Профессор, доктор философских наук Некрасов С.Н.
Последнее крушение «царства разума», организованное западным постиндустриальным обществом в конце ХХ в., оказалось на деле не «концом света» концом человеческой предыстории. Само вхождение человечества в деградационный цикл инволюции постсовременности – возвращение к дикости технического пессимизма и патологической мизантропии – привело позднебуржуазных мыслителей к отречению от идеалов прогресса, разума и истины. В результате незаметно изменилось представление о самой философии, которая уже не стала короноваться на роль метанауки нового тысячелетия. Обнаружилось, что раз философия представляет собой набор ведущих в никуда неких «лесных троп» (М. Хайдеггер), то она более не изучает наиболее общие законы природы, общества и мышления, и, следовательно, не выступает систематизацией этих законов в качестве метанауки. Такое базовое представление о философии как «философии практики» (А.Грамши) временно остается в прошлом. Указанной мутации философии способствовала инфернальная обстановка вхождения человечества в постсовременность в форме террористической глобализации.
Неолиберальная глобализация после глобальной провокации Запада против Запада 11 сентября 2001 г. превратилась в свое аlter ego – в террористическую глобализацию. Капитализм прибегает к фашизму как к своему последнему убежищу в момент наибольших сложностей и опасностей для самого лицемерного в мире общества. Введение института прописки в традиционно либеральных США, удостоверений личности и сочувствия в западном мире сделали традиционно антизападную Западную Европу западной. Процесс пошел - процесс внедрения террористической глобализации под флагом борьбы с международным терроризмом. Британская элита непрерывно выращивает террористов и разрушителей - рыночных «вуду-экономистов» плеяды Гайдара, Чубайса, Бальцеровича, Фухимори, де Сото, де Кавальо. Члены британской элиты воображают себя израилитами – потомками одного из потерянных колен израилевых. Принц Филипп, покровитель «Фонда дикой природы» не раз сообщал, что после смерти он мечтает реинкартировать в смертоносную бактерию с тем, чтобы уничтожить человечество во имя сохранения природы. Лозунги целого фронта патронируемых им организаций (Гейский фронт, Фронт освобождения животных) просты и безумны: «Спасибо за то, что не размножаешься!», «Учись мастурбировать!», «Убей себя. Спаси планету!».
Сказки Римского клуба и кризис постсовременного мышления.
Что нам предлагают лидеры и вдохновители международного терроризма взамен расцвета? Жалкое «устойчивое развитие». В «Повестке дня на ХХ1 век» инструментом повестки в каждой стране становятся национальные стратегии устойчивого развития. Их смысл – «затянуть потуже пояса». В докладе Римскому клубу «Фактор четыре» предлагается новая формула устойчивого развития, ее формулировка - «При половине затрат ресурсов получать продукции в два раза больше». При этом предполагается, что новое тысячелетие создаст некую «сверхнауку» и сменит тысячелетие войн, разрушений и насилия. Оно станет тысячелетием поисков и усилий человечества по сохранению и умножению гармоничной жизни на Земле. Такова иллюзия и утопия самого худшего свойства. Часто говорят, что ХХ1 в. будет веком жестокой борьбы за ресурсы, что в разрыв между техническим прогрессом и духовностью прорвались все силы ада, а в мире все более утверждается некая метафизика зла, в соответствии с которой логика истории непознаваема. Ссылаются на традиции русской философии, в соответствии с которыми грядущее представляет собой неизбежное зло. Представленная точка зрения может быть названа агностицизмом, а потому она не имеет ни малейшего отношения к науке. Ссылки на постсовременную науку несостоятельны. Они отражают состояние сознания погибающего индустриального общества, в оптике которого злым демиургом является техника, все народы воюют из-за нехватки ресурсов, а планета перенаселена. Но Земля недонаселена. Все прогнозы середины ХХ в. сходились на том, что на рубеже ХХ1 в. на планете будет 10-12 миллиардов человек – где же искомые миллиарды? Они пропали, погибли, не родились – их убила олигархия путем войн, распространения презервативов и СПИДА, формирования межгосударственных «стиральных машин» для наркотиков, неолиберальной рыночной экономики, антикультуры, запрета ядохимикатов и т.п. На современном уровне развития производительных сил планета в состоянии выдержать техногенную нагрузку в 25 миллиардов человек. Все дело, следовательно, в несовершенных производственных отношениях.
Крах постиндустриализма и возможность революции.
В пессимистической логике оправдания мирового зла и варваризации мира мы видим проявление механистического мышления, достойного физиков, математиков как представителей естественных наук, а также метафизического сознания, свойственного буржуазным интеллектуалам. Понятно, что существуют неразвитые формы материализма в понимании общества – географический и демографический. Выше их – исторический материализм, признающий диалектику производительных сил и производственных отношений. Исторический материализм обеспечивает оптимистическое мировоззрение прогрессивных классов и страны мессии-России. В соответствии с ним социализм после временного отката возвращается победителем в современный мир после прохождения им стадии постсовременной мутации и деградации.
Если в ХХ в. Россия исчерпала «лимит на революции, то новый ХХ1 в. открывает кредит миру на мировую революцию. Вместо постиндустриального развития и связанного с ним периода войн и конфликтов мир вступает в полосу социалистических революций. Крах постиндустриальной утопии предполагает создание формы ложного сознания, в свете которого возникает технофобия и экологический пессимизм, ведущий к экологическому фашизму. Научное мировоззрение требует изменения формы сознания в направлении формирования научного оптимизма на основе увеличения плотности населения, использования фундаментальных научных открытий.
Кризис постсовременного мышления.
В «прекрасном новом мире» глобального человейника оказалось размыто представление о философии как особом типе рациональной познавательной деятельности («теоретической практике» у Л.Альтюсера), а в работах постструктуралистов в самом широком диапазоне от М.Фуко до Ж.Деррида и Ж.Делеза сформировалось неоницшеанское видение философии как продукта взаимосвязи власти и знания. Обнаружилось, что философия более не выступает в роли особого исследования определенных областей научного познания, эпистемологической критики и общей теории исторического процесса. Философия перешла на позиции устрашающего размышления о будущей роли науки, а философы все чаще стали высказываться о необходимости введения «научной полиции» для запрета исследований в сферах нанотехнологии, клонирования и генной инженерии, искусственного интеллекта – возникли призывы к джихаду против науки. Такие парадоксальные заявления на фоне озабоченности экологофашистов состоянием Земли позволили отвергнуть прежнее внеисторическое противопоставление науки и идеологии вообще, а также их противопоставление в структуре философского знания, в частности. Философы предпочли пугать читающую публику, и она поспешила испугаться, поскольку под влиянием телевидения и Интернет стала мыслить не категориально и концептуально, но образно – картинками в духе практики «промывания мозгов» У.Липпмана. Стало очевидным, что философия в последней трети ХХ в. окончательно превратилась во внедрение политики в науки, а научности в политику – в результате под научностью стали пониматься всевозможные познавательные способности и знания в духе «методологического анархизма» П.Фейербанда в стиле тезиса «anything goes». Философия, утратив идеологические функции научного концептуального построения, окончательно превратилась в идеологию. Она стала идеологией ненаучного понимания мира и человека – идеологией завершающегося цивилизационного цикла провозглашенного «конца истории».
Против философии рыночного фундаментализма.
Если прежде важнейшей философской доктриной современности выступал марксистский фундаментализм и ревизионистские попытки его дедогматизации и размягчения, то в конце тысячелетия важнейшей философской доктриной, угрожающей миру и человеческой свободе оказался рыночный фундаментализм либерализма. Тезис о грядущем как зле интегрирует правых и левых интеллектуалов и прямо формулирует основные задачи прикладных геополитических и прогностических исследований, при этом вся эвристическая функция философии сводится к оправданию межгосударственных конфликтов из-за нехватки природных ресурсов. Упование на «невидимую руку рынка», идущее от Д. Локка, высказывания И. Бентама - «моя мечта состоит в том, чтобы проценты были свободны, как любовь», свидетельствуют об агностической зараженности классической западной философии. Здесь философия выступает как защитница двух вариантов капиталистического накопления: старого физиократического, выступающего от имени феодальных землевладельцев, когда рост богатства идет от земли и народы уподоблены щипающему траву скоту; и ростовщического, когда рост богатства реализуется в некоем глобальном круглогодичном казино финансовых рынков, в которых прибыль лишь перекладывается из одного кармана в другой, а физическая производящая экономика подлежит уничтожению. Это глобальное казино уже привело к постсовременному разделению мира на «золотой миллиард» и остальные пять миллиардов.
Две стороны медали постсовременной философии и десять вопросов философам.
С одной стороны (со стороны левого мондиализма в стиле «West against the rest»), наблюдается псевдофилософская авангардистская терминология множественности истин, деконструкции, шизоанализа и десексуализации человечества, ризоматики как антидревесности, толерантности, общечеловеческих ценностей, дополняемая риторикой, наказания террористов во имя цивилизации. С другой стороны (со стороны правого автаркизма в духе «The rest against the West»), складывается специфический образ мирового зла, апостасийности православия, воли к борьбе, постсовременной науки. Таковы две стороны одной медали - левые мондиалисты и правые националисты не могут друг без друга как полицейские и террористы. Общее же у них – вера в постсовременную науку, которая не нуждается в истине в духе науки Ньютона. Следует задать десять вопросам философам. Это будут вопросы Всемирному Философскому Сообществу. Положительный ответ на эти вопросы позволит вернуть философию в социальную реальность, отрицательные ответы позволят определить степень падения философской общественности в нулевое состояние. Назовем это уровнем ВФС в диапазоне от 1 до 10:1. Признает ли ВФС основное монистическое деление философских систем на материализм и идеализм? 2. Признает ли ВФС, что средняя колеблющаяся линия между материализмом и идеализмом – агностицизм на базе солипсизма и субъективный идеализм, а версии неокантианства (в том числе в социологии и феноменологической социологии познания) – разновидность агностицизма? 3. Признает ли ВФС, что существующий внешний мир отражается в человеческой голове, а правильность этого отражения проверяется и достигается посредством общественно-исторической практики? 4. Признает ли ВФС, что мир принципиально познаваем для человека и человечества, и существуют лишь различия между тем, что познано, и что еще не познано? 5. Признает ли ВФС, что действительное единство мира заключается в его материальности и не существует чего-либо супранатуралистического и, следовательно, невозможен так называемый «искусственный интеллект»? 6. Признает ли ВФС, что материя без движения так же немыслима, как движение без материи, а пространство и время суть атрибуты материи? 7. Признает ли ВФС, что истина есть соответствие научного знания объекту в результате отражения в головах людей и в общественном сознании законов природы и действительного мира? 8. Признает ли ВФС, что социальная материя или объективные общественные отношения, определяет общественное сознание людей, или же наоборот, социальные представления задают метрику социальной гетерологии? 9. Признает ли ВФС, что существующие классы и классовые интересы формируют человеческое познание, и, следовательно, учение о плюрализме и толерантности, идеализм и религия носят реакционный характер и маскируют интересы уходящих в прошлое классов. 10. Признает ли ВФС, что теории постиндустриализма концептуально и практически несостоятельны, поскольку требуют сокращения населения Земли, устойчивого развития, получения дохода от природы и перераспределения доходов в пользу богатых стран и международной финансовой олигархии, а не от науки и общественного производства? Таковы только некоторые актуальные вопросы, на которые могут ответить философы мира. В противном случае – при полном «молчании ягнят» - следует свободно раздавать философские степени всем желающим медикам и механикам, фармацевтам и лесникам, естествоиспытателям и артистам. То есть вместо принципа «каждому по его труду» реализовать постиндустриальный принцип – каждому по Ph (D) и сделать эту степень свободно-конвертируемой!
Комментариев нет:
Отправить комментарий