Хрущева колебания относительно линии партии? Нет! Колебался вместе с линией.

Вообще на VIII съезде было принято много документов. В том числе о национальном устройстве. Да так хорошо принят этот документ, что Финляндия, Эстония, Литва, Латвия росчерком пера были отпущены на самоопределение. Причем же здесь административный социализм?

Что касается подчинения Советов партии – что поделать, было.

Читаем БСЭ: «При обсуждении организационного вопроса (о партийном и советском строительстве, о руководящей роли партии в Советах) против политики партии выступила оппортунистическая группа Т. В. Сапронова — Н. Осинского (В. В. Оболенского), М. И. Минькова. Она отрицала руководящую роль партии в Советах, высказалась за слияние Совнаркома с Президиумом ВЦИК, за децентрализованное построение органов Советской власти.»

Только одного Попов не учел: Программа принималась в тот год, когда Россия находилась в кольце врагов, шла интервенция и гражданская война. В те годы, как писал Ленин, ситуация в стране «зависела от тонкого слоя партийных руководителей». Какие тут могли быть Советы. Что до строк «ЦК организует…», так это прямая обязанность ЦК – организовывать. Иначе зачем он вообще нужен. И грозный впоследствии Секретариат Попов упоминает зря, при Ленине тройка секретарей ЦК, Крестинский, Преображенский, Серебряков особой властью не обладала. Все трое были уничтожены Сталиным.

Однако почитаем ценные признания человека, который считает Сталина коммунистом, человека, состоявшего, как и Попов, в КПСС, но не отказавшегося от своих убеждений, человека, неизмеримо более компетентного в истории, нежели Попов – члена РКРП-РПК Сергея Новикова: «… отход от ленинского курса строительства социализма, отдаленным, но неизбежным следствием которого и стала буржуазная контрреволюция Горбачева.

Этот отход проявился, в частности:

- в замене ленинского демократического централизма централизмом бюрократическим в партии, в стране и в Коминтерне,

- в отходе от курса на мировую революцию и как следствие в роспуске Коминтерна,

- в извращении ленинского плана кооперирования сельского хозяйства,

- в насаждении лозунга об усилении классовой борьбы по мере приближения к социализму и во многом другом.

Теоретическим отражением (прекрасно, у других членов КПСС наоборот, практика стала отражением ревизионизма, Б. И.) этого стала ревизия марксизма в таких вопросах, как вовлечение масс в управление государством и его отмирание, преодоление разделения труда (выделено мной, Б. И), классовая структура социалистического общества, возможность полной и окончательной победы социализма в одной отдельно взятой стране и др., не говоря уже о целом ряде исторических мифов, хуже которых только буржуазные и белогвардейские.

В результате социализм строился не по Программе РКП(б) (март 1919 г.), а по совсем иной программе, которую Сталин хотел принять как новую программу партии с 1930 по 1952 гг., о чем свидетельствуют не только решения XVI, XVIII и XIX съездов ВКП(б) соответственно в 1930, 1939 и 1952 гг., но и черновики проекта программы, созданные под руководством Жданова. А это показывает, что программа партии в широком смысле, т.е. та программа, по которой партия реально жила и действовала при Сталине уже существенно разошлась с той Программы РКП(б) и книги "Азбука коммунизма", которая была официальным комментарием к этой программе, -т.е. с Программой РКП(б) в узком смысле этого слова.» («О Сталине, сталинизме и неосталинизме», выступление на дискуссионном клубе "Диалог" в Москве 23 сентября 2002 г.)

А теперь, предваряя серьезные разбирательства об отличиях ленинизма и сталинизма, зачитываю приговор.

«Массы косны и ленивы. Читать они не любят, думать тоже. Они должны видеть перед собой одного врага и знать одного бога. Тогда они пойдут за тобой, ибо каждый из них - ничто, а вместе они - масса. А с массой нужно обращаться, как с женщиной, а женщина охотно подчиняется силе.

И, кроме того, масса испытывает необходимость в том, чтобы дрожать».

Адольф Гитлер

Германская Академия права приняла постановление, по которому любовь к фюреру является правовым понятием.

"Я освобождаю вас от химеры, которая называется совестью."

Адольф Гитлер.

На этом с книгой Г. Х. Попова покончено. Кто следующий?

11.11.2009